ИДЕОЛОГИЯ «ЛЕГИОНА МИХАИЛА АРХАНГЕЛА»
Фашизм в румынском варианте возник как вполне самостоятельное явление, хотя и позаимствовал кое-что от немецкого нацизма и итальянского фашизма. Его лидером, или «капитаном», был Корнелиу Кодряну. Он родился в 1899 г. в молдавском приграничном городке. Его мать была этнической немкой, отец — поляком, который потом стал убежденным румынским националистом. Кодряну получил образование в кадетском училище и в университете города Яссы, стал дипломированным юристом. В Яссах он попал под влияние известного профессора-националиста Александру Кузы, основателя праворадикального движения, получившего в 1925 г. название Лига национальной христианской защиты. Будучи органическим националистом, Куза придерживался крайних антисемитских взглядов. Нация должна быть едина и свободна от этнически чуждых элементов. Главную опасность представляют евреи — «вредоносные бациллы», «нация дегенератов и негодяев, безродные космополиты, не способные к созданию живого социального организма». Евреев нужно было «устранить» — термин, не совсем понятный, но безусловно включавший в себя массовые депортации, экспроприацию собственности, запрет на участие в общественной жизни. В Европе начала 1920-х все это звучало не так уж экстремально. Куза был еще и традиционалистом. Он раньше Гитлера принял как символ свастику, четыре конца которой несли традиционалистский девиз: «Одна страна, один закон, один народ, один король» (lanciu, 1996: 186–196).
Однако Куза был профессором, а не человеком действия. Разочарованный в своем кумире, Кодряну порвал с ним в 1927 г. и создал собственное движение — «Легион Михаила Архангела» (изначально — молодежное отделение Лиги национальной христианской защиты). В 1930 г. на основе Легиона появилась «Железная гвардия» — организация, куда могли вступать люди любого возраста. Оба движения столь тесно переплелись, что стали практически одной организацией. В дальнейшем я буду называть ее просто «Легионом». Кодряну разошелся с Кузой в вопросах тактики. Фашистский лидер ненавидел евреев и (в отличие от Кузы) требовал их физического подавления. В автобиографии от 1936 г. он не скрывает своего антисемитизма (Codreanu, 1990). Но его юдофобия весьма своеобразна: евреями для него были все толстосумы и эксплуататоры, «паразиты», «гниды» и так далее, присосавшиеся к финансам, промышленности и торговле, обрекшие румын на нищету и бесправие. Даже в Бессарабии (российской губернии до 1918 г.), клеймя тамошних евреев «большевиками», он в то же время продолжал называть их «Шейлоками». Хотя он и не использовал этого слова, это был ярко выраженный пролетарский антисемитизм. Пролетариатом были, конечно, румыны, капиталистами — евреи. Кодряну обуревало желание действовать, с чем был категорически не согласен Куза; но Кодряну быстро уразумел, что провокационные выступления против богатых евреев, равно как и стычки с полицией, которая защищала их и подавляла недовольство местных жителей, делают его героем в глазах местного населения. В 1920-е суды присяжных отказывались признавать предъявленные ему обвинения в убийстве и терроре — простые обыватели ничуть не меньше, чем он, ненавидели продажных политиков и жестокую полицию. Постоянные столкновения с законом приучили его видеть в политиках услужливых еврейских лакеев, буквально купленных на корню. В этом утверждении снова звучит пролетарское начало, более свойственное левым движениям, нежели правым. Кодряну пришел к убеждению, что вся политическая система прогнила и ее надо разрушить. Исключение он делал лишь для монархии ввиду ее особых заслуг в деле национального освобождения румын. В обстановке 1920-х такие взгляды (внушенные в том числе и в кадетском корпусе) не могли не привести к парамилитаризму, направленному против государственной власти и отдельных «врагов нации». Это была прямая дорога к фашизму.
Свои основные политические взгляды Кодряну излагает в автобиографии. А основное его политическое сочинение, «Кредо национал-христианского социализма» (1920 г.), начинается и заканчивается так:
Верую в единое и неделимое Румынское Государство… материнское лоно всех румын, и только румын, радеющее о своем народе, чтущее и боящееся Господа, гаранта равных прав, гражданских и политических, как для мужчин, так и для женщин; защитника семьи, носителя социальной гармонии, стирающего классовые различия, национализирующего предприятия во благо рабочих (это их собственность), дарующего землю тем, кто на ней трудится. Жду пробуждения национального сознания в самом последнем пастухе, слияния с простым народом людей высокоумных и образованных. Да пребудет между ними братская любовь, основа Румынии будущего. Аминь.
В «Кредо» звучит требование распределить национальное богатство между классами, заявляется о поддержке монархии и православной церкви. Символ веры Кодряну предстает как крайне левая и глубоко религиозная форма органического национализма. Личность подчинена нации, а нация — только Богу. Многие позднейшие высказывания Кодряну кажутся далекими от политики. В программе 1927 г. Легион неожиданно заявил не о политическом или партийном проекте, а о проекте «создания нового человека». Для искоренения политиканства, для борьбы с «заразой иудаизма» необходимы новые люди. «Для воспитания этой личности Легион должен стать скорее школой и армией, чем политической партией, он должен создать духовную и моральную атмосферу, в которой родится “воин-герой”, плоть от плоти румынского народа». Были скрупулезно перечислены все необходимые достоинства «нового героя», что превращало партию в подобие воинственной религиозной секты. Кодряну перечисляет восемь основополагающих норм жизни легионера, начиная с таких общих мест, как «моральная чистота» и «энтузиазм», и заканчивая по-фашистски звучащими «верностью, трудом, порядком, иерархией, дисциплиной, делами, а не болтовней». Легион, указывает он, это не «логическая система», а «живая вера». Живая вера была очень воинственной: «Это будет зов боевой трубы, пробуждение доблести, воскрешение древней славы наших могучих отцов». Как и Гитлер, Кодряну не стремился развивать сложные теории государства, лидерского принципа ему вполне хватало. Обоснованием был органический национализм: у единой нации есть единая воля или «народный дух», который воплощает в себе ее вождь. Воля лидера не навязывается силой, ибо органически отвечает всем чаяниям народа. И если народ и вождь сливаются в единое целое, то государство тогда поднимается на уровень высокого национального самосознания. Кодряну отрицал демократию, подтачивающую единство нации: «Разве солдаты выбирают лучшего, по их мнению, генерала?» Грех демократии и в том, что она дает равные права евреям и быстро оказывается в рабстве у банкиров (Codreanu, 1990: 15–17, 219–222, 226, 231, 242–243, 304–310; ср. Ianciu, 1996: 199–200).
К сожалению, у нас мало информации об убеждениях рядовых легионеров, но есть уверенность, что Легион прививал им именно такие ценности. Организация состояла из разветвленной сети ячеек, где, как в инкубаторе, выращивались будущие боевики. Руководители этих подразделений культивировали в своих подопечных «дух благородства» и следовали шести золотым правилам: преданность и дисциплина, трудолюбие, немногословие, самосовершенствование, взаимопомощь, честь. Такое воспитание выковывало героев, способных к обороне, самопожертвованию и мученичеству во имя идеи. «Кровь всех нас должна пролиться» в борьбе между добром и злом. «Новый человек» должен «победить зло в самом себе и в своих людях», а потом «сокрушить силы зла и всех служащих злу». Он должен «вызывать на бой и сокрушать врагов Отечества не только в мире земном, но и за его гранью, где властвуют наши незримые враги — силы зла». Он должен отличать «добрых» румын от «отребья» и безжалостно расправляться с последним.
В Легионе делался акцент скорее на воспитании духа и моральных качеств, нежели на отработке боевых навыков и насилия. Движение было, несомненно, парамилитарным, однако румынские штурмовики долгое время не принимали участия в реальном насилии. Кодряну своим авторитетом удерживал пыл боевиков в жестких политических границах. От них требовалось лишь провоцировать полицию на ответные действия. Тогда на фашистов обрушивались репрессии, что еще раз демонстрировало народу преступную связь между еврейскими банкирами и государственной властью и приносило Легиону массовую поддержку. До убийства самого Кодряну в 1938 г. легионеры уничтожили всего лишь одиннадцать человек, в основном известных политических деятелей и полицейских, потеряв при этом 501 бойца, погибшего в стычках с полицией. В отличие от штурмовиков СА, описанных в главе 4, румынские легионеры искренне придерживались тактики «оборонительного насилия» — хотя и у них это была именно сознательная тактика. Это насилие, опять-таки в отличие от многих других фашистских движений, своим острием было обращено против государства в форме индивидуального террора против отдельных представителей власти. В глазах румын легионеры были не бандитами и погромщиками, а романтиками, вдохновенно марширующими по улицам. С первых дней своего существования Легион активно занялся строительными работами. Вначале была выстроена центральная штаб-квартира, потом стали обустраивать местные отделения. Тяжелый и безвозмездный коллективный труд привносил дух взаимопомощи и братской солидарности. Немногочисленность участников восполнялась фанатической преданностью делу. Особенно ярко проявлялось это качество во время выборов, когда легионеры вели себя совсем иначе, чем другие партийные функционеры. Не имея лишнего гроша на предвыборную агитацию, они ходили по деревням, запросто толковали с изумленными крестьянами, вместе с ними ели и спали. И это приносило им голоса! Легионеры были «народниками» не на словах, а на деле. Им часто удавалось выигрывать местные выборы, но путь на политический олимп до поры до времени был им закрыт — для этого требовались серьезные деньги и спонсоры.
Легион не очень хорошо различал контуры будущего государства. Легионеры считали себя освободителями и очистителями, создателями скорее нового человека и нации, чем нового государственного устройства. В этом смысле они были больше похожи на немецких нацистов, чем на итальянских фашистов. Но их религиозный мистицизм и дух крестьянской общины были сугубо румынскими качествами. Кодряну верил, что румынская «душа» растворена в «космической сингулярности» нации, «единственно латинской в православном мире и единственно православной в мире романских народов», воплощающей в себе истинную «христианскую чистоту» (понятие позаимствовано у Кузы и его адептов). Душа румын обитала не среди космополитической элиты, а в крестьянских избах, где демократизм сельских сходов оставался неизменным на протяжении столетий. Крестьянская почва и крестьянская культура были краеугольным камнем нации, кровь же и раса были глубоко вторичными (СС и нацисты сильно изменили эти представления во время войны). Поэтому Кодряну был счастлив видеть в своем Легионе жителей новоприсоединенного юго-востока, тех, кого он называл «румыно-македонцами». Этих людей, как и румын, столетиями угнетали, и им была открыта дорога к добровольной ассимиляции. Стилистика, риторика и обрядность легионеров были глубоко религиозными, например, они носили на шее мешочки с землей, символизирующей «землю предков». Легионеры не часто ссылались на православное христианство, но их ритуалы были поразительно похожи на церковное богослужение. Небесным заступником Легиона считался святой архангел Михаил, победитель Люцифера. В иконографике и песнях архангел олицетворял сам Легион, Люцифер же был воплощением коммунизма, еврейства и капитализма. Поверх зеленой униформы легионеры нашивали белые кресты, а некоторые — свастики. Вспомним, что и другие фашистские движения нарекали себя религиозными именами: «Скрещенные стрелы» и