Не только германские, но и австрийские, финские, венгерские, французские, итальянские и другие социал-демократы и социалисты не оказали должного отпора фашизму, а нередко заигрывали и сотрудничали с ним. Так, СДП Австрии была влиятельной партией в стране, располагала даже собственными вооруженными силами, однако не оказала серьезного сопротивления фашистам. «...Мы тогда испугались борьбы»[457], — признал видный лидер австрийских социалистов О. Бауэр. Французские правые социалисты доходили до откровенного угодничества перед фашистами. А. Тома, лидер французских социалистов, выступая в качестве председателя Международного бюро труда в 1928 г. на съезде итальянских фашистских профсоюзов, заявлял, что фашистская Италия является «передовым борцом за справедливость по отношению ко всем рабочим», что у Муссолини «есть лишь одна-единственная страсть: обеспечить рабочих работой, поднять их благосостояние, их моральное и духовное состояние», что опыт фашистов «может быть очень полезным и для других стран»[458]. Более того, позднее выяснилось, что, в частности, лидеры социал-демократической партии Венгрии в 1921 г. официально подписали секретное соглашение с фашистской диктатурой Хорти, по которому они в обмен на легализацию их партии соглашались сотрудничать и поддерживать «мадьярскую точку зрения» и сообщать полиции сведения о деятельности объявленной вне закона Коммунистической партии Венгрии[459]. Можно привести и другие факты предательства социал-демократических лидеров. Так, после гитлеровского вторжения в Бельгию выяснилось, что председатель Бельгийской рабочей партии Г. Де Ман являлся агентом нацистов[460].
Именно грубый, открытый антикоммунизм социал-демократических лидеров в первую очередь сорвал объединение народных масс в борьбе против фашизма, именно антикоммунизм сделал социал-демократов неспособными понять подлинную природу, сущность, лицо фашизма.
Международное коммунистическое движение, Коммунистический Интернационал в противовес лидерам социал-демократии со всей серьезностью относились к проблеме фашизма, глубоко изучали его исторические и социальные корни, анализировали его движущие силы, разоблачали его политические цели. В 1923 г. ИККИ на своем расширенном пленуме специально рассмотрел вопрос о фашизме. Пленум принял резолюцию, в которой следующим образом охарактеризовал фашизм: «Фашизм —... упадочное явление, выражение прогрессирующего развала капиталистического хозяйства и распада буржуазного государства. Его глубочайшие корни лежат в том обстоятельстве, что империалистическая война, ускоренный и усиленный ею развал капиталистического хозяйства разрушили, вопреки лелеямым надеждам, прежние житейские условия и обеспеченность существования широких слоев мелкой и средней буржуазии, мелкого крестьянства, интеллигенции. Разочарования и смутные ожидания некоторой части этих социальных слоев на коренное улучшение общественного строя при содействии реформистского социализма, измена революции со стороны реформистских партийных и профсоюзных вождей... заставили этого рода «сочувствующих» пролетариату разочароваться в самом социализме и его освободительной, обновляющей общество силе. Слабоволие и боязнь борьбы, с которыми подавляющее большинство пролетариата всех стран — за исключением Советской России — терпит это предательство и усердствует под скорпионами капитализма для собственного закабаления и эксплуатации, — отняли у пришедшей было в состояние брожения как мелкой и средней буржуазии, так и «интеллигенции» веру в рабочий класс как в могучего носителя коренного переустройства общества; к ним примкнули и пролетарские элементы, активно настроенные, активности требующие, не удовлетворенные поведением ни одной из политических партий. Далее, к фашизму примыкают разочарованные и деклассированные, оторвавшиеся от почвы представители всех социальных слоев, в частности бывшее офицерство, лишившееся профессии и заработка со времени окончания войны. В особенности это относится к побежденным центральным государствам... Старый, якобы «аполитичный» аппарат буржуазно-государственного насилия обеспечивает ее (буржуазию) недостаточно. Она начинает создавать свои особые классовые боевые отряды для борьбы против пролетариата. Такие классовые боевые отряды поставляет ей фашизм»[461].
Спустя некоторое время — в резолюции V конгресса Коммунистического Интернационала — было дано более полное объяснение сущности фашизма, подчеркивавшее его связь с устремлениями крупной буржуазии: «Фашизм представляет из себя боевое оружие крупной буржуазии в борьбе с пролетариатом, который она не в силах сломить путем законных государственных мер; он — внелегальное средство борьбы, которым она пользуется для установления и укрепления своей диктатуры»[462].
На V конгрессе Коммунистического Интернационала были вновь подвергнуты критике ошибочные суждения, А. Бордиги о классовой сущности фашизма. Выступая на конгрессе, он вновь поставил знак равенства между режимом буржуазной демократии и режимом открытой террористической фашистской диктатуры. Он утверждал, что фашизм является естественной стадией развития капиталистического строя, что развитие фашизма в рамках капитализма «непреоборимо» и что можно только «сделать менее тяжелыми и печальными последствия фашистского насилия». Более того, Бордига проводил безоговорочную параллель между фашизмом и социал-демократией, характеризовал их как две стороны одной медали, одного и того же инструмента — диктатуры крупной буржуазии. Вместо того чтобы призвать коммунистов, рабочий класс к борьбе прежде всего с фашизмом, Бордига считал необходимым сосредоточить направление главного удара в первую очередь против социалистов[463]. Г. Лукач, много сделавший для мобилизации масс, интеллигенции на борьбу с фашизмом, наряду с этим также ошибочно утверждал, что все течения буржуазной политики в Германии, включая и социал-демократию, вылились в широкий поток фашистского движения, что все буржуазные «противники» национал-социализма в последнем, решающем вопросе, в вопросе, об отношениях буржуазии и пролетариата в период кризиса капиталистической системы, находятся с ним на одной почве, на почве фашизма, что отделяют их от него только «фракционные различия, тактические разногласия».
Лукач совершенно не понял значения буржуазно-демократического антифашизма как альтернативы фашизму. Он справедливо возлагал на социал-демократию ответственность за то, что она отрезала социал-демократические массы от революционного движения, удерживала массы от острой классовой борьбы, что она недооценивала опасность фашистской угрозы и т. п., однако сам в духе теории о социал-фашизме необоснованно обвинил социал-демократию в том, что она якобы была лишь одним из «крыльев» фашизма.
Вместе с тем, несмотря, на справедливую критику этих неверных суждений, ряд положений в документах Коммунистического Интернационала в известной мере выражал подобные же ошибки. Прежде всего это относится к определению социал-демократии как лишь левого фланга буржуазии, к трактовке лозунга рабоче-крестьянского правительства, к оговоркам по поводу тактики единого пролетарского фронта и т. д. В документах V конгресса утверждалось, что тактику единого пролетарского фронта нельзя рассматривать как «нечто большее», нежели революционный метод агитации и мобилизации масс; недооценивалась борьба в защиту остатков буржуазной демократии; безоговорочно отвергалась идея создания буржуазно-демократической коалиции; лозунг рабоче-крестьянского правительства рассматривался как средство агитации за непосредственное установление пролетарской диктатуры и т. п.[464]
В 1928 г. на своем VI конгрессе Коминтерн вновь обращается к анализу фашизма, углубляет, уточняет объяснение происхождения и сущности фашизма. В документе, принятом конгрессом, было подчеркнуто, что фашизм — это специфическая форма буржуазной империалистической реакции, что он наступает при определенных исторических условиях, каковыми являются неустойчивость капиталистических отношений, наличие значительных деклассированных социальных элементов, обнищание широких слоев городской мелкой буржуазии и интеллигенции, недовольство деревенской мелкой буржуазии, наконец, постоянная угроза массовых выступлений пролетариата. Чтобы обеспечить себе большую устойчивость власти, ее твердость и постоянство, буржуазия все более стремится переходить от парламентской системы к независимому от межпартийных отношений и комбинаций фашистскому методу[465]. «Этот метод есть метод непосредственной диктатуры, идеологически прикрываемой «общенациональной идеей» и представительством «профессий» (а по существу, разнообразных групп господствующих классов), метод использования недовольства мелкобуржуазных, интеллигентских и прочих масс путем своеобразной социальной демагогии (антисемитизм, частичные вылазки против ростовщического капитала, возмущение парламентской «говорильней») и коррупции в виде создания сплоченной и сплачиваемой иерархии фашистских дружин, партийного аппарата и чиновничества; при этом фашизм стремится проникнуть и в рабочую среду, вербуя наиболее отсталые слои рабочих, используя их недовольство, пассивность социал-демократии и т. д. Главной задачей фашизма является разгром революционного рабочего авангарда, т. е. коммунистических слоев пролетариата и их кадрового состава. Комбинация социальной демагогии, коррупции и активного белого террора наряду с крайней империалистической агрессивностью в сфере внешней политики является характерными чертами фашизма. Используя в особо критические для буржуазии периоды антикапиталистическую фразеологию, фашизм, упрочившись у руля государственной власти, все более обнаруживает себя как террористическая диктатура крупного капитала, теряя по дороге свои антикапиталистические побрякушки»