— Вот я поеду и выясню, что там стряслось, — Ракитин направился к выходу из кабинета.
— Серёжа, не езди! — Наталья вцепилась в рукав его рубахи и сбивчиво заговорила: — негоже вмешиваться. Сами, поди, разберутся. Марья всегда была легкомысленной особой, может быть и повод дала.
— Ты ведь всегда её недолюбливала, — Сергей остановился на пороге.
— Ты меня винишь в чём-то?
— А должен?
Не дождавшись ответа, Сергей стремительно покинул комнату, оставив жену в полной растерянности. Выйдя из парадного, Ракитин замедлил шаг, ибо у крыльца остановился экипаж со знакомым гербом на дверце.
Ефимовский спустился с подножки и поднялся на несколько ступеней к хозяину дома.
— Полагаю я не вовремя с визитом к вам, Сергей Филиппович, — он оглянулся на поданную к подъезду коляску.
— Мои дела обождут, ваше сиятельство, — Сергей слегка наклонил голову. — Прошу, — жестом пригласил он войти незваного гостя и, отдавая трость и цилиндр дворецкому, осведомился: — так какое у вас дело ко мне?
— Я хотел бы просить вас о беседе с глазу на глаз. — Ефимовский смутился.
— Я полагаю речь пойдёт о моей сестре, — открывая перед гостем дверь кабинета, высказал своё предположение Ракитин, вздохнув. — Не поздно ли, Андрей Петрович, вы с разговором о Маше ко мне?
Ефимовский отвернулся от пытливого взгляда собеседника, собираясь с мыслями. После признания Марьи он так и не смог уснуть, пролежав всю ночь, глядя в потолок. Странные ощущения испытывал он, получив известие о своём отцовстве. То его обуревала бесшабашная радость от того, что где-то на белом свете есть маленький человечек, плоть от плоти его, родная кровь, то радость сменялось злостью на Марью, которая умудрилась так запутать всё, что ныне он не имеет никакого права даже приблизиться к собственному ребёнку. Ежели, конечно, это его ребёнок, всё же кое-какие сомнения не оставляли его. Ныне ему, как никогда, нужен был дружеский совет, но такую тайну он не осмелился бы доверить даже тому, кого называл самым близким другом, даже Борису он не посмел бы открыться. Был только один человек, который мог бы подтвердить либо опровергнуть слова княгини Куташевой. И вот ныне, глядя этому человеку прямо в глаза, Андрей никак не мог решиться.
— Вчера вечером я с вашей сестрой имел весьма занимательную беседу, — начал Ефимовский.
— Сдаётся мне, что нашлись свидетели вашему разговору, — тихо обронил Сергей. Андрей удивлённо вздёрнул бровь.
— Даже так, — пробормотал он. — Стало быть, вам известно о чём мы говорили с Марьей Филипповной.
— Нет, то мне не ведомо, — Ракитин покачал головой. — Боюсь только, вы не больно- то таились от всех.
В голосе Сержа явственно ощущалось осуждение, что невольно наводило Андрея на мысль о том, что за его разговором с Марьей Филипповной последовало нечто такое, за что Ракитин сердит на него.
— Говорите прямо, Сергей Филиппович, — раздражённо отозвался Ефимовский, не в силах понять к чему клонит брат Марьи.
— Извольте. Вам ничего не стоило держаться подальше, раз вы однажды уже отказались от неё. Зачем вам понадобилось преследовать её? — Довольно резко бросил Сергей.
Ефимовский глубоко вздохнул. Он и не ожидал лёгкого разговора, однако, говорить на столь щекотливые темы с братом Марьи оказалось куда сложнее, чем он предполагал.
— Я не преследовал вашу сестру, Сергей Филиппович. Я понимаю, что одного моего желания слишком мало, дабы что-то переменить, но есть одно обстоятельство…
— Какое обстоятельство? — Насторожился Сергей.
— Вы ведь крёстный Мишеля, сына Марьи? — Пристально глядя в глаза Ракитина, спросил Андрей.
Серж кивнул, подтверждая его слова.
— И у вас никогда не возникало сомнений в отцовстве князя Куташева? — Тихо спросил Ефимовский.
— Я был там, когда родился Мишель, — Ракитин присел в кресло. — Доктор, что был подле Марьи, сказал, что младенец появился на свет прежде времени…
Сергей умолк, ожидая ответа Ефимовского. Неспроста же он завёл речь о его крестнике. Некоторые подозрения на сей счёт у него имелись, но одно дело собственные домыслы, и совсем иное — признание, что вот-вот готово было сорваться с губ его сиятельства.
— В конце прошлого года, когда Марья отправилась в Петербург, по дороге её застала метель, по странной прихоти судьбы дорога вывела их к моей усадьбе Веденское, — после недолгих размышлений, продолжил Андрей. — В ту ночь я был с вашей сестрой, — выдохнул он.
— Желаете сказать, что Марья досталась Куташеву отнюдь не непорочной девой? — Свистящим шёпотом осведомился Ракитин.
— Я собирался жениться на ней, — в своё оправдание смущённо добавил Андрей. — Наутро я отправился в Можайск, был в местном храме, просил, дабы оглашение сделали как можно скорее, а когда вернулся в Веденское, узнал, что ваша сестра отправилась в Петербург, оставив мне записку, что не желает видеть меня своим супругом.
Ракитин промолчал. Мысленно он вновь ввернулся в тот вечер, когда его сестра едва не отдала Богу душу, разрешившись от бремени. Если бы Николай знал, что не он отец младенца, неужели сделал бы столь чудовищный выбор?
— Вы любите её? — Спросил он после долгих раздумий.
— Ежели бы мне не было никакого дела до неё, разве ж я бы сидел нынче перед вами? — Андрей едва заметно улыбнулся.
— Я не могу доподлинно сказать, что стало причиной ссоры между Марьей и князем этой ночью, — Ракитин поднялся со своего места и принялся взволнованно кружить по комнате, — но могу предположить, что именно из-за вас Куташев пытался её убить.
— Убить?! — Ефимовский поддался вперёд, широко распахнув глаза.
— Так горничная её говорит. Николай едва не задушил её, — отозвался Серж, остановившись по центру комнаты. — Право слово, я не знаю, как мне быть. Я мог бы забрать её, увезти из Петербурга, но ведь это ничего не изменит. Марья так и останется его женой.
— Вы ведь неспроста рассказали мне о том, Сергей Филиппович, — подтолкнул его к продолжению разговора Андрей.
Ракитин молчал некоторое время, всматриваясь в лицо собеседника. Молод, хорош собой, блистательная карьера, любимец света, станет ли он рисковать всем, ради той, которую, по его словам, так любит?
— Насколько сильно можно любить женщину? — Тихо осведомился Серж. — Можно ли любить настолько сильно, чтобы отказаться от всего, от фамилии, от родных и близких? Отказаться от возможности когда-либо вернуться туда, где родился и вырос…
Андрей отвёл глаза. Он прекрасно понял о чём повёл речь Сергей Филиппович. Этой ночью он и сам думал о том же. Ежели всё так, как сказала Марья, и Мишель действительно его сын, разве был у них иной выход, как только исчезнуть для всего света и попытаться начать всё сызнова вдали от родины, вдали от тех, кто мог знать истинное положение вещей?
— Понадобятся документы, — задумчиво отозвался он, — и немалые средства. Вряд ли получится собрать большую сумму в столь короткий срок.
— Я могу выправить для вас бумаги, — глядя в сторону, тотчас ответил Сергей.
Ефимовский молчал. Не то, чтобы он готов был пойти на попятную, но всё же решение, которое ждал от него Ракитин, видит Бог, не из лёгких.
— Сколько времени вам понадобится? — Выдохнул он, решившись.
— Около месяца. Такие дела быстро не делаются, да и осторожность не помешает.
— За месяц я постараюсь найти покупателя на оба подмосковных имения, — продолжил Андрей. — Этого будет довольно на первое время. Сегодня же напишу прошение об отставке. Надеюсь, вы сможете мне содействовать в том, чтобы его удовлетворили, не затягивая?
— Думаю, это мне вполне по силам, — Сергей кивнул и добавил: — вам не стоит пока видеться с Машей, я сам ей сообщу…
Ефимовский поднялся. Теперь, когда решение было принято, мысли его выстроились чётко и ясно, в голове тотчас сложился план тех действий, которые необходимо осуществить в самое ближайшее время.
— Коли мы обо всём договорились, я не стану более злоупотреблять вашим гостеприимством, Сергей Филиппович, — Ефимовский откланялся.
— Я сообщу вам, какое решение Маша примет, — Сергей пожал протянутую руку.
Андрей вышел из дома Ракитиных, медленно спустился по лестнице и сел в ожидавший его закрытый экипаж. Ежели попытка побега с чужой женой за границу окажется удачной, о том, чтобы вернуться когда-нибудь в Россию не может быть и речи: в этом случае закон всецело будет на стороне обманутого мужа. В случае провала его самого ждёт каторга, Марью развод, громкий скандал и позорное пятно на репутации на всю жизнь, но, видимо, другого выхода и впрямь не существует. Он-то готов рискнуть, вопрос лишь в том, согласится ли Марья?
Вернувшись домой, Ефимовский, как и обещал Ракитину, написал прошение об отставке и послал за своим поверенным. Не вдаваясь в подробности, Андрей попросил стряпчего заняться продажей двух самых крупных и доходных имений. Понимая, что времени у него немного, он попросил не торговаться и уступить по сходной цене, заранее соглашаясь, что, скорее всего, продать придётся себе в убыток. Ежели стряпчий и был удивлён просьбой его сиятельства, то обещанные ему комиссионные оказались столь велики, чтобы он оставил своё любопытство при себе.
Когда же все необходимые распоряжения были сделаны, осталось только ждать и надеяться, что удача не отвернётся от него. Дни в ожидании потянулись утомительно медленно. Только спустя седмицу он получил записку от Марьи, переданную через её брата.
"Andre, мне страшно представить, на что ты решился ради меня. Я не заслуживаю ни тебя, ни твоей любви. Когда Серж сообщил мне о вашем решении, я хотела даже отказаться, но не смогла. Видимо, моё себялюбие и впрямь не знает границ, ибо даже слабая надежда на то, что мы будем вместе, всё же лучше, чем та жизнь, что ожидает меня с человеком, которого я ненавижу всей душой. Только вера в твою любовь даёт мне силы жить дальше. Жить и надеяться, что наступит тот день, когда мне более не придётся ни от кого таить свои чувства, ибо я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Я могла бы бесконечно говорить тебе о том. Как жаль, что раньше не нашла в себе сил первой признаться в своих ч