Полина проснулась посреди ночи с тяжёлым ощущением, словно пришла в себя после долгой болезни.
– Ты стонала, – пробормотал Артём.
– Кошмар приснился.
– Я так и понял.
У неё не получилось опять уснуть. Полина ворочалась, несколько раз вставала и курила на кухне. Смотрела в окно на ночную улицу и своё размытое отражение на стекле. Под утро она задремала. Но будильник тут же заиграл и вытянул её из забытья, как рыбину из воды. Чашка растворимого кофе немножко взбодрила. А от сигареты стало тошно. На кухню вышел Артём, выпил стакан воды и скривился от табачного дыма.
– Что-то я так толком и не уснула, – сказала Полина.
– А я нормально. Пойду в душ схожу.
Она налила себе ещё одну чашку кофе. Из ванной послышался вопль. Потом Артём закричал:
– Не включай там воду, меня сейчас ошпарило.
– Я и не включаю! – крикнула она.
Выкурив ещё одну сигарету, Полина зашла в ванную. За душевой занавеской лилась вода и шевелилась тень.
– Я тебя отвлеку, – сказала Полина. – Помнишь, ночью мне снился страшный сон?
– Ну, – недовольно отозвался Артём.
– Мне приснился отец. Я думаю, это неспроста.
– О.
– Скоро годовщина. А я ни разу не была у него. Я хочу навестить его.
– Ага.
– Мне неспокойно. Плохо, что я к нему не ездила ни разу. Он был хороший человек. Я любила его.
Тень странно двигалась. Выглядело так, будто Артём яростно намыливает пах. Полина подняла руку, чтобы откинуть занавеску. Но не решилась.
– Ты слышишь, что я говорю?
– Конечно. Прекрасно слышу.
– И что скажешь?
– Ну, ничего. Нормально.
– Хорошо. Я рада.
Полина вышла на кухню и включила сначала холодную, а затем горячую воду. Артём завопил.
Когда он вернулся из душа, Полина спросила:
– Ты не хочешь со мной съездить?
– Куда?
– На кладбище. Я же говорила только что.
Артём почесал макушку, потом, будто вспомнив, зажёг конфорку и поставил чайник на огонь.
– А это когда?
– Через две недели. Как раз на воскресенье выпало.
– Ну, не знаю даже. Я ведь не люблю кладбища. Ты же знаешь.
– Нет, я этого не знала.
– Не люблю, да. Честно говоря, я не понимаю, зачем туда ходить. Живое должно жить, мёртвое должно…
Артём замолчал, чтобы подобрать правильное слово. И кое-как подобрал:
– …умереть.
– Ладно, ты не хочешь, – сказала Полина. – Я и одна съезжу.
– А чего, может, деда с бабкой возьмёшь?
– Нет, не возьму. И даже не буду говорить, что поеду. Потом, может, скажу.
– Почему?
– Они старые и больные люди. Бабушка с давлением всё время. У дедушки был инфаркт. Он ещё не отошёл до конца. Какое им кладбище? Бабушка вообще не может спокойно отца вспоминать.
– А чего с её отцом? – спросил Артём.
– Моего отца! Её сына. Как вспомнит, сразу плачет.
– Ага, понял. Слушай, может, и ты не поедешь?
Закипел чайник. Артём стал готовить пуэр.
– Я поеду, – сказала Полина.
Через две недели субботним вечером она села в поезд и ранним воскресным утром вышла на перроне маленького вокзала. Никаких особых чувств Полина не испытывала. Хотелось спать. Ночь была бессонной. Она лежала на верхней боковой полке в тошнотворной полудрёме, слыша ровный стук колёсных пар и храп соседа снизу. Потом мимо поезда с воем пролетел встречный и снёс всю сонливость. Полина достала смартфон и стала без особого интереса смотреть ленты соцсетей.
В здании вокзала она нашла круглосуточную кофейню и купила большой американо в стакане. Кофе оказался вполне сносным. Полина немного посидела за столиком. Кажется, за прошедшие годы вокзал не изменился. Впрочем, как он выглядел раньше, Полина помнила смутно.
Написав Артёму сообщение, что приехала, она вышла на привокзальную площадь. Закурила и выпустила дым в пасмурное небо. Подошёл неприятный мужик с большим безгубым, рыбьим ртом и спросил:
– Такси? Работа? Жильё?
– Нет, спасибо, – сказала Полина.
– Сама откуда?
– Из Гондураса.
Он хмыкнул и отошёл.
Кладбище открывалось через три часа. Дойти до него пешком можно было за полтора. Неспешным шагом. Просто шляться, чтобы убить время, ей не хотелось. Но и торчать на вокзале не хотелось тоже. Полина заметила, что безгубый стоял неподалёку и время от времени на неё посматривал. Она его не боялась. В сумочке лежал небольшой нож с выкидным лезвием. И Полина могла бы без колебаний воткнуть его в живот, пах или ляжку любого, кто станет ей угрожать. Так ей, по крайней мере, казалось.
Докурив, она пересекла пустынную площадь и свернула на одну из улиц. Оглянулась. Сзади никто не шёл. Улица была ей не знакома. Полина её не помнила. Но это не имело значения. В этом маленьком городе заблудиться было сложно. Так или иначе, через короткое время выйдешь на главный проспект. И по нему дошагаешь из одного конца города в другой. Полина вышла. И дошла до центра, почти не встречая прохожих. На крохотной главной площади стоял фонтан. Раньше он не работал. Не работал и сейчас. За гранитным кольцом, в центре которого стояла чаша, валялись окурки, пластиковые бутылки, банановая кожура, мятые упаковки от мороженого. Полина по кругу обошла фонтан. Почему-то вспомнила ту ссору с Артёмом, когда он остался ночевать на кухне. И вдруг догадалась, что никакой хитрости, продуманной стратегии в его поведении не было. Просто он глупый и трусоватый. А ещё лентяй и эгоист. Вот и сюда с ней не поехал. Хотя ему ничего не стоило это сделать. И теперь он спит в тёплой кровати, а она шатается по этому полумёртвому городку, дожидаясь, пока откроется кладбище. А поезд назад будет поздним вечером, почти ночью. И после кладбища опять придётся шляться, убивая время, или торчать на вокзале. К тому же ужасно хотелось спать.
Она достала смартфон, хотела написать Артёму что-нибудь обидное, даже придумала короткий и увесистый текст. Но потом подумала, что он вряд ли что-то поймёт. Надо было сразу высказать ему, когда он отказался ехать с ней. Сейчас – без толку. Впрочем, этого она ему всё равно не забудет. И в нужный момент выскажет.
Она покурила и немного успокоилась. Правда, от сигареты сонливость стала совсем невыносимой. Полина бросила окурок в дохлый фонтан, пересекла площадь, прошла мимо продуктового магазина – он был закрыт. Прошла мимо кафе – оно было закрыто. Дальше по улице Полина увидела вывеску «Табак 24 часа». Но и здесь дверь оказалась заперта. Может, тут все вымерли от скуки?
Пройдя пару кварталов, она села на лавочку автобусной остановки. Народу не было. Подъехал полупустой маршрутный ПАЗ и выпустил из салона очень толстого мужчину, одетого в коротковатые спортивные штаны и полиэтиленовый дождевик поверх белой футболки. Потоптавшись, он присел на лавочку, пошуршал и достал газету из сумки. Полина услышала шёпот. Толстяк читал, шевеля губами. От него неприятно пахло. И, казалось, запах становился сильнее.
– Смешно-то смешно, а ничего смешного, – сказал он вслух. – Простите.
Он немножко подвинулся.
– Простите, а вы на правом берегу живёте или на левом?
Полина отодвинулась.
– На правом или левом? – повторил он.
– На правом, – ответила она. – А что?
Толстяк захихикал. Выглядело это так, будто он подавился.
– Простите, – сказал он в третий раз. – Просто мне в голову пришла дурацкая шутка. Сказать?
– Необязательно.
– Но я скажу. Живёте вы на правом берегу, а оттуда ходите налево. Понимаете?
Полина посмотрела на него и отодвинулась на край лавочки. Лицо толстяка напоминало огромный шмат теста, к которому приделали маленькие смеющиеся глаза.
– Я работаю на мясокомбинате.
«Свиньёй», – злобно подумала Полина.
– А вы? – спросил он.
– Какое вам дело?
– Что, так сложно ответить?
– Просто я не хочу с вами разговаривать.
– Почему?
– Я вас не знаю.
– Подумаешь, препятствие. Меня зовут Игорь. А вас?
К остановке подъехал автобус. Полина быстро пробормотала, что её ждёт муж, и заскочила в пустой салон. Двери, шипя, закрылись. Толстяк вдруг сполз с лавочки и неуклюже припустил вдогонку. Полина удивлённо смотрела в окно, как он бежит, перебирая толстыми короткими ножками и колыхая гигантским животом. Метров через десять он ожидаемо выдохся и, прихрамывая, побрёл назад, подёргивая плечом. Полина вспомнила тётю Люсю. И почувствовала неприязнь.
Подошёл кондуктор, старик, похожий на грача. Купив билет, Полина рассеянно посчитала цифры на номере. Несчастливый.
– Простите, а я до кладбища доеду? – спросила она.
– А? – каркнул кондуктор. – Нет, нет. До кладбища? Нет. Девятка ездит на кладбище. Да, девятка.
Он вернулся на своё место и уткнулся в газету. Полина достала смартфон. Артём не прочитал сообщение. Спит и не волнуется, как она доехала. Опять вспомнилась тётя Люся. Она говорила: «Дрыхнет, как хорёк». А про кого? Старик-кондуктор вдруг встал со своего места, решительно подошёл к ней, наклонился и сказал:
– Я требую, требую, чтобы вы меня поцеловали.
И вытянул сизые, мокрые губы.
Вздрогнув, она проснулась. Автобус подъезжал к зданию вокзала. «Ну, отлично», – хмыкнула про себя Полина.
– Конечная, – объявил водитель и открыл двери.
Она вернулась в кофейню, купила маленький стакан американо и села за столик. Почти сразу появился мужик с рыбьим ртом, взял себе точно такой же кофе и подошёл к ней.
– Скучаешь?
– Нет, – ответила Полина.
– А что, веселишься?
– Вы чего хотите?
Он сел напротив, закинул ногу на ногу. Полина обратила внимание на его обувь – поношенные казаки. Выглядело омерзительно.
– Я тебя вспомнил.
– Поздравляю. Работа, жильё и что там ещё мне по-прежнему не нужны.
– Да я не о том. Ты в глазной больнице лежала с моей дочерью. На соседней койке. Я ей как-то «Киевский» торт принёс. А ты была после операции, с заклеенными глазами. И я тебя кормил тортом с ложечки.
Полина немного удивилась, что у этого неприятного мужика может быть дочь.