етовали Хино получить лицензию инженера по вентиляции. Ну или слесаря-водопроводчика. Хорошая идея, но Хино понимал, что в таком случае откроется его настоящий возраст. Как он ни шифровался, в шестнадцать его все равно нашли на одной из строек в Синагаве и отправили обратно в исправительный центр. Не имея сил жить в окружении стен, Хино треснул по башке металлической трубой смотрителя, после чего был направлен на психиатрическое освидетельствование в клинику. Там на него обратил внимание молодой доктор, который был наслышан о коммуне Исихары в Фукуоке; он предложил Хино отправиться туда после выписки из клиники. Хино так и поступил, явившись к Исихаре с ценнейшим набором инструментов для сантехнических и вентиляционных работ. У него было почти все, что нужно: переносная ацетиленовая грелка, фрезы, ножовки, фомки… чего только у него не было! Большую часть инструментов он украл на стройках. В комнате он оборудовал тайник, где и хранил свои сокровища. Если где-нибудь заходил разговор о небоскребах или вентиляционных системах, лицо Хино начинало сиять, и он говорил: «Будет время, я вам их покажу».
Татено поставил горшочек на плитку и зажег газ.
— Пахнет ничего так, — заметил Хино, протирая спросонья глаза.
— Это тушеная курица, — сказал Татено.
Хино потянулся, упал обратно в постель и принялся за свои утренние упражнения, приговаривая: «Тушеная курица, тушеная курица».
Комната, которую они вместе занимали, раньше была складом. Им приходилось пользоваться газовым баллоном, но зато здесь были водопровод и электричество. Ванная — одна на всех, в конце коридора, напротив комнаты Синохары. Впрочем, горячей воды все равно не было, и, для того чтобы помыться, приходилось идти в здание, где жил Исихара.
Весь комплекс располагался неподалеку от залива, в реконструируемой промзоне Ниси Вард. Тут в основном были склады и офисные зданиями, но попадались и жилые дома. Большая часть так и осталась недостроем из-за экономического спада, внесло свою лепту и разрушительное наводнение, случившееся несколько лет назад. Теперь все это напоминало город-призрак. Вместо новеньких домов — металлические каркасы, а кое-где и просто бетонные фундаменты.
Татено понятия не имел, когда здесь поселился Исихара. Синохара говорил, что лет десять назад, другие полагали, что пятнадцать, а сатанисты — пятеро парней Орихара, Сато, Кондо, Миядзаки и Сибата — утверждали, что Исихара здесь живет уже все двадцать лет.
Вся пятеро сатанистов были родом из Кумамото. Когда Орихаре было тринадцать лет, Сато — одиннадцать, а остальным троим по двенадцать, они рассказали своим учителям, а затем и полиции, что встретили самого дьявола, и это подвигло их вступить в тайную религиозную организацию под названием «Храм сатаны». В доказательство они описали облик сатаны, показали «послания дьявола», которые автоматически выводили на бумаге под его диктовку, трупы домашних животных, убитых и разбросанных сатаной, а также шрамы и ожоги на своих руках, спинах и животах — их-де тоже оставил сатана.
Описания сатаны были вполне последовательными, а шрамы и ожоги на худеньких телах — самыми что ни на есть настоящими, поэтому журналисты ухватились за сенсацию. Вскоре дети стали главными героями скандала, названного «Сатанинским инцидентом». Даже Татено помнил — «Сатанинский инцидент» в течение нескольких недель был в топе новостей. Он видел репортаж, где все пятеро водили оператора и репортера по пустырю за их школой и по соседнему парку, показывали скелеты собак и кошек, куски металла, украшенные странными рисунками, а также что-то покрытое плотной черной материей, напоминавшее по очертаниям алтарь. Потрясенный ведущий воскликнул: «Это ли не доказательство тому, что дьявол существует?!» Народ, уже сытый по горло политическими и экономическими новостями: банки, которые не позволяют вкладчикам забрать свои накопления, правительство, которое не дает обменять доллары на иены, обанкротившиеся корпорации, которые раньше считались оплотом стабильности, — с удовольствием проглотил сюжет.
Как и следовало ожидать, после проведенного полицией расследования никаких доказательств существования дьявола не обнаружили. Вскрылось, что всех пятерых жестоко избивали родители. Один из местных жителей рассказал, что видел, как мальчишки мучили собак и кошек. Психологи объяснили, что такое поведение характерно для детей, которые, подвергаясь домашнему насилию, вымещают обиду на слабых жертвах. После прохождения психологического теста мальчишек отправили в специальную школу, откуда они через два года сбежали, добрались до Фукуоки и примкнули к общине Исихары.
Хино спрыгнул со своей койки, протиснулся между стеной и столом, все же задел Татено и, выходя, коротко бросил:
— В сортир.
Комната, что они делили на двоих, ранее использовалась в качестве хранилища. Длиной она была в три контейнера для морских перевозок. Двухъярусная койка стояла в дальнем от входа конце. Еще здесь были нескольких книжных полок, стол, на котором стоял ноутбук Хино, и пара стульев. Ходить по комнате можно было лишь боком, да и то задевая друг друга, — настолько узкой она была. Окон не имелось, равно как и телевизора, а радио они слушали редко. Вообще, Исихара не рекомендовал смотреть телевизор, утверждая, что он «компостирует мозги» — подавляет истинные чувства и эмоции, присущие каждому человеку. Как альтернативу, он предлагал читать, и, похоже, здесь все много читали. Татено никогда и не думал, что способен одолеть так много книг.
Он жил здесь уже три месяца. Первое время они с Хино почти не разговаривали. У Хино было круглое, лишенное всякого выражения лицо Дзидзо[9]. Если он оставался в комнате на весь день, то мог все время провести в своей койке, либо читая, либо выполняя упражнения для укрепления мускулов живота, плеч, рук и спины. Только после того как Татено на пустыре продемонстрировал ему свое искусство владения бумерангом, они стали обмениваться репликами чуть больше, чем до этого. В первую же ночь Татено спросил Хино, любит ли тот читать, на что получил ответ: «Без разницы». Но Татено не обиделся — он не обращал внимания на такие реплики. Тут всем было до лампочки, плохо или хорошо ты социализирован, много или мало ты говоришь, как относишься к новым людям, умеешь ли ты принимать чужую точку зрения, — и Татено это нравилось.
Когда курица согрелась, он отложил половину на отдельную тарелку для Хино, а свою порцию съел с намазанным маргарином хлебом. Вымыв горшочек, он решил сходить в лесной храм к Синохаре. Ему показалось, что на улице довольно тепло, и достаточно будет одной рубашки, хотя, сидя в комнате без окон, трудно быть уверенным в погоде. На всякий случай Татено решил накинуть куртку. Ибо первое, что усваиваешь, живя с бездомными или путешествуя на товарных поездах, — хуже человеческой жестокости только холод. В теплую погоду можно скинуть с себя лишнее, но если нечего надеть при морозе, то и помереть недолго. Прошлой зимой в парке Рёкюти прямо у него на глазах насмерть замерз человек.
Татено надел рюкзак с бумерангами и направился к выходу. Проходя мимо ванной, он едва не столкнулся с Хино. Парень только что умылся и все еще протирал волосы полотенцем. Татено сказал ему, что оставил еду на столе, и тот молча кивнул.
Проходя по коридору, Татено окинул взглядом оштукатуренную дверь в комнату Синохары, расположенную напротив туалета. На двери от руки по-английски, по-японски и по-китайски было выведено: «Эта дверь закрыта постоянно». Комната, в которой спал Синохара, была такой же узкой, как и их с Хино, но в распоряжении Синохары было еще шесть таких же, где он держал свою прыгающую и ползающую живность. Синохара говорил, что эти комнаты просто идеальны для его питомцев — отсутствие окон устраняет риск побега, да и проще следить за температурой и влажностью воздуха. В каждой комнате было достаточно места для двух рядов террариумов, а ниша посредине стены подходила для хранения инвентаря.
Однажды Синохара провел для Татено экскурсию по своим владениям. В одной из комнат было устроено что-то вроде теплицы, сделанной из широких стеклянных панелей. Теплица служила для разведения ядовитых лягушек-древолазов. Тут их было до кучи — от маленьких, что могли поместиться на кончике пальца, до огромных, размером с кулак. Все удивительно красивы — отсвечивали металлическим блеском, словно корпуса «феррари» и «ламборгини». Синохара пояснил, что в неволе эти лягушки теряют свой яд, однако у себя на родине, в лесах Центральной и Южной Америки, они куда более смертоносны, чем королевская кобра.
— Обычно от них мало шума, — сказал Синохара, — но в брачный период, когда они начинают петь одновременно, это что-то волшебное. Напоминает звон хрустальных колокольчиков.
В другой комнате содержались тараканы. Вырастая, они становились такими длинными и толстыми, что по размерам их можно было сравнить с рукой младенца. Одного взгляда на этих монстров с члененным брюшком, словно разделенным на секции, было достаточно, чтобы вызвать у Татено приступ тошноты. Вид назывался мадагаскарский гигант; крыльев у них не было, и они умели шипеть. Синохара сказал, что такие тараканы стоят приличных денег, а покупают их в качестве корма для араван или других крупных тропических рыб. Но больше всего Татено впечатлили сороконожки. Он таких и не видел ни разу в жизни. Одну, темно-красного цвета, даже с виду очень ядовитую, Синохара представил, как «злобную маленькую присоску». Он объяснил, что, этот вид многоножек, живущих на Гаити, способен прыгать высоко вверх, атакуя все, что шевелится. Потом Татено увидел мокрицу: в свернутом положении эта зараза напоминала теннисный мяч. Раскрываясь, она высовывала наружу панцирные членики темно-коричневого цвета, напоминающие шипы. Татено чуть не задохнулся от отвращения, увидев, как они двигаются, причем каждый щетинился тоненькими подвижными волосками. Синохара же, как ни в чем не бывало, посадил тварь себе на руку и стал нежно шептать ей, словно сюсюкался с новорожденным младенцем: