Ежесекундно от колонии на соседнее поле струится непрекращающийся поток птиц, летящих за материалом для гнезд, а им навстречу — такой же поток птиц, несущих в клювах длинные зеленые травинки. От реки к полю летят просто воробьи, а от поля к реке — воробьи с зелеными усами».
Саксетания Копетдагская
Перевернув по дороге… не менее тысячи камней, мне удалось найти лишь нескольких жучков и мурашек, но и те были мертвыми…
Такого страшилища мне нигде и никогда не доводилось видеть! …Я должен непременно узнать, что он здесь делает и где его обиталище…
«5 мая. Привет, Чача!
Пишу на Сюнт-Хасардагской гряде — прямо на камнях, где остановился, возвращаясь из маршрута.
Спускаясь вниз по сухому щебнистому склону, вдруг попал на зыбучий его участок и медленно пополз вниз, увлекая за собой камни в метре вокруг. Потерял равновесие и сел на еще ползущую вниз щебенку, лениво переводя дух и решив осмотреться, благо никуда не тороплюсь.
На северном склоне хоть и нет густой тени, но все же не так жарко, как на прямом солнцепеке. Решив немного посидеть, посмотрев на округу в бинокль, я стащил с себя лямку саквояжа и поставил его рядом на камни. И в этот самый момент один из обломков щебенки вдруг отскочил от меня на полметра.
Честно говоря, даже будучи от природы субъективным идеалистом, я все же не люблю, когда камни сами по себе прыгают… Смотрю — ничего. Присматриваюсь внимательнее и вдруг вижу, что один из кусков щебня привстает на толстеньких ножках и медленным основательным шагом направляется в противоположную от меня сторону… Саксетания!
Среди всех саранчовых, от певучих сверчков и длинноусых кузнечиков до огромной всепожирающей саранчи, саксетания — мой любимый зверь. Представь себе серо-коричневого кузнечика сантиметров пять длиной, без крыльев и без усов; тяжеловесного, корявого; с мощным бизоньим горбом, с толстыми ногами; с шершавыми покровами, по цвету и текстуре точно напоминающими кусок щебенки, и ты получишь это удивительное насекомое, обитающее только в Копетдаге.
Во всем облике этого копетдагского эндемика отчетливо просматривается такая основательность, устойчивость и неторопливость, что, глядя на него, невольно чувствуешь, что это создание ощущает себя весьма уютно на этом неуютном склоне.
Обитая в засушливых горах, саксетания великолепно приспособилась к этим негостеприимным условиям: внешний вид в точности соответствует виду окружающих камней, если она не двигается, то и в упор не отличишь (даже сидя, она умудряется расположить тело так, чтобы ее не выдала падающая от солнца тень).
У самца, которого я держу в руках, внутренние части задних ног ярко-синие; не знаю как, но насекомые явно используют это при общении с себе подобными. Крыльев у этого пустынно-каменистого мини-танка нет, летать не может, ходит пешком по небольшому пятачку своего местообитания, а в случаях крайней опасности неохотно прыгает. Я своего знакомца после первого прыжка прыгнуть больше уже так и не заставил, даже подталкивая сзади пальцем.
Неравнодушен я к этому виду: уж больно особое существо; да и живет только здесь, что невольно создает у меня ощущение особого с ним родства. А с другой стороны — тоже ведь своего рода саранча; наловить да поджарить. С нас станется, еще и в ресторанах будем подавать «уникальное национальное блюдо из краснокнижных эндемиков».
Как у Зарудного: «В годы обильного своего появления саранча может доставить быстро приготовляемое, жирное и лакомое блюдо. Его делают таким образом: у пойманных насекомых обрывают крылья и ноги, оставляя, однако, задние бедра; затем еще живыми, бросают в котел и, посыпая мелко истолченной солью, пекут в нем, все время помешивая палкою. По вкусу и запаху саранча, изготовленная так, напоминает наших речных раков… Что касается до меня, то я всегда с большим удовольствием разнообразил (этим кушаньем) свой стол. Белуджи… пекут саранчу просто в горячей золе».
Да-а… Интересно, что у Муравских дома сегодня к ужину?..
Саксетания копетдагская. Может, и мне псевдоним взять: П-в-Копетдагский? По-моему, шикарно. Насекомое ушло по своим насекомьим делам, уже и не найти. Мне тоже нечего рассиживать, домой-то еще пилить и пилить.
Военному, Ленке и Эммочке привет!»
Вниз головой
Объясни нам все это, если можешь…
«7 мая. …На глинистом обрыве из трещины торчит голова очень маленькой ящерицы. Я не специалист, поэтому мне легко что-то кажется необычным, я сажусь на камень и начинаю наблюдать. Через секунду ящерица меняет позу, и я вижу на лапе широкие уплощенные пальцы — это геккон. Группа для любого зоолога особая; каждый читал в детстве об этих уникальных пальчиках с миллионами микроскопических ворсинок, позволяющих бегать даже по вертикальному стеклу и по потолкам.
Сижу смотрю, никуда не тороплюсь. Интересно, почему здешние гекконы не кричат? Ни разу не слышал. Тропические виды резко рявкают необычным для ящериц образом. Я так вообще уверен, что название «геккон», «гекко» — звукоподражательное, имитирующее их крик.
Геккон мой выскакивает из своего укрытия целиком, пробегает сантиметров двадцать, хватает что-то мне невидимое и вновь замирает неподвижно, но я уже могу разглядеть его целиком, вместе с кольцами жестких шипиков на хвосте: это колючехвостый геккон!
Хо-хо! Я знаю, по крайней мере, несколько герпетологов, которые позавидовали бы мне сейчас черной завистью: это — редкость. Хотя как знать, может, просто не искали достаточно внимательно?
Иногда, наблюдая такое, невольно задумываешься о том, как важно, чтобы на каждый интересный объект или проблему нашелся интересующийся ими человек. Уж, казалось бы, кто только и чего только не изучает, а все равно неизученного больше, и ни конца ему не видно, ни края. Может, и с этим колючехвостым лилипутом так же?
В любом случае непонятно, чего ради он торчит здесь на виду, когда еще светло, зверь-то ночной. Впрочем, голод не тетка…»
Черепаха на лету
— Мы видим то же, что и ты, о мудрейший! Только как сие могло приключиться?..
«10 мая. …Долго шли с Наташей к Сумбару по дороге от Сайвана. Западная окраина Сайван-Нохурского плато. Место уникальное: отдельные деревья боярышника разбросаны среди открытого пространства покатых склонов, сохраняющих здесь почти исчезнувшие повсеместно ковыльные травянистые сообщества; роскошные травы с мягкими светлыми метелками переливаются под слабым ветерком нежными серебристыми волнами. Когда смотришь вокруг, скалистых ущелий не видно, они лишь проваливаются вниз крутыми склонами, а сбоку не видны.
Беркут летает над ущельем, свесив в полете лапы вниз и держа в левой из них черепаху среднего размера. Вдруг она выпадает у него из когтей, но через несколько метров хищник в воздухе вновь подхватывает ее на лету — и опять левой лапой. Пилотаж, глазомер и ловкость ног: непросто, наверное, прихватить круглую и гладкую тортиллу, камнем падающую вниз. Впечатляет.
А ведь он левша».
Радость кровососа
В трещинах глины, покрывающей сухие части русла и его берега, во множестве обитают клещи; на шум шагов они выбегают целыми десятками из своих убежищ и быстро направляются к человеку.
«15 мая. Привет, Жиртрест!
…Возвращаясь с Пархая, сошел с дороги посмотреть птичку на дереве и сразу обнаружил на штанине уйму клещей, в радостном возбуждении карабкающихся вверх, вверх, к моей пропотевшей кровонасыщенной плоти.
Во клёво-то: сидят клещихи на травинках, ждут своего часа, когда зверь какой теплокровный, или скотина домашняя, или орнитолог пройдет в доступной близости, чтобы ухватиться когтистыми, поднятыми на изготовку лапками, зарыться поспешно в мех или пролезть под ткань, вспороть теплую кожу жесткими зазубренными члениками рта, проникнуть головой через ранку в податливую плоть и засосать, засосать наконец так неуемно желанную дурманяще-пьянящую кровь. Хоть один раз за жизнь, но вдоволь, раздувшись пресыщенной кожистой фасолиной, наполнив вожделенным тяжелым теплом неимоверно растянувшееся тело и черпая потом из этой питательной тяжести жизнь для тысяч яиц — будущего потомства на благо продолжения удивительного и неповторимого клещиного рода…
Ведь каких только клещей и где только нет; целый мир клещей, в котором лишь малая часть — паразиты. Но уж зато эти — всем паразитам паразиты, такого изящества и совершенства адаптаций еще надо поискать…
Это я сейчас соловьем пою про клещей, а тогда я непроизвольно стряхнул сразу «эту гадость», а потом уже удивился их не виданному мною ранее обилию, интересно стало проверить, сколько же их тут обитает.
Прошел для эксперимента ровно двадцать шагов по траве (она здесь, поблизости от ручья, довольно густая и по колено), вылез на голое каменистое место и посчитал на штанах поштучно братьев меньших: семьдесят два клеща во всей своей весенней красе и ненасытности. А я, опять стряхнув их с выцветших штанов, бессовестно и сознательно (как может сделать лишь человек) обманул все их несостоявшиеся восторги, предчувствия и ожидания. Бывают и в клещиной жизни горькие, безрадостные минуты разочарований…
Впрочем, это не самый удачный предмет для словоблудия, зря я изгаляюсь. Когда подумаешь, какие последствия может иметь один-единственный энцефалитный укус, понимаешь, что глупо шутить на эту тему. Ну так ведь для этого подумать надо…»
29
Снарядив верблюдов, мы отправились в дорогу.