С магами тоже творилось что-то непонятное. С побелевшими от напряжения лицами они вскидывали руки, что-то бубнили себе под нос, но ни один не смог скастовать заклинания.
Я уже начал догадываться о причине этих странностей, когда кто-то крикнул:
— Пески Рейвула! Они облепили рунный генератор!
Словно в подтверждение этих слов руны на магмапушках начали гаснуть.
— Вот тебе и тупые дикари… — процедил Андрес.
— Лучники! К бою! — послышался хриплый крик капитана.
Залп! Небо потемнело от сотен стрел, но они потонули в бесконечном потоке зверолюдов. Несколько десятков пали, но на фоне тысяч это была капля в море.
Толпы врагов подступали всё ближе, накручивая пращи. Новый камнепад, накрывший нас, был в разы мощнее прежнего. Усилившийся ветер добавил силы броскам дикарей. Увесистые булыжники с грохотом врезались в стену, выбивая каменную кладку. Несколько снарядов угодили в створку ворот, оставив заметную трещину.
— Тащите все, что можете! Усилить ворота, подпереть! — раздался новый приказ Престуса.
Его голос дрожал, но не от страха, а от напряжения.
Остававшиеся внизу гвардейцы тут же потащили к воротам балки, телеги, бочки и даже обломки мебели — все, что могло остановить напирающих дикарей. Им помогали столпившиеся рядом торговцы. Капитан что-то кричал, но грохот, с которым зверолюды бились о стену, мешал его услышать.
Сотни, тысячи тел в унисон рыкали, ревели, ломились. Среди атакующих я заметил могучую фигуру Хорреса. Трёххвостый болас вращался в его руке как живой. Вот вожак размахнулся, и болас, рассекая воздух, полетел к нам. Обвился вокруг ног молодого парня, сбив его с ног, и тот с воплем рухнул со стены прямо на колья. И лишь когда бедолага повис рядом с телом Элхо, я узнал в нем гвардейца, который пронзил ее копьем.
— Ху! Хе-хур-хурук! — издал громоподобный рык вождь, вскинув руки к кровавому небу.
— Хей-хо! Хур-хурук! — эхом ответили ему сотни голосов.
Я не понял, было это выражение радости по поводу свершившейся мести или сигналом. Похоже, последним, потому что через несколько мгновений из-за багровой завесы послышался ужасающий визг, и появились две упряжи векабов, каждая штук по десять тварей. Между упряжами было натянуто несколько пучков лиан, державших каменную голову. Огромную, не меньше трех метров в диаметре. Вероятно, это был обломок статуи, оставшейся от цивилизации перволюдей.
С диким улюлюканьем наездники хлестали векабов плетками, утыканными шипами. Из-под толстой шкур монстров сочилась алая кровь, стекала струйками и, перемешиваясь с песком, застревала в густой щетине, превращалась в багряно-черные наросты. Визг стоял до небес. Несчастные твари, наивно пытаясь убежать от пронизывающей их боли, сломя голову неслись к стене.
Но вот, словно по неслышимой команде, векабы резко замерли. А гигантская голова, продолжая двигаться по инерции, подскочила на бугре и полетела вперед. Вокруг все содрогнулось, раздался оглушительный треск, и ворота, уже ощутимо потрепанные пращниками, разлетелись в щепки.
Зеваки внизу в панике бросились врассыпную. Но мало кому удалось спастись — голова прошлась по ним словно катком, оставив лишь кровавое месиво.
Орда зверолюдов хлынула в образовавшуюся брешь. Гвардейцы бросились им наперерез, но их сразу смели. Волна накрыла не успевшую отступить толпу торговцев. Люди кричали, бежали, спотыкались и падали под ударами могучих лап. Началась бойня.
Сначала небольшими ручейками, а затем бурными потоками дикари занимали оставшееся без защиты Каменистое Плато.
Я обернулся к Андресу.
— Надо валить! Нам тут делать нечего.
— Уходи, а я должен биться! — гаркнул мастер. — Это мой дом, и я здесь король!
Он устремил взгляд на умирающий город. Сквозь туман бури круглые купола его построек казались воспаленными нарывами, готовыми вот-вот прорваться. А узкие улочки — венами, которые все сильнее наполняются отравленной черной кровью.
По печальным глазам Андреса было видно: он прекрасно понимает, что все кончено, но будет бороться из упрямства. Но вдруг его лицо побледнело, и он в ужасе прошептал:
— О боги…
Через мгновение Мастер оказался у приставной лестницы и кубарем скатился вниз. Я тут же рванул за ним.
Глава 19
Сквозь поднятую бурей пыль маячила удаляющаяся спина Мастера. Он несся в сторону толпы зверолюдов, будто стремился догнать свою смерть.
— Стой! — гаркнул я. — Они же тебя разорвут!
Он обернулся и, не сбавляя хода, проорал:
— Ромашка! Она в таверне!
Само собой, я побежал за ним. Хоть невеста у Андреса весьма своеобразная, но он ее любит, и… В общем, надо помочь.
— Погоди, я с тобой!
— Дворами! — ответил он и тут же сменил траекторию, устремившись между домов вглубь квартала.
Я попробовал уйти в инвиз, чтобы не стать жертвой зверолюдов, но не смог — мешал песок Рейвула. Плюнул и, задыхаясь от пыли, помчался следом.
Удивительно, но мы не наткнулись ни на одного дикаря. Андрес вел меня через бреши в оградах, колючие заросли, в общем, по тем местам, до которых враги еще не добрались. Но в просветах между домами, через которые виднелась дорога, я видел трупы, перевернутые телеги, слышал чьи-то пронзительные крики.
До трактира мы добежали за несколько минут. Зверолюдов здесь не было, и я вздохнул с некоторым облегчением. Но тут же понял, что поторопился: входная дверь болталась на одной петле и грозила вот-вот рухнуть. Мы с Андресом переглянулись — его глаза потемнели от тревоги.
Сорвав злосчастную дверь, мы ворвались внутрь и… замерли. Здесь все было разгромлено: на полу валялись перевернутые столы и стулья, стойка, за которой когда-то стоял Толстый Пью, а еще пару часов назад — Гауф, была с корнем вырвана. В стенах виднелись вмятины, неприкаянно болталась шаровидная люстра со светлячками.
Андрес бросился к лестнице, на ходу проорав:
— Наверх!
Вот как узнал? Походу, сердцем почувствовал.
Мы вихрем взбежали на второй этаж. Здесь обстановка была не лучше. Распахнутые двери, перевернутая мебель, разбитые лампы. В середине коридора на груде поломанных деревяшек раскинулись трупы зверолюдов, на одном из них лицом вниз лежала Ромашка. Из ее спины торчала ножка от табуретки, вогнанная, наверное, до самого сердца.
Андрес взвыл и кинулся к возлюбленной. Попытался перевернуть ее, но не смог: зубы девушки намертво вцепились в глотку мертвого дикаря.
— Милая… — прошептал Мастер.
Ее тело вдруг вздрогнуло, Ромашка отпустила свою жертву и, приоткрыв глаза, улыбнулась окровавленным ртом.
— Троих я… все-таки завали…
Голос прервался, голова ее запрокинулась, остекленевший взгляд застыл.
Я бестолково топтался рядом, не зная, чем могу помочь.
— Думал, она уже мертвая… — пробормотал Андрес. — Если бы знал, успел бы дать зелье.
Меня поразила бесцветность, абсолютная монотонность его голоса. Без эмоций, без интонаций. Он замолчал, неотрывно глядя на возлюбленную. Сидел, словно живое воплощение скорби, держа ее голову на коленях.
Прошло минуты две, нас коснулся легкий ветерок, и тело Ромашки растворилось в воздухе. Андрес посмотрел на меня, и я невольно поежился: его лицо превратилось в маску отчаяния.
Нечасто я сталкивался так близко с человеческим горем. Оно потрясло меня своей быстротой и необратимостью. Раз — и жизнь перевернулась.
Что тут сказать? Чем утешить? В горле стоял комок. Прокашлявшись, я мягко произнес:
— Полетели. Здесь больше нечего делать.
Сначала мне показалось, что он не слышит. Потом он поднял на меня глаза, нахмурился, словно пытаясь осмыслить сказанное мной. И решительно покачал головой.
— Нет. Это мой город. Я не отдам его этим тварям.
— Их слишком много, друг. Ты ничего не сможешь…
— Смогу, — перебил он. — Соберу ребят, мы тут все на уши поставим. Будем бить им в спину, мочить отставших, не дадим ни минуты покоя.
— Но…
— Улетай. Тебе точно не стоит здесь оставаться. А мы с друзьями повеселимся. Давай, до встречи.
Он встал и направился к лестнице. Шел неестественно прямо и как-то механически, что ли, словно заводная кукла. Н-да, корежит мужика не по-детски.
Проводив его взглядом, я отряхнулся от песка и попытался активировать свиток телепорта. Но интерфейс сообщил:
В настоящее время телепортация невозможна: точка телепорта занята
Чего-о? Что за ерунда⁈ На секунду я завис, пытаясь найти причину столь необычного сообщения, а потом попробовал снова. Раз, другой, третий — та же шняга. Система упорно отвечала одно и то же.
Мне удалось улететь в Мергус только с восьмой попытки. Тут же стало ясна причина необычного сообщения интерфейса: здесь происходило настоящее столпотворение. Едва я оказался на точке телепорта, как меня тут же пихнули сзади.
— Выходим, выходим, не задерживаемся, — бормотал стражник, который выпихивал прибывающих на площадь, методично работая руками, а порой и древком алебарды.
Я сделал несколько шагов, осмотрелся и поначалу даже не понял, что вижу. А потом… Твою дивизию! Вокруг стояли и сидели тысячи взрослых и детей с корзинами, тюками, сундуками. А за моей спиной появлялись все новые и новые переселенцы. Всюду стоял гомон, люди переговаривались, некоторые женщины что-то кричали и буквально бились в истерике. Это не могут быть беженцы с Каменистого Плато, там просто нет такого количества народа. Чтобы понять, что происходит, я стал прислушиваться к разговорам.
— Они подожгли деревню у околицы. Хорошо, мы в центре живем…
— Мой муж нас с сыном отправил, а сам решил остаться. Сказал, будет защищать село. Да разве против них выстоишь!
— Святой Теодар, я как глянула, чуть сознания не лишилась! Волосатые, шерсть черная, морда страшная. Еле успели упортоваться.
Она говорит о зверолюдах, нет сомнений.
Мимо, расталкивая толпу, прошла группа стражников. В одном из них я узнал Селтербейера. Подскочил к нему и спросил:
— Здоро́во, приятель, с чего такой аншлаг?