В 1934–1937 гг. Легион приобрел лоск респектабельности. Он привлек к себе таких общественных деятелей, как дипломат князь Михай Стурдза и генерал Георге Кантакузино-Граничерул. Началась постепенная фашизация румынского правительства, попытки румынизации экономики с помощью установления квот трудовой занятости для евреев и других «чужаков». Даже Национальная крестьянская партия начала консультации с Легионом по выработке общей национальной стратегии. Ее лидер Юлиу Маниу выступил свидетелем защиты на процессе Кодряну в 1938 г. Маниу был очень влиятельным политиком, его поддержка дала мощный толчок правящим кругам, которые начали переосмысливать свое отношение к фашизму: подавляя фашистов как таковых, они брали на вооружение фашистские идеи.
Легион становился все более популистским. Большое значение приобрели так называемые «хождения в народ» (карта 8.2). Преемник Кодряну, учитель литературы из пограничной провинции Банат Хоря Сима, описывает в своих мемуарах, как это происходило (Sima, 1967: 33, 199–205). Братания с народом проходили в самом сердце крестьянской страны. Занять более-менее весомое положение в иерархии Легиона можно было, лишь совершив «хождение в народ». Так Легион укреплял свои позиции среди румынского крестьянства. Легионеры добровольно и безвозмездно занимались общественными работами в сельской местности. В довоенной Центральной Европе такая деятельность была широко распространена. Патриотически настроенная городская молодежь уезжала в деревню ремонтировать дороги, школы, церкви. Легионеры сумели поставить этот прекраснодушный идеализм на службу своему движению. В их сельских лагерях работали студенты, специалисты, люди среднего класса с трудовыми навыками. Например, в строительстве одной церкви участвовало 636 человек, из них 69 % были местными крестьянами, 11 % — рабочими, 8 % — ремесленниками, 5 % — студентами и 4 % — служащими[44]. В другом трудовом лагере почти все добровольцы были студентами, специалистами и рабочими. В табл. 8.1, строка 2, приведены данные по другому большому трудовому лагерю. Здесь треть работавших была студентами и четверть госслужащими, среди прочих были крестьяне, рабочие и специалисты. Местные жители своими глазами видели огромную разницу между местным продажным чиновничеством и бескорыстным энтузиазмом городской молодежи. То, что вначале казалось идеалистическими бреднями, стало реальным делом. Фашисты творили добрые дела и искренне этому радовались. К своей миссии они относились очень серьезно.
Второе «хождение в народ» произошло в 1936–1937 гг. под девизом «Сольемся с рабочими!». Центр внимания был перенесен на городской рабочий класс. Румынские социалисты были слабы. Их максимальный успех на национальных выборах — это 6 % голосов в 1931 г., после чего их влияние пошло на спад. Румыны подозревали социалистов в связях с евреями и Коминтерном, который поддерживал притязания большевистской России на Бессарабию. Фашисты сумели подчинить себе часть бывшего социалистического электората. Как и в Венгрии, социалисты уступили фашистам даже свои главные бастионы — пролетарские гетто (данные очень отрывочны). В 1938 г. Бухарестский рабочий легион насчитывал 8 тысяч человек, из которых 3 тысячи состояли в «эскадроне смерти». Предполагают (хотя я не нашел никакой конкретики), что большинство этих легионеров пришли из военной промышленности и транспорта (такси, трамваи, железные дороги) и что в основном это были рабочие крестьянского происхождения, недавно осевшие в городах (Weber, 1966a: 548–549; Heinen, 1986: 395–396; Vago, 1987: 309; Ioanid, 1990: 71, 169).
Пролетарский фашизм обостренно воспринимал как врагов евреев и инородцев. Дориан (Dorian, 1982: 126) считает, что вскоре их могло постигнуть разочарование:
Рабочие и крестьяне сомкнулись с фашистами в надежде на то, что их чаяния осуществятся, когда капитализм рухнет. Они не знали, что под словом «эксплуататоры» «Железная Гвардия» подразумевает лишь… евреев.
Некоторые коммунистические историки утверждают, что Легион был вскормлен капиталистами, но поверить этому невозможно. Большинство крупных предпринимателей в Румынии были евреями или иностранцами. Легион получал деньги от Германии (но меньше, чем их антисемитские и протофашистские конкуренты из Лиги национальной христианской защиты) и местного прогерманского бизнеса. Им оказывали поддержку и внутренние политические силы, включая короля Кароля, который пытался использовать Легион в своих интересах. Но основные средства Легион все же получал от своих преданных членов (Heinen, 1986: 337–341; Watts, 1993). Корпоративистская риторика о классовой гармонии могла бы привлечь крупный капитал, если бы он чувствовал угрозу со стороны социалистов, но таковой не было, поэтому правящие элиты сделали ставку на консервативный авторитаризм. В течение своей короткой, но бурной жизни Легион был вначале использован, а потом разгромлен правящей элитой, которая хорошо усвоила уроки переворотов, совершенных Муссолини и Гитлером.
КТО ГОЛОСОВАЛ ЗА ЛЕГИОН:НАЦИОНАЛ-ГОСУДАРСТВЕННИКИ
На выборах 1937 г. Легион сформировал избирательный блок «Все для Родины». Он вошел в тактический альянс с либералами и коммунистами, не имевшими парламентского представительства. Вместе они объявили войну коррупции, которую убедительно персонифицировал «развратный» монарх Кароль. Его связи с нечистой на руку придворной камарильей и еврейской любовницей ни для кого не были секретом. По воспоминаниям Сима, Кодряну называл тогда главными эксплуататорами трудового народа, во-первых, коммунистов, во-вторых, евреев и, наконец, «нечистоплотных политиков» (Sima, 1967: 44). Легион умел вести избирательные кампании вполне в современном духе. Разоблачительные карикатуры изображали коммунистов, евреев и политиканов в образе драконов, чудовищ, чертей, пауков. Их карал архангел Михаил, которому художники придавали внешнее сходство с красавцем Кодряну. Вот как звучал один из легионерских маршей:
Родина взывает к нам: «О братья-христиане!
Пора изгнать из страны паразитов,
Пора очистить дворцы от порока,
Пора избавиться от жидов,
Расхищающих наше достояние»
(Volovici 1991:174–175).
Обратите внимание на связь между религией и классово-этнической эксплуатацией.
Такой подход себя оправдывал. Стурдза (Sturdza, 1968: 103) объяснял успех своей партии на выборах 1937 г. идеализмом легионеров, их обещанием очистить страну от коррупции и грязи:
Они входили в села маршевой колонной, выстраивались у церкви, преклоняли колени и молились, затем вставали на ноги и пели. Крестьяне смотрели на молодых бойцов с любовью и восхищением: ведь они не пытались заморочить им головы напыщенной болтовней профессиональных политиков, они истово молились и пели песни о мужестве и вере, так понятные простым людям.
Возможно, Стурдза впадает в некоторое самолюбование; но в любом случае, такое «явление народу» имело сильный эффект. Легионеры жили спартанской жизнью, они были неподкупны, их часто била полиция, они призывали к милосердию и к борьбе с угнетателями. Главной причиной не голосовать за них, пожалуй, была их наивность, отсутствие политического опыта и влияния. Легион не опирался на могущественные политические силы, он не был частью коррумпированной административной системы. А у коррупции есть свои политические преимущества.
Кто поддерживал Легион? Отвечая на этот вопрос, мы опираемся в основном на веберовский статистический анализ голосования по различным избирательным округам Румынии (Barbu, 1980; Veiga, 1989: 105–121; Ioanid, 1990: 64). Вебер обращает внимание на то, что легионеры «ходили в народ» в беднейших районах страны, где исторически существовали «свободные деревни» и относительно независимая крестьянская община. Именно там румынские фашисты получали основную поддержку — в самых нищих и отсталых провинциях. Хайнен (Heinen, 1986: 403–414), опираясь на более полные данные, приходит к противоположному выводу: наличествует положительная корреляция между числом отданных голосов и грамотностью (доля 0,27) и между числом отданных голосов и собственностью (доля 0,22) и отрицательная корреляция с уровнем детской смертности (доля —0,19). Он также отмечает, что легионерам сопутствовал успех в 11 из 22 наиболее промышленно развитых округах и в 10 из 20 округов, где была сильно развита лесообрабатывающая промышленность. В конечном счете, считает ученый, Легион нашел сторонников именно в социально и экономически успешных районах страны. Гораздо большей поддержкой в отсталых крестьянских районах пользовался главный соперник Легиона — Национальная христианская партия (авторитарно-националистическая, антисемитская, но не фашистская). Легион первоначально набрал силу в наиболее развитых аграрных районах, где он отвоевал голоса избирателей у предшественников Национальной христианской партии — Лиги национальной христианской защиты и других антисемитских партий. Но Хайнен не находит связи между электоральной поддержкой фашистов и плотностью населения или сетью автомобильных дорог. Соотношение между фашизмом и уровнем развития региона прослеживается, но слабо.
Чтобы лучше понять социальную базу голосовавших за фашистов, обратимся к карте 8.2. Сторонники фашистов были сосредоточены в трех региональных кластерах. Первый находился в центре и на севере: Буковина (граничащая с Польшей) голосовала за Легион, как и сопредельные округа в северной Молдавии, Трансильвании и Марамуреш. В тех же районах нашла себе опору и Лига национальной христианской защиты, когда Кодряну еще был членом этой партии. Все десять парламентских депутатов от этой партии на выборах 1926 г. (включая отца Кодряну) баллотировались от этих округов. Второй кластер лежал к западу от центра и включал в себя часть Баната, Крисана-Марамуреш и западную часть Трансильвании. Третий кластер располагался на юго-востоке, захватывая юго-восточную часть Молдавии и северо-восточную Мунтению, туда же входил и столичный Бухарест (22 % голосов за Легион). Северные районы кластера дружно поддержали легионеров на их первых выборах 1931 и 1932 гг. (Codreanu, 1990: 299, 321). Отдельных округов, где бы Легион пользовался особым успехом, не было — они смыкались в кластеры.