Фашисты, разумеется, взяли на вооружение все эти псевдотеоретические изыскания расистских псевдоученых. 15 января 1935 г. был принят закон о гражданстве рейха, который разделял граждан на два разряда: первый — «граждане рейха» — это немцы арийского происхождения, только они наделялись политическими правами; второй — все остальные — жители рейха, не имеющие арийского происхождения. Позднее, 15 сентября 1935 г., был принят «Закон о защите немецкой крови и немецкой чести», запрещавший браки и сожительство граждан рейха с евреями. В том же 1935 году нацисты лишили цыган всех их гражданских прав, а затем в течение последующих лет поголовно загнали их в концентрационные лагеря, где в рамках политики «расовой гигиены» уничтожили почти 1 млн. цыган. В целом с 1933 по 1936 г. в Германии было издано около 250 расистских и прежде всего антисемитских циркуляров и инструкций[288].
Итальянские фашисты также исповедовали и обосновывали расистские принципы (хотя, следует отметить, в этой стране расизм не привился так глубоко, как в нацистской Германии). Вслед за нацистами в 1937 г. фашистское правительство Италии также утвердило «Закон о защите расы», полностью списанный с гитлеровского «расового кодекса». Согласно новому закону, сожительство итальянцев («белых») с «черными» объявлялось тягчайшим преступлением и каралось тюрьмой. Результатом дальнейшего углубления «расового мировоззрения» итальянского фашизма явился ряд мероприятий, предпринятых против изобретенного им «еврейского засилья», — мер, увенчавшихся опубликованием в ноябре 1938 г. закона, согласно которому проживающим в Италии евреям запрещается находиться на службе в каких бы то ни было государственных и общественных учреждениях, в школах всех типов; евреям запрещалась служба в армии и вступление в брак с «арийцами»; евреи — иностранные подданные — были обязаны покинуть пределы Италии; наконец, подлежали высылке евреи, поселившиеся в итальянской империи после 1919 г., причем их имущество конфисковывалось.
Расистские бредни распространялись не только в Европе, не только в фашистских странах, но и в США, кичившихся «демократичностью» своей общественно-политической системы. В США еще в самом начале нашего века несколько видных американских: промышленников стали оказывать финансовую помощь выше упоминавшейся «евгенике», ставившей целью «улучшить человечество» используя достижения генетики. «Позитивная евгеника» должна была обеспечить воспроизводство «пригодных» индивидов среди населения, а негативная — уменьшить число «непригодных».
И дело отнюдь не ограничивалось только проповедью расистских идей. Евгенистам в США удалось в то время проложить дорогу законам о запрещении браков между представителями различных рас. Такие законы были приняты примерно в 30 штатах США. 24 штата приняли законы о стерилизации лиц, «не приспособленных к жизни в обществе».
Однако главное значение расовой теории заключалось, конечно в том, чтобы «обосновать», оправдать кровавый план завоевания фашизмом мирового господства. Еще до прихода фашистов к власти проповедники «фёлькише» (от слова Volk — народ) выдвинули тезис о мнимом превосходстве германской культуры, «германского духа» над бездушной либеральной цивилизацией остальных западноевропейских народов. Опираясь на этих своих идейных предшественников (у которых нацисты позаимствовали многие ритуалы и символику, в частности знак свастики), фашисты трактовали понятие «народ» как сугубо расовую культурно-биологическую и мистическую общность, всегда находящуюся во враждебных, антагонистических отношениях с другими подобными общностями. Эта вражда, подчеркивали фашистские идеологи, отнюдь не является продуктом объективных антагонистических социальных отношений, наоборот, сами эти отношения — порождение вражды, которая коренится в духовной субстанции «народа» и со временем достигает крайней степени интенсивности, приводя к войне между «народами».
В фашистской идеологии и практике борьба за сохранение чистоты расы становится, подчеркивает Р. Бурдерон, «мощным мобилизующим фактором, ибо она является насущно необходимой для самого индивидуума. Перед липом угрозы вырождения расы, а следовательно, и входящих в нее индивидуумов каждый немец отстаивает свою собственную жизнь. С биологической точки зрения интересы расы и интересы индивидуума единое целое. Следовательно, перед лицом общности крови стирается всякое чувство принадлежности к той или иной определенной группе ...исчезает всякое ощущение чужеродности в отношении немца иной социальной принадлежности. На основе кровных уз образуется народное сообщество»[289].
Посредством биологизации и мифологизации понятия «народ» фашисты преследовали цель представить в глазах немца политику монополий, политику господствующего класса как миссию расы, к которой он сам принадлежит; им важно было добиться, чтобы подчинение и угнетение рядового немца правящей капиталистической олигархией выступало бы как свободное, добровольное служение делу собственной расы, собственной нации, собственного народа. Человеконенавистнические деяния немецкого империализма становились в таком случае, в сущности, законом природы, заповедью расы. Подчинение диктату монополий выступало бы для немца как формирование «сообщества», упрочивающего его собственное положение, возвышающего его. Пусть концерны угнетают, эксплуатируют, разоряют немца; он знает, кто «виновен» во всем: «низшие» расы; против них он и должен бороться.
Наряду с таким иррациональным видением «народной общности» немцу вдалбливали в голову, что он — представитель высшей, господствующей расы, что лучшая раса имеет абсолютное «право» господствовать, что она должна установить и сохранить без каких-либо колебаний свое господство над «низшими» расами. Причем что касается средств борьбы, то во имя интересов расы все дозволено.
Как отмечает Р. Бурдерон, «расизм дает положительную возможность отвергнуть классовую борьбу, реинтегрировать в национальное сообщество массы, особенно рабочие массы, поддавшиеся на приманку интернационализма, и возложить на сообщество, в котором отныне царит согласие, основную (империалистическую) миссию. С точки зрения негативной он дает возможность найти ответственных за ныне царящую бедственную ситуацию, играющих роль козлов отпущения, на которых возлагают вину за все грехи человечества (в расистском понимании). И таким образом, он дает возможность разделаться с ними и тем самым открыть лучезарный путь к дальнейшему гармоничному развитию высшей расы. Так, расизм обретает черты универсальной категории»[290].
Представителями «низших рас» и «врагами», которых надо уничтожить, объявлялись в первую очередь французы, славяне, евреи. Особую ненависть нацисты питали к славянским народам. «После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защитить сильных против низших. Это будет одна из главных задач немецкой государственной деятельности на все время — предупредить всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами дальнейшее увеличение славянской расы. Естественные инстинкты повелевают всем живым существам не только завоевывать своих врагов, но и уничтожать их»[291], — вещал Гитлер. И далее снова и снова Гитлер твердил: «Моя миссия — уничтожить славян... Славянство представляет собой биологический вопрос, а не идеологический... К России нельзя подходить с юридическими и политическими формулами, так как русский вопрос гораздо опаснее, чем это кажется, и мы должны применить колонизаторские и биологические средства для уничтожения славян»[292].
Расистский бред фашистских заправил нашел свое кульминационное выражение в проповеди и практике антисемитизма. Антисемитизм, жестокое истребление евреев были в фашистской Германии государственной политикой, проводимой как официально, так и путем подстрекательства к массовым и индивидуальным расправам с евреями.
Фашисты проповедовали самый отвратительный, самый грубый и примитивный антисемитизм. Поразительно, что Гитлер, Геббельс и другие фашистские главари даже ожидали пропагандистского эффекта от массового уничтожения евреев, в рамках которого «Европа будет прочищена с Запада на Восток». «Наш антисемитизм, — заявил, в частности, Гитлер, 22 июня 1944 г. перед генералами и офицерами, — распространится на весь мир, так же (!) как в свое время идеи французской революции предшествовали французским армиям и облегчали победы Наполеона. Так же будет и у нас»[293].
Самое страшное заключается в том, что все это отнюдь не было просто расистским бредом нацистских маньяков. Антисемитизм фашистских громил имел определенные политические причины, за ним скрывался холодный политический расчет. С помощью антисемитизма фашисты желали отвлечь внимание трудящихся масс от их подлинных угнетателей — капиталистов. Дело в том, что многие представители мелкобуржуазных слоев, в том числе и трудящиеся, почти ничего не знали о еврейском пролетариате и достаточно часто сталкивались с евреями-капиталистами. Фактически сами они ненавидели в состоятельном еврее не столько еврея как представителя определенной расы, нации, национальности, сколько буржуа, который их эксплуатировал и угнетал.
Однако фашисты, спекулируя на том, что среди капиталистов было немало евреев, сумели перевести ненависть трудящихся к угнетателям-капиталистам в русло антисемитизма; разжигая антисемитизм, они сумели скрыть истинные причины социальных противоречий и конфликтов, размыть классовые позиции широких трудящихся масс. Гитлер, Геббельс, Розенберг постоянно твердили, что именно евреи эксплуатируют рабочих, что именно евреи развязали первую мировую войну, что именно еврейский капитализм стремится сегодня к мировому господству, к новой мировой войне. Более того, фашистские заправилы твердили, что наряду с капитализмом либерализм, марксизм, большевизм и т. п. — все это также продукты «еврейства», абсолютно чуждые подлинным арийцам.