Возвращаясь к площади, я забил на фонарь: все равно не получалось одновременно вглядываться в ники и думать. А подумать было о чем. Один из древних ресурсов ушел в туман вместе с неведомым Ваурсентом. Где искать инфу о сыне Удона? Библиотеку, конечно, Бася с Роном проверят, но еще вопрос, смогут ли что-то найти. Неплохо бы и мне включиться в процесс. Только кого спрашивать о событиях трехсотлетней давности? В момент появления здесь первых игроков Мидкор уже был таким, с легендами и историей. А значит, ни Руддер, ни кто-либо другой подсказать ничего не сможет.
Единственная зацепка — Стас говорил о штурме замка, под которым расположена гробница Удона. Но что мне это дает? Мне нужен не король, а его исчезнувший сын.
Стоп! А ведь есть человек, который может что-то знать. Вот буквально минуту назад был поворот к его дому.
Я резко развернулся и почти бегом направился к перекрестку. От него уже виднелась нужная мне вывеска.
Кафка, бывший королевский чародей
Найду давно потерянную вещь, сниму порчу, приворожу
Другие магические услуги
Недорого
Интересно, «давно потерянной вещью» может быть Изумрудное Яйцо? Надо спросить у старика, вдруг и в самом деле найдет. Кто как не главный королевский волшебник, пусть и бывший, должен знать обо всех тайнах? Наверняка он имел доступ к самым секретным летописям. Правда, расстались мы с ним не по-дружески, но мне ли не знать, чем его можно купить.
Решив так, я оправил Руддеру сообщение:
Стас, новости есть? У меня пусто, походу, мы не там ищем.
Он ответил быстро.
Пока тихо. Понимаю, ты устал, но еще есть надежда. Стой на углу «Голубятни», сейчас пришлю тебе смену.
Тьфу ты, как нехорошо. Он думает, что я весь день сбиваю ноги, дежуря на рыночной площади, а на самом деле я шарюсь по непонятным катакомбам. Ладно, смена так смена, все равно миридов они не найдут.
Едва я добрался до «Голубятни», как подрулил Веллинг. Забрал у меня фонарь и растворился в толпе, добродушно бросив:
— Спасибо, отдыхай.
Нет уж, благодарю, не до отдыха, надо бежать к Кафке.
Дверь мне открыла все та же усталая тетка в теплой шали. Походу, она мерзнет в любую погоду. Посмотрела с сомнением, словно раздумывала, пускать ли меня, потом жестом пригласила войти.
Поднявшись по лестнице, я откинул бархатную портьеру кабинета. Но вместо тихой, спокойной обстановки наткнулся на настоящий кавардак. Кафка, озадаченный и явно расстроенный, метался по комнате, посыпая пол и стены желтоватым порошком. Потом схватил со стола пузырек с фиолетовой жидкостью и, бормоча что-то себе под нос, стал разбрызгивать ее вокруг себя.
Снаружи, за распахнутым окном, что-то грохнуло, послышалась приглушенная брань, и чародей метнулся туда.
— Да что вы, в самом деле! — возмущенно завопил он, шлепнувшись животом на подоконник. — Решетку удержать не можете⁈
В ответ тот же голос пробубнил что-то неразборчивое, послышался скрежет, и вскоре все стихло. Кафка с шумом закрыл створки окна, за стеклом блеснули зеленые прутья решетки. Старик повернулся и увидел меня.
— Опять ты⁈ — возмутился он.
Врубив Дипломатию, я кивнул.
— Ага. Что-то случилось?
— Да ходят тут всякие типа тебя, — он возмущенно замахал руками. — Грабят и грабят! Небось, друзья твои, воришки несчастные! Все вы одинаковые.
— Как вы можете такое говорить! — ужаснулся я, сделав круглые глаза. — Чтобы мои друзья да… да обворовали кого-то⁈ Ни в жизнь не поверю!
Кафка тормознул и, слегка нахмурившись, внимательно посмотрел на меня.
— Точно?
Войдя в образ благородного полудурка, я чуть было не ляпнул: «Вот те крест!», но вовремя одумался.
— Клянусь Теодаром!
— Да? Ну ладно, — черты его лица разгладились, взгляд подобрел, и старик незлобиво проворчал: — Что на этот раз?
Я запустил руку в мешок.
— Вот, уважаемый чародей, принес вам подарок из Пустошей.
По-птичьи склонив голову набок, он долго рассматривал шипы, лежащие на моей ладони. Потом поставил на стол склянку, которую все еще держал в руке, и осторожно взял один из них.
— Клестира… — прошептал Кафка почти с благоговением.
— Она самая.
— Где взял?
— Говорю же, привез из Пустошей.
Он окинул меня недоверчивым взглядом.
— Ладно, заходи, садись.
Не успел я расположиться в уютном кресле, как старик, сев напротив меня, приступил к допросу.
— Хочешь сказать, что сходил в Пустоши и вернулся? Или все-таки умер и возродился?
— Повезло, обошлось без смерти, — ухмыльнулся я.
— Допустим. И сколько шипов ты готов отдать?
Казалось, глаза, окруженные лучами морщинок, видели меня насквозь. Но мне скрывать было нечего. Улыбнувшись пошире, я голосом наивного лошары ответил:
— Да хоть все. — Но, подумав, добавил: — Впрочем, парочку я все-таки оставил бы себе.
— А ты знаешь, сколько они стоят? Осознаешь, что вот эта кучка в твоей руке тянет не меньше чем на золотой?
— Угу.
— Ясно, — пригорюнился чародей. — Значит, тебе от меня что-то нужно. Причем очень важное. Сгубить кого-то?
Я вернул три шипа в инвентарь, а остальные высыпал на стол перед Кафкой.
— Какие у вас, дедушка, дурные мысли. Никого я заказывать не собираюсь, просто хочу задать пару вопросов.
Кафка нахмурился и замер, глядя в одну точку. Подумал пару минут, ожил и перевел взгляд на меня.
— Сделаем так: ты озвучишь свои вопросы, а я, если не посчитаю возможным на них ответить, клестиру не возьму.
Дипломатия +1. Текущее значение: 13
— Хорошо. — Я пожал плечами и равнодушно продолжил: — Недавно мне довелось услышать легенду об Удоне и его сыне. Теперь вот интересуюсь, что стало с Ваурсентом. Вы что-нибудь знаете о нем?
Чародей усмехнулся.
— Понятно, ищешь Изумрудное Яйцо. Напрасно.
Поняв, что дальше вилять не получится, я спросил напрямую:
— Почему?
— Не ты первый, не ты последний, а только все без толку. С тех пор, как принц покинул нейтральные земли, о нем никто ничего не слышал. Должно быть, он сгинул в пути. Успел ли он спрятать Яйцо или погиб вместе с ним — неведомо. Да и какая разница?
— В смысле — какая разница⁈ — я даже привстал от возмущения. — Это ведь сильнейший артефакт!
— Его невозможно найти, — медленно, словно ребенку, сказал чародей. — Если бы Ваурсент был ровня отцу, тогда другое дело, появился бы шанс.
Последняя фраза окончательно меня запутала.
— О чем вы?
— Разве ты не знаешь, что Удон — единственный настоящий святой из всех новых? Заслуги других так называемых «святых» сильно преувеличены. Их тела после смерти исчезли точно так же, как это происходит с любым умершим. И только тело Удона сохранилось. По-хорошему, в честь него надо было бы организовать отдельный культ, но его почему-то не особо чтят. Глупцы! — Кафка потряс в воздухе сухоньким кулачком. — А он, между прочим, по сей день лежит в Багряной Твердыне, словно не погиб, а уснул. При этом в замке много лет сохраняется аура ускоренной регенерации здоровья.
— Да, слышал.
— Вот я и говорю: будь Ваурсент ему ровней, его тело тоже не пропало бы после смерти, тоже источало бы что-нибудь необычное, и его легко нашли бы. А так — нет, бесполезно, он исчез вместе с артефактом.
— Вы сказали, что Удон — новый святой, — подумав, задал я вопрос. — Значит, есть и старые?
— Конечно — праотцы. Их тела тоже не исчезли. Хотя сами гробницы давно потеряны, но на этот счет существуем множество свидетельств.
Не знаю, можно ли считать сохранившимся телом разбросанные по всей усыпальнице кости, но спорить я не стал. Вместо этого наклонился к чародею и попросил:
— Попробуйте что-нибудь узнать про Ваурсента, хорошо? Мало ли, вдруг кто-то что-то знает, слышал, помнит. Любая мелочь может послужить ключом к тайне.
Кафка беспомощно развел руками, однако согласился.
— Ладно, поспрашивать несложно. Но особенно не надейся. Что еще ты хотел узнать?
— Больше ничего.
Глаза старика загорелись радостным блеском. Едва не трясясь от возбуждения, он осторожно собрал шипы и уложил их в круглую коробочку. Закрыл, погладил крышку и блаженно улыбнулся.
— Из них можно сделать специальный рассол. Польешь им землю — и в мгновенье ока вырастет клестира. Представляешь?
— Зачем она вам? На продажу?
— Фу, глупость сказал, — скривился Кафка. — Нет, конечно.
Он замолчал, но шестое чувство подсказывало, что его так и распирает что-то мне сообщить. Наконец возбуждение взяло верх, старик подался вперед и жарко зашептал:
— Да будет тебе известно, что моя мечта — снова стать королевским чародеем. Сам знаешь, каким образом я потерял это место. Так вот, зеленый туман, превративший тогда всех, кроме нас с Грегором, в Бывших, пробрался и в тело его величества. По сию пору тлеет он в его ноге, и королю приходится прибегать к помощи многочисленных лекарей. Они приезжают со всего Мидкора и, как могут, сдерживают туман. Если они позволят ему распространиться выше, Грегор тоже станет Бывшим.
— Жуть. И что же, вы можете помочь?
— Вот именно! Все эти годы я искал способ, прочитал тысячи фолиантов в десятках библиотек. И нашел-таки! Чтобы полностью излечить короля, нужен Посох Великого лекаря. Мало того, я даже знаю, где он спрятан!
— Тогда в чем проблема?
— Да не могу я до него добраться! — взвизгнул вдруг чародей, вскочив. — Посох находится в запертом сундуке, сундук — в Недоступной пещере, пещера — в лесу Кош… Неважно, в каком-то лесу.
— Ясно, — я не смог сдержать улыбки, — игла в яйце, яйцо в утке.
Кафка нахмурился, не понимая. Еще бы, откуда ему знать русские сказки.
— Не перебивай. В общем, пещеру эту охраняет легион диких монстров. Мало того, как только в нее кто-то войдет, они сбегутся со всего леса!
Он снова сел и некоторое время помолчал, разглаживая складки на своей мантии. Потом продолжил:
— Но и это еще не все. В пещере не один сундук, а целых тысяча! В каждом из них лежит по золотой монете. И только в одном — Посох Великого лекаря! Чтобы все их взломать, понадобится не один день. А в это время монстры будут атак