— Анна Николаевна, вы позволите пригласить вашу очаровательную дочь? — обратился к madame Урусовой Михаил. — Ежели, конечно, для меня найдётся танец, — повернулся он к Наталье.
Погрузившись в приятные воспоминания о днях давно минувшей молодости, княгиня рассеянно кивнула, а Наталья смущённо протянула свою бальную карточку. Свободными оставались мазурка и последний вальс. Соколинский некоторое время колебался в выборе, глядя на заполненные строчки, но потом поднял голову и, встретившись взглядом с княжной, решительно вписал свою фамилию напротив вальса.
Заглядывая через плечо Соколинского, Ракитин заметил один свободный танец:
— Наталья Сергеевна, окажите мне честь в мазурке пройти? — улыбнулся он.
— С удовольствием, Сергей Филиппович, — тотчас согласилась Наталья.
С того самого момента, когда Сергей Филиппович представил ей своего приятеля, все прочие молодые люди, находящиеся в роскошной бальной зале особняка генерал-губернатора, словно вовсе перестали существовать для Натали. Она старалась не провожать его глазами, но ничего не могла с собой поделать, и всякий раз, когда взгляды их встречались, вспыхивала жарким румянцем, тотчас прячась за раскрытым веером.
— Я думала, вы не танцуете, — рассеянно заметила Натали, когда Серж повёл её в мазурке под хмурым взглядом князя Урусова.
— Будь моя воля, меня бы здесь не было, — вздохнул Ракитин. — Я здесь, скорее, по долгу службы, нежели по велению сердца, Наталья Сергеевна.
О смерти Филиппа Львовича говорить избегали, несмотря на то, что оба думали о цепочке событий, приведших к трагедии. Размышляя над тем, чем бы заполнить неловкую паузу, Наталья поинтересовалась планами Марьи Филипповны на будущий сезон. Глядя на то, как омрачилось лицо её кавалера, она, может быть, в первый раз не испытала злорадства по поводу бедственного положения своей соперницы.
— Может быть, Марье Филипповне стоит приглядеться к тому, кто рядом? — тихо заметила она.
— Ежели вы имеете в виду своего брата, то жаль вас разочаровывать, — тяжело вздохнул Ракитин. — Я не смею настаивать, Марья Филипповна вольна в своём выборе. Жаль, что так вышло, — ещё тише закончил он.
Музыка стихла, Сергей Филиппович проводил свою партнёршу к её матери и брату, а сам поспешил откланяться.
Танцуя последний вальс в объятьях нового знакомого, Натали смотрела куда угодно, но только не в лицо своему партнёру, потому краем глаза успела заметить, что покидал Ракитин сие блистательное собрание в обществе обворожительной madame Боровской. Провожая глазами Ракитина с его спутницей, княжна едва не запнулась, услышав вполне невинный вопрос:
— Наталья Сергеевна, вы позволите нанести вам визит?
— Буду ждать, — чересчур быстро согласилась она, в душе браня себя за такую поспешность и выказанную столь явно готовность продолжить знакомство.
Натали ждала Соколинского уже на следующий день, но Михаил Алексеевич у них не объявился, хотя накануне у неё сложилось впечатление, что он не станет медлить с визитом. День клонился к вечеру, но среди гостей в доме Урусовых не было того, кого ждала княжна Наталья. Возбуждение от ожидания новой встречи, что не покидало её весь день, к вечеру сменилось хандрой и апатией ко всему происходящему. Mademoiselle Урусова откровенно заскучала, что не укрылось ни от княгини, ни от всевидящего ока старшего брата.
Натали почти не внимала словам корнета, не сводившего с неё восторженного взгляда, улыбаясь юноше рассеянной улыбкой, взгляд её то и дело помимо воли обращался к дверям гостиной всякий раз, когда возникало какое-либо движение в дверном проёме. Стушевавшись от подобной холодности и равнодушия, юноша поспешил удалиться, едва завидев приближающегося хозяина дома.
— Душа томиться в ожиданье и полон грусти её взгляд, — подсел на диван к сестре Илья Сергеевич.
— Вот уж не думала, братец, что ты, поэтическим даром наделён, — улыбнулась Наталья.
Урусов усмехнулся:
— И кто же смутил покой моей сестры? Неужели monsieur Соколинский стал тому причиной?
— А коли и так, — повернулась к брату Наталья.
— Любовь с первого взгляда? — усмехнулся князь.
— Отчего не веришь? Скажи мне, как ты понял, что увлечён Марьей Филипповной? Как то случилось? Что ты чувствовал тогда? — засыпала она его вопросами.
Урусов нахмурился. Он вовсе не собирался говорить с сестрой на столь откровенные темы, но в какое-то мгновение вдруг захотелось поделиться, выплеснуть всё, что так долго таил в себе: обиду, гнев, тоску, что овладевала им всякий раз стоило ему подумать о той, что так больно ударила по чувству собственного достоинства, уязвила до самой глубины души. Всякий раз при мыслях о ней, кровь вскипала в жилах, душили бессильная злоба и ярость.
— То будто озарение какое-то было, — медленно заговорил Илья. — Не могу объяснить. Словно увидел впервые и понял вдруг, что мог бы бесконечно смотреть только на неё одну.
Натали, потрясённая его ответом, слушала, затаив дыхание и чуть приоткрыв рот. Ей и в голову не могло прийти, что её брат, столь собранный и внешне безразличный ко всему, способен почувствовать то же, что и она прошлым вечером. Разница заключалась лишь в том, что с Ракитиными они знакомы с самого детства, а Мишеля она увидела только вчера. "Мишель, — мечтательно улыбнулась она, вновь и вновь мысленно повторяя имя. — Мягкое, нежное, как его очаровательная улыбка, как золотистые кудри. Ведь они на ощупь непременно должны быть мягкими, словно шёлк. А глаза! Боже, какие у него глаза! Невероятно синие, как васильки летом".
— Что ты думаешь о нём? — оживилась Наталья.
— Молод, — задумчиво обронил Илья. — Я бы сказал, слишком молод. Да и потом, он только раз танцевал с тобой. Неужели того достаточно, чтобы лишиться сна и покоя?
— Это все твои возражения? — воинственно осведомилась mademoiselle Урусова.
— Ежели он так тебе нравится, я не стану возражать, коли он станет ухаживать за тобой, ma сherie.
— Стало быть, ты считаешь его вполне достойным?
— Пожалуй, — кивнул Илья. — Я навёл справки. Михаил Алексеевич единственный сын Соколинского, но не единственный сын своей матери.
— Как это? — широко распахнула глаза княжна.
— Его отец некогда женился на вдове графа Ефимовского, а стало быть, предмет твоих грёз — единоутробный брат нынешнего графа Ефимовского.
— Того самого?! — не сдержала удивления, смешанного с восторгом Наталья.
— Того самого, — подтвердил Илья. — Слышал, что братья не ладят меж собой, но слухи не всегда достоверны.
Рассказывая сестре о том, что ему удалось узнать в столь короткий срок, Илья Сергеевич не был так уж далёк от истины. Братья не то чтобы не были близки, скорее их можно было назвать незнакомцами.
Имение Соколинских соседствовало с усадьбой родителей Татьяны, потому, можно сказать, что отец и мать Мишеля знали друг друга с самого детства. Но случилось так, что во время светского сезона, который Татьяна вместе с родителями проводила в Первопрестольной, на неё обратил внимание молодой граф Пётр Ефимовский. О таком зяте можно было только мечтать, и потому под давлением родительской воли, девушка ответила согласием на сватовство его сиятельства.
Ефимовский женился вопреки воле матери, посчитавшей его избранницу едва ли достойной оказанной ей чести. Отношения с властной и деспотичной свекровью у Татьяны не сложились с самого начала её супружества. При любой возможности ей всячески давали понять, что она не пришлась ко двору. Причём действовала Алевтина Георгиевна весьма тонко. Петру и в голову не приходило, что его мать и жена находятся не в ладах. В силу своего юного возраста Татьяна не умела ничего противопоставить мелочным придиркам и весьма болезненным уколам. Она лишь молча терпела, с каждым днём всё более сожалея о том, что поддалась давлению со стороны родителей и согласилась на этот брак без любви.
Алексей Соколинский тоже был безутешен, и чуть было не женился, собираясь поступить так исключительно назло предавшей его возлюбленной, но вовремя одумался, рассудив, что несчастный брак не излечит разбитого сердца, но вполне может создать немало иных проблем, но он таки дождался своего счастья.
Татьяна Васильевна овдовела, когда ей исполнилось всего лишь двадцать лет. Граф Ефимовский, будучи ротмистром Кавалергардского полка, пал геройской смертью в сражении при Прейсиш-Элау, когда его сыну Андрею исполнилось два года. Соблюдя положенный год траура, Татьяна и Алексей обвенчались. Второй раз препятствовать браку влюблённых родители Татьяны не стали. Цель оказалась достигнутой: Пётр Ефимовский оставил после себя наследника, и ныне огромное состояние принадлежало его сыну Андрею, их внуку.
Столь поспешный брак бабка Андрея, старая графиня Ефимовская посчитала предательством памяти сына и сделала всё возможное, дабы единственный внук воспитывался в её доме. Андрей Петрович с десяти лет обучался в Пажеском корпусе в Петербурге, поскольку его бабка решила, что сын должен пойти по стопам отца. Слишком далеко от Московской губернии, слишком далеко от матери и её новой семьи.
Мальчик рано привык к самостоятельности и одиночеству. Дабы из Андрея вырос достойный продолжатель рода, Алевтина Георгиевна искренне полагала, что воспитывать мальчика надлежит в строгости и всякие проявления нежности совершенно неуместны. Неудивительно, что юный граф редко бывал в отчем доме. Куда приятнее было проводить время в компании своих однокашников, нежели в удушливой чопорной атмосфере, окружавшей старую графиню. Он знал, что у него есть мать, но, по словам бабки, та сама отказалась от него. К тому же ему с самых младых лет твердили о том, сколь корыстолюбивой и меркантильной особой она оказалась. Мало того, Алевтина Георгиевна предостерегала его от того, что после её смерти, родственники, коих Андрей ни разу не видел, но много чего о них слышал, непременно объявятся, с тем, чтобы попытаться добраться до его наследства, которое, к слову, являлось весьма внушительным. Может быть, именно потому он и не пытался искать с ними встреч.