— А вот мы сейчас узнаем, что там было! — решительно произнес Грицай.
И направился к развалинам. За ним пошли и все остальные. Шли осторожно, внимательно глядя под ноги. Ведь кто знает, какие смертоносные сюрпризы мог оставить после себя этот неизвестный человек.
Однако же никаких сюрпризов обнаружено не было, и это дало смершевцам повод для новых предположений.
— Торопился, видать, человек, — сказал Толстиков. — Не до сюрпризов ему было…
— Может, и так… — рассеянно произнес Васильев. — Ищем, не упускаем ни одной мелочи!
Искать пришлось недолго. В единственной кирпичной уцелевшей стене явственно виднелась ниша. Она была небольшой, но довольно-таки глубокой, потому что сама стена была толстой. Было хорошо заметно, что в нее совсем недавно кто-то забирался. Точнее сказать, кто-то что-то из нее доставал. Рядом с нишей, поверх бурьяна, валялись несколько кирпичей.
— Выковырял таинственный незнакомец кирпичики-то, — заметил Маханов. — И что-то из этой ниши он достал. И тотчас же ушел со своим таинственным грузом. Вот только что это был за груз?
— Не взрывчатка, не рация и не оружие — это точно, — сказал Васильев. — Все это добро просто не поместилось бы в нишу. Нет, тут было что-то другое… Что-то не слишком большое и притом очень дорогое для этого таинственного незнакомца. Что-то такое, ради чего без раздумий можно убить двух своих людей…
— Золото! — осенило Грицая. — Точно, золото! Или, допустим, всякие такие бриллианты и прочие драгоценности. Точно вам говорю! Золото! Ради золота чего бы кого-то и не убить? А то делись с ними… Или они бы убили его, этого красавца.
Какое-то время все молчали, всяк по-своему обдумывая то, что сказал Грицай.
— Да, действительно… — вымолвил наконец Маханов. — Золото… Прямо как в книжках про пиратов…
— Так ведь примеры, которые в книжках, берутся из жизни, — хладнокровно заметил Васильев. — Значит, так. Информации у нас хватает, теперь будем раскладывать ее по полочкам.
Разложенная по полочкам информация выглядела следующим образом. Некто, по всей видимости, убийца-профессионал, вместе с двумя помощниками ночью пришел к развалинам. Здесь он убил двух своих помощников, забрал что-то — предположительно драгоценности — из тайника и скрылся. Все было логично, только было неизвестно, кто же этот убийца.
— Понятно, что он эсэсовец, — уверенно произнес Грицай. — Ведь те двое убитых тоже эсэсовцы. Стали бы они разгуливать по ночам с каким-то посторонним человеком! Спрашивается — для чего? Ну уж нет: в городе, который с недавних пор для них чужой, они просто-таки обязаны держаться друг за друга!
— Вдобавок еще и такой момент, — сказал Толстиков. — Что эсэсовцам делать в этом городе? Почему они не ушли со своими? А вот что: это — диверсанты. Если они не ушли, а остались, то так и есть — диверсанты. Из тех, с которыми мы сейчас воюем.
— Ну а если эти двое убитых эсэсовцы, то логично предположить, что и тот, кто их убил, тоже эсэсовец, — согласился Васильев.
После этих слов все на миг замолчали, потому что у каждого на языке вертелся один и тот же вопрос. Первым его произнес вслух Грицай:
— А не сам ли Фукс здесь побывал ночью?! Побывал, прихватил из тайника золотишко, которое он добыл, покамест зверствовал в здешних краях, и дал деру!
Оказалось, что примерно так же думали и все остальные.
— И что же из всего этого следует? — вдохновенно произнес Грицай. — А следует, что Фукс сейчас в городе. И будет в городе, пока перекрыты дороги. Не такой он и дурак, чтобы пытаться сбежать из города вместе с золотом! Нет, он будет ждать, пока посты с дорог снимут!
— А снимут их завтра, — сказал Маханов. — Потому что завтра дивизия уходит дальше добивать врага.
— Ах ты ж!.. — крякнул Грицай. — Завтра! Ведь это что же означает?
— Это означает, что до завтра мы обязаны поймать Фукса. Вот и все, — сказал Васильев. Голос при этом у него был уверенный, а сам он был подчеркнуто спокоен, как и полагается командиру. И нет при этом никакой разницы, что все твое войско — три человека, а сам ты — четвертый.
— До завтра бойцы в вашем распоряжении, — сказал Маханов. — Говорите, что надо делать?
— Ничего особенного, — тем же самым голосом произнес Васильев. — Разобьемся на звенья. Будем прочесывать город. Будем искать.
Глава 20
Фукса поймали в тот же день, ближе к вечеру. Вернее сказать, вначале его вычислили, а уже затем поймали. А еще вернее — ликвидировали. А случилось это так. Пытаясь найти Фукса, смершевцы взяли на себя самый трудный городской район — рынок. Здесь толкалось много народу, с рассвета до заката царила кутерьма и неразбериха, и понятно, что найти кого-то конкретного в такой кутерьме было делом почти безнадежным. Тем более что Васильев и трое его подчиненных и сами толком не знали, кого они ищут. То есть, конечно, они это знали, но вот как, по каким приметам его найти — в этом-то и была вся трудность. Всевозможных личностей, обладавших теми скудными и неконкретными приметами, которые смершевцам были известны, на рынке попадалось столько, что поневоле можно было впасть в отчаяние. Добрых два, а то, может, и три десятка из них смершевцы проверили самым тщательным образом, но каждый раз оказывалось, что все эти личности — обычные горожане или селяне, а никакой не Фукс.
И тут им улыбнулась удача. Произошло следующее.
Весь базарный люд знал, что по базару ходят пять советских офицеров и кого-то ищут. Пять — потому что вместе со смершевцами был и Коломейцев. Он был единственным, кто знал Карла Унке в лицо, а это немалого стоило. Конечно, никто доподлинно не знал, кого ищут панове офицеры, но было понятно, что они здесь не на прогулке и пришли не за покупками — уж слишком сосредоточенными были их лица. По этому поводу базарный люд строил всевозможные предположения, и так или иначе эти предположения содержали в себе истину. Не иначе как панове офицеры ищут затаившихся врагов. Ведь таких врагов в городе хватает. Каждую ночь то тут, то там слышится стрельба, а наутро оказывается, что это Красная армия воюет с затаившимися врагами. Берет приступом дома, где прячутся враги, гоняет их по окрестным лесам… Поговаривают даже, что Красная армия нашла в городе множество припрятанного врагами оружия, а в окрестных лесах — и того больше! Так почему бы панам офицерам не поискать врагов или оружие на городском рынке? На рынке бывают всякие подозрительные люди, уж это известно всем.
Разобравшись с очередным подозреваемым, который, как и все прочие подозреваемые, не был никаким Фуксом, смершевцы присели на какой-то перевернутый прилавок и задумались. Что им делать дальше, как быть? Вот уже перевалило за полдень, скоро вечер, а толку от их усилий никакого.
— Да уж, — высказал общее мнение Никита Кожемякин. — Это все равно что искать золотой рубль в кармане нищего. В том кармане и гривенника никогда не водилось…
— Не ной, — поморщился Васильев. — Лучше гляди по сторонам…
Вот тут-то к ним и подошел пожилой мужичок, можно сказать, дедушка. Подойдя, дедок стал молча переминаться с ноги на ногу: по всему было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. Но наконец решился.
— Я прошу прощения у панов русских офицеров, но тут такое дело… — Эти слова дедок произнес по-русски, причем довольно-таки чисто, почти без акцента.
— Что вам нужно? — взглянул на дедка Васильев.
— Мне нужно панам офицерам что-то сказать… — Дедок с опасливым видом осмотрелся по сторонам. — Я вижу, что панове офицеры кого-то ищут на рынке…
— Ищем, отец! — вздохнул Васильев. — А где это вы так хорошо научились говорить по-русски?
— Ну, это давнее дело! — Дедок махнул рукой. — Долго рассказывать… У меня к вам совсем другой разговор…
— Говорите, если есть что сказать, — кивнул Васильев.
— Я хочу помочь панам русским офицерам, — сказал дедок. — Подсказать им… Конечно, я не знаю, помогут ли мои слова, потому что я могу и ошибаться, но… А вдруг — это и есть то, что вы ищете? Оно, знаете ли, всякое может быть…
— Дед, говори короче и по делу, — поморщился Грицай. — А то докуки нам и без тебя хватает.
— Я торгую на этом рынке, — сказал дедок. — У меня здесь кнайпа… пивная, если говорить по-русски. Так вот: заходит ко мне в кнайпу один человек. И требует пива. По виду поляк, и одет, как поляк, и говорит по-польски… А только не поляк он. Поляки, они не такие, они ведут себя иначе. Я не знаю, как вам это объяснить… Но мне много лет, и поляка я отличу от любого другого. И немца тоже отличу от любого другого. Так вот, тот поляк совсем не поляк, а немец, который прикидывается поляком. Ну разве это не подозрительно?
— Где он сейчас? — привстал Васильев и чем-то стал похож на охотничью собаку, взявшую верный след.
— У меня в кнайпе. Пьет пиво. Заказал целых две кружки. Наверно, никуда не торопится.
— Людей в кнайпе много? — отрывисто спросил Васильев.
— Когда я уходил, чтобы все вам рассказать, было всего четыре человека, — ответил дедок. — А сейчас не знаю…
— Действуем! — скомандовал Васильев. Он ничего не прибавил к своей команде, потому что в этом не было никакой необходимости. Все и без того знали, что им делать.
— Я с вами! — решительно произнес Коломейцев.
— Будь здесь, — покачал головой Васильев. — Мы сами. А тебя позовем, когда все кончится. Отец, ты бы тоже пока не совался в свое заведение. А то мало ли что…
К пивной смершевцы подобрались незамеченными — с тыльной стороны. Дальше они действовали, как прекрасно отлаженный единый механизм. Кожемякин и Толстиков заняли позицию у окон, а Васильев и Грицай ворвались в пивную.
Подозрительный мужчина был там, и он сразу же сообразил, что к чему. Вскочив из-за стола, он попытался выхватить из кармана пистолет и даже успел его выхватить, но выстрелить не успел. Семен Грицай его опередил, и в этом не было ничего необычного, а тем более случайного. Семен был прекрасным стрелком. Он умел стрелять из любого положения и в любой ситуации: в полной темноте, не вынимая руки из кармана, на упреждение…