[95].
Банкир барон Курт фон Шрёдер на Нюрнбергском процессе по делу концерна «ИГ Фарбениндустри» в 1947 г. раскрыл причины, побудившие магнатов капитала поддержать Гитлера: «Общее устремление (магнатов капитала. — Б.Б.)... сводились к тому, чтобы получить сильного фюрера... Когда... НСДАП потерпела свое первое поражение и миновала свой зенит, поддержка ее со стороны немецких экономических кругов стала особенно важной. Общий для этих кругов интерес обусловливался страхом перед большевизмом и надеждой, что национал-социалисты в случае их прихода к власти создадут устойчивую политическую и экономическую базу в Германии. Другой общий интерес определило желание осуществить экономическую программу Гитлера, причем существо вопроса заключалось в том, что экономические силы должны были сами направлять дело к решению проблем, поставленных политическим руководством. Кроме того, ожидалось, что возникнет подходящая экономическая конъюнктура благодаря размещению крупных государственных заказов»[96]. И далее в показаниях Шрёдера следует особенно зловещая фраза: «Надо упомянуть... что Гитлер проектировал увеличение вермахта, требовал разрыва Версальского договора и желал возрождения сильной Германии как в военном, так и в экономическом отношениях»[97]. Впоследствии, уже после разгрома фашизма, Крупп, находясь в заключении, также вынужден был признать, что его концерн сознательно и добровольно поддержал Гитлера. И после этого находятся еще буржуазные идеологи, которые доказывают, что крупные промышленники не имели-де намерения привести Гитлера к власти и не оказали будто бы фашистам решающей поддержки![98]
Гитлер и фашисты оправдали надежды и ожидания монополистов. После прихода Гитлера к власти были созданы все предпосылки и для требуемой финансовой олигархией борьбы с марксизмом, революционным рабочим движением, политики реванша и захватнических войн. Уже с первых же дней, когда Гитлер стал канцлером, началась кампания против коммунистов, всех антифашистских сил. Коммунистическая и другие рабочие партии были запрещены. Коммунисты — депутаты рейхстага были арестованы 21 марта — в день открытия рейхстага. Были брошены в тюрьмы и концлагеря сотни и тысячи коммунистов и социал-демократических деятелей. Были разгромлены и профсоюзы. Гитлер заменил их «корпоративной системой», превратил предпринимателей в «вождей предприятий», облеченных неограниченными правами. Фашисты издали закон «О принудительном картелировании», согласно которому многие мелкие предприятия лишались своей самостоятельности и присоединялись к крупным монополиям. Только за период с 1933 по 1939 г. 700 тыс. ремесленников и мелких торговцев потеряли свою собственность, которая стала добычей крупных капиталистических хищников. Начав перевооружение страны, фашизм дал монополистам возможность получать колоссальные, из года в год возрастающие прибыли.
В результате между 1932 и 1939 гг. количество мультимиллионеров в Германии увеличилось на 180 человек. В то время как покупательная способность минимальной заработной платы снизилась с 1932 по 1937 г. на 7%, чистая прибыль концернов резко возросла. Например, чистая прибыль концерна Круппа увеличилась за тот же период с 6,65 млн. до 17,22 млн. рейхсмарок. В 1945 г. Альфред Крупп признал, что его личное состояние как единственного владельца концерна составляет 160 млн. марок, которые ежегодно приносят ему 6% дивидендов, освобожденных от налогов, иными словами, около 10 млн. марок в год.
Объединение Круппа как бы символизировало собой весь германский военно-промышленный капитал. Показательно, что и сам кайзер был акционером этого концерна. Еще накануне первой мировой войны, беспощадно заклеймив «кровавый интернационал торговцев смертью», К. Либкнехт подчеркивал, что главенствующая роль в нем принадлежит именно концерну Круппа — этому матадору международной промышленности вооружений, который превосходит остальных участников состязания во всех отраслях военного производства. Эту роль «матадора военной промышленности» Крупп еще больше закрепил в годы правления нацистов[99].
Наряду с крупповскими предприятиями на дрожжах военных авантюр Германии росли и другие концерны. Так, уже в годы первой мировой войны совершил решающий рывок с целью установления своего господства над всей химической промышленностью Германии концерн «ИГ Фарбениндустри». К началу второй мировой войны этот концерн занимал ведущие позиции в фармацевтической промышленности, в производстве красителей, искусственных удобрений, взрывчатых, веществ, синтетического каучука, пластмасс и т. д. В состав «ИГ» входило 177 заводов в самой Германии и около 200 заводов в других странах, а к концу войны концерн объединял 380 германских фирм и его влияние распространялось на 500 иностранных компаний в 93 странах. «ИГ» контролировал 40 тыс. патентов. Не случайно в обвинительном заключении Нюрнбергского трибунала «ИГ» был назван «государством в государстве».
Джозеф Боркин в книге «Преступление и наказание «ИГ Фарбениндустри» отмечает, что «лидерство» «ИГ» в подготовке промышленности Германии к войне было «неоспоримым». Заводы и лаборатории этого концерна сделали все для перевооружения Германии, для подготовки и ведения ею агрессивных войн. Концерн выпускал почти все синтетическое горючее, синтетический каучук, отравляющие газы, магний, смазочные масла, взрывчатые вещества, метиловый спирт, сыворотки, пластификаторы, красители, никель и тысячи других видов продукции, необходимых для фашистской военной машины. Д. Боркин отмечает, что руководитель «ИГ Фарбениндустри» Краух стал символом вклада «ИГ» в укрепление военной мощи Германии[100]. Когда фашистская агрессия началась и войска вермахта заполонили всю Европу, Гитлер лично вручил Крауху награду, которая предназначалась только для героев, отличившихся на войне, — «Железный крест», и назвал его человеком, одержавшим поразительные победы на поле боя германской промышленности. «Никогда ранее в истории, — подчеркивает Боркин, — промышленник и промышленный концерн не играли такой решающей роли в военном планировании и в подготовке к большой войне. Это было военно-промышленное партнерство в его чистейшей форме»[101]. Это «партнерство», неся миллионам людей горе и смерть, давало «ИГ Фарбениндустри» огромные материальные выгоды. Так, после вторжения в Австрию «ИГ Фарбениндустри», цинично ссылаясь на национальные интересы Германии, грабительски присоединил к себе крупнейший химический концерн «Шкода верке Вецлер», объявив его «своей собственностью». То же самое произошло после захвата Чехословакии с химической компанией «Ауссигер ферейн».
В годы фашистского господства доходы германских монополий непрерывно росли. Например, «Стальной трест» увеличил свои прибыли за первые шесть лет гитлеровской диктатуры в 3,5 раза, концерн Маннесмана — в 5 раз, концерн Круппа — в 3,5 раза, концерн Сименса — в 3 раза, а прибыли «ИГ Фарбениндустри» с 1932 по 1943 г. повысились в 18 раз. Примечательно, что сами фашистские главари становились акционерами крупнейших монополистических объединений. Так, Геринг, в частности, был одним из совладельцев созданного в 1937 г. крупнейшего военно-промышленного концерна, названного его именем и объединявшего 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных фирм и т. п.
Общая сумма прибылей германских монополий за годы войны с учетом всех видов доходов была не меньше 90—100 млрд. марок. Кроме того, германскими монополистами было выкачано с территории Франции, Бельгии, Голландии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Словакии за годы войны примерно 124 млрд. марок. Причем сюда не вошла стоимость, созданная принудительным трудом рабочих, угнанных в Германию из этих стран.
Но главное то, что в эту сумму не вошли доходы монополий от ограбления экономики и хищнической эксплуатации труда рабочих Советского Союза и Польши, а также Чехии и других стран, больше всего пострадавших от гитлеровской оккупации. А ведь известно, что только с оккупированной территории СССР на принудительный труд в Германии было угнано около 5 млн. советских граждан. Так что материальные выгоды, извлеченные монополистической буржуазией фашистской Германии, полностью даже не поддаются учету.
И примечательно то, что лидеры концернов сознательно приобщались к нацистской идеологии, многие из них вступали в нацистскую партию, а кое-кто и в ряды эсэсовцев. «ИГ Фарбениндустри», например, открыто скрепил свой союз с Гитлером тем, что объявил принципом всей своей деятельности незыблемость фашистской доктрины, и все члены правления этого крупнейшего концерна демонстративно вступили в нацистскую партию.
Фашизм оправдал надежды и поддерживавших его земельных магнатов. Хотя Гитлер в своей известной февральской программе 1920 г. провозглашал проведение земельной реформы и требовал издания закона о безвозмездном отчуждении юнкерских поместий, он, разумеется, подло обманул крестьян. В 30-х годах, расшаркиваясь перед земельными магнатами, Гитлер объявлял клеветниками тех, кто «приписывал» нацистской партии намерение экспроприировать крупных землевладельцев.
Более того, в годы фашистского правления крупное землевладение значительно возросло. Так, в период с 1933 по 1939 г. число крупнейших помещиков увеличилось на 898, а принадлежащая им земля — почти на 3 млн. га. К началу второй мировой войны в Германии насчитывалось 41751 юнкерское хозяйство, каждое из которых имело более 100 га. В общей сложности они владели 20,3 млн. га земли. Это 38% всей полезной сельскохозяйственной площади. В то же время почти 1,8 млн. крестьянских хозяйств владели 28,6 млн. га, или 53,4% всей сельскохозяйственной площади, т. е. немногим более чем 42 тыс. юнкеров. Остаток принадлежал крестьянам-беднякам, на долю каждого из которых приходилось менее 5 га земли. Гитлер оставил также нетронутыми 16 крупнейших княжеских поместий с общей площадью почти 600 тыс. га земли. При нацистах 5,5 тыс. крупных феодалов владели 5,75 млн. га земли. Только на одной этой площади можно было бы расселить 550 тыс. крестьянских семей, выделив каждой по 10 га земли