С моря подул теплый ветерок. Шеф выдержал нужное время и снова засвистел. Машины и мотоциклы вмиг остановились, завизжав резиной по асфальту. Все фары и прожекторы обратились в сторону корейского лагеря. Шеф взревел, словно бык, и колонна, разделившись, ринулась через три КПП на оккупированную территорию. Небо тут же расколол треск пулеметов.
Шеф промчался мимо КПП «С» в сторону стадиона, купол которого высился справа. При повороте налево байкер положил мотоцикл почти горизонтально, так что колено Синохары едва не коснулось асфальта. Белые полосы дорожной разметки неслись навстречу с космической скоростью, тугой поток воздуха едва позволял открыть глаза, полы куртки Синохары оглушительно хлопали, словно собирались разлететься в клочья. До палаток Экспедиционного корпуса оставалось всего ничего. На обочину высыпали десятки солдат с автоматами Калашникова в руках, но, видимо, им не дали команды стрелять.
Неподалеку от медцентра к Шефу присоединились машины и мотоциклы, проехавшие через другие КПП. Оба помощника Шефа теперь мчались рядом. За спинами Коидзуми и Чонмаге сидели, скрючившись, Хино и Татено, пытаясь укрыться от хлещущего в лицо ветра. Они орали во всю глотку — то ли от страха, то ли от восторга. В принципе, Синохара выглядел не лучше. Вдруг он почувствовал, как туловище Шефа напряглось. Впереди показалось несколько корейских солдат. Солдаты подняли вверх левые руки, приказывая остановиться, но Шеф не сбавил скорость. «Неужели они откроют огонь?» — мелькнуло в мозгу Синохары.
И Шеф, и сопровождавшие его помощники громко орали: «Корё Вончжунгун, чвего-о-о!» Синохара оглянулся. Из окон автомобилей позади почти наполовину высунулись Канесиро, Фукуда и Андо, они тоже вопили: «Мансаэ-э-э! Чвего-о-о!» Синохара заверещал во всю глотку, не отставая от товарищей. Слышат солдаты или нет — неважно; главное — орать погромче, чтобы сдержать рвущийся изнутри страх.
Свет фар выхватил солдатские лица. Стволы автоматов смотрели вниз. Синохара увидел ухмылку на чьем-то лице, словно солдат говорил товарищам: «Смотрите, что за идиоты!» Он понял, что корейцы приняли их выходку за чистую монету, — действительно поверили, что они хотят записаться в Экспедиционный корпус!
По мере приближения к КПП «А» Шеф постепенно снижал скорость. Когда он проезжал мимо входа в отель, к дороге подбежали еще несколько корейцев, обнаженных до пояса; они тоже заорали: «Мансаэ-э-э! Чвего-о-о!» Солдаты хлопали друг друга по спинам и жестами изображали, будто они управляют байками и размахивают флагами.
На вышке КПП «А» стояли два корейца и курили, их автоматы были опущены стволами вниз. Синохара молился, чтобы корейцы продолжали думать, что имеют дело с придурками. «Ухмыляйтесь! Смейтесь над нами! Забудьте про бдительность! Мы приехали, чтобы поразвлечь вас!» — думал он.
Колонна повернула у КПП «А» и помчалась по двухполосной дороге по направлению к морю, затем резко свернула вправо, в сторону контрольно-пропускного пункта «Е». Экспедиционный корпус занимал территорию, прилегающую к отелю «Морской ястреб», стадиону «Фукуока Доум», торговому центру «Хоук Таун», Национальному медицинскому центру, китайскому и южнокорейскому консульствам. Феликс и Мацуяма, внимательно изучив карту, обнаружили одно место, которое не было видно ни с одного из КПП. К отелю примыкало застекленное помещение, похожее на каплю, оно перекрывало обзор с корейских вышек, и именно там можно было войти.
Корейцы больше всего опасались атаки с моря и выстроили свои наблюдательные пункты так, чтобы с них просматривалась береговая линия. Оснащенные пулеметами вышки, бронетранспортеры Специальной полиции — все это было, но командование Корпуса не смогло предусмотреть наглой выходки японских мальчишек.
Проехав поворот, Шеф и его помощники притормозили, пропустив большую часть следовавшей за ними кавалькады. С противоположной стороны мимо пронеслись байки и машины, въехавшие на территорию лагеря через КПП «D». К обочине подъехали пять машин с Канесиро, Такегучи и остальными. Багаж был мигом сгружен.
— Если что-нибудь случится, — сказал Шеф Синохаре, — я позвоню тебе на мобильник.
Он сразу же дал по газам, и вслед за ним умчались оба его помощника и машины, высадившие ребят. Каждый взвалил на плечи по большому рюкзаку, маленькие рюкзаки повесили на грудь, и все бросились вверх по ступенькам. В темноте было трудно удержать равновесие, ноги то и дело подворачивались, но все прошло благополучно. Канесиро первым добежал до самого верха лестницы, убедился, что рядом нет никого из корейцев, и шепотом позвал Хино. Тот с маленьким рюкзаком в руках подбежал к двери. За ним поспешили Синохара и Татено с баллонами.
Синохара все еще удивлялся: как это они проскочили корейский КПП? Сойдя с мотоцикла, он вообще утратил чувство реальности — вместо нее была беспорядочная последовательность стоп-кадров.
Хино вытащил свой резак и присоединил маленькие баллоны с кислородом и ацетиленом. Послышался свистящий звук выпускаемого газа. В следующее мгновение Хино чиркнул зажигалкой с рекламой «Йотчанс паб» и поднес огонек к соплу резака. Раздался характерный хлопок, и из сопла показалось оранжевое пламя. Синохара испугался, что огонь могут заметить корейцы, но Хино покрутил ручку регулятора, и пламя превратилось в тоненькую синеватую полоску.
— Вот именно таким пламенем можно разрезать сталь, — прошептал он, поднося резак к зазору между дверьми. — Упс, что за черт? Да она не заперта!
Выключив горелку, он толкнул дверную створку. В нос ударили запахи цветов и гнили. В помещении не было ни души.
— И чего это «корёйцы» оставили дверь открытой? — недоуменно пробормотал Хино.
— Среди них тоже, наверное, есть долбоебы, — захихикал Татено, зажимая рукой рот, чтобы не рассмеяться в голос.
Синохара тоже напрягся, чтобы не заржать, отчего у него свело живот. Зная, что смеяться категорически нельзя, он чуть не лопнул.
Ребята прошли внутрь. Канесиро держал наготове пистолет.
— Быстро мы… — произнес он, проходя мимо Синохары.
— Чертова дверь… — отозвался тот, но не смог окончить фразу, опасаясь нового приступа смеха.
— А где Тоёхара? — вдруг спросил кто-то.
Синохаре вмиг стало не до смеха.
Впереди, за большими темно-синими листьями какого-то тропического дерева, виднелась торговая галерея. Свет отсутствовал. «Черт возьми, куда мог подеваться Тоёхара?» — думал Синохара, но искать его не было времени. Ориентируясь по тусклому мерцанию указателей эвакуационных выходов, ребята стали продвигаться по широкому коридору.
Двери магазинов были распахнуты. Валялись какие-то бумаги и коробки. Должно быть, продавцы и посетители покидали это место в страшной спешке, как только узнали о террористической атаке. Ребята прошли мимо ателье проката одежды для торжественных случаев и фотостудии. В витрине ателье были выставлены свадебные платья и смокинги. Слева располагалось кафе. В темноте можно было различить недопитые стаканы с соломинками, чашки с остатками кофе, недоеденные куски пирожных.
— Что там с Тоёхарой? — спросил Синохара у Канесиро.
— Да тише ты! — прошипел тот в ответ.
Именно на этом этаже, как они знали, располагался командный пункт, и существовал большой риск, что кто-нибудь из корейцев может заглянуть в галерею.
Ребята двинулись дальше, одной рукой держась за стену. Они миновали магазин спортивной одежды, брендовый бутик, несколько галантерейных лавок с дамскими сумочками, парфюмерией и косметикой. Дальше была кондитерская — на прилавке они увидели большой стеклянный кувшин, наполненный заплесневелыми сливками. Затем — магазинчик, торговавший модными аксессуарами, сувенирная лавка, предлагавшая изделия из Центральной и Южной Америки, магазин китайского чая; около него, вероятно, работал художник — стоял мольберт с приколотой к нему карикатурой на японского политика.
Убедившись, что в галерее нет корейцев, все отправились обратно. У ателье они наконец освободились от своих рюкзаков. Ребята тяжело дышали; некоторые жадно глотали воду. У Синохары на лбу и переносице выступили капельки пота. Он снова хотел спросить про Тоёхару, как внезапно у него в кармане зазвонил телефон. Сердце от неожиданности чуть не остановилось.
— Выключи звонок, идиотина! — зашипел Канесиро и больно треснул Синохару.
Тот хотел было извиниться, но совершенно сухое горло не могло издать ни звука. Хино протянул ему бутылку с водой.
— Синохара слушает, — кое-как выдавил он в трубку, сделав глоток.
— Вы уже внутри? Это Шеф. Слушай. С вами был парень с бритой головой. Коренастый такой. Да, Тоёхара. Он мертв…
Синохара прикрыл динамик рукой и сообщил о гибели товарища. Как оказалось, Тоёхара настолько переволновался, что не успел выйти из машины вместе со всеми. Машина поехала, и Тоёхара, очухавшись, устроил истерику, требуя, чтобы его немедленно выпустили. Когда «клановцы» остановились у КПП «D», парень обнажил катану и бросился на солдат Корё. Один из корейцев выстрелил ему по ногам, и Тоёхара рухнул. Когда он падал, запястье вывернулось, меч повернулся острием к его груди, и Тоёхара напоролся на него. Это зрелище поразило даже корейцев. Шеф, уже успевший проехать, немедленно развернулся и втащил тело в одну из машин. Он вытащил меч из груди Тоёхары — «кровь хлестала фонтаном», — но Тоёхара был уже мертв. Его последними словами были: «Прошу прощения…»
— Странный он был какой-то, — добавил Шеф. — Но он сделал свою работу.
Именно выходка Тоёхары отвлекла внимание корейцев в тот момент, когда остальные проникали в торговую галерею.
Шеф сказал, что они возьмут тело с собой, чтобы не привести полицейских к дому Исихары. Кроме того, он обещал проследить, чтобы с семьей Тоёхары связались, если, конечно, она у него была.
— У него дед живет в Саге, — сказал Синохара, но он не знал, как того зовут.
Ребята тоже не могли припомнить имени старика. Даже имени самого Тоёхары никто не смог назвать.
— Может, Кенсаку? — предложил кто-то, но остальные покачали головой.