— Ему были заданы вопросы относительно перемещений Штурмовой группы спецназа, полиции и Сил самообороны, но он отказался говорить, — пояснил Хан, прожевывая кунжутное печенье.
Ли Кви Ху тем временем занялась жареной ююбой, а Чо Су Ём попросил Ким Сон И передать ему яблоко.
Ёсиока и Тензан старались не смотреть на Окияму. Префект был на грани истерики, казалось, он вот-вот вскочит со стула и закричит во весь голос. Пак никогда еще не сталкивался с подобной реакцией. В Республике мало кого могла удивить разбитая морда. Каждый знал, что случается с политическими оппонентами и обычными уголовными преступниками. Для армейских экзекуция, которой подвергся Окияма, была вообще в порядке вещей. Любой спецназовец, взглянув на него, мог точно определить, как и чем его били. Во-первых, Окияму несколько раз заставили делать «мотоцикл», из-за чего и было вывихнуто бедро. Вероятно, залеченный позвоночный диск полицейского начальника снова был поврежден. Из-за страшной боли он мог неосознанно расцарапать себе лицо и повредить глаз. А потом Окияму, скорее всего, заставили сесть на скрещенные ноги и стали бить по голому плечу деревянной палкой. Боль от этого совершенно дикая. Впрочем, чтобы разбить плечо до кости, особо много ударов не требуется. Окияма, возможно, просто ничего не знал о планах полиции и Сил самообороны. Если бы ему хоть что-то было известно, он раскололся бы практически мгновенно. Смешно ожидать от японца такой же стойкости, как от привычного к боли северокорейского солдата.
Стенания Окиямы смешивались с хрустом кимчи, что жевал Ли Ху Чоль. В глазах Ёсиоки застыл ужас, он молчал; Тензан пытался вымолвить хоть слово. Его лицо, раскрасневшееся после корейского вина, теперь утратило всякий цвет, он закрыл глаза и закусил губу. Пак подумал, что мэр пытается вновь обрести самообладание и привести мысли в порядок, хотя это было, скорее всего, не так. Японцы просто не привыкли к насилию, так как жили в мягком, «плюшевом» мире.
Тензан открыл глаза и посмотрел на несчастного Окияму.
— Я все понял… — наконец вымолвил он.
— Что именно вы поняли? — спросил Хан.
Мэр Фукуоки с отсутствующим выражением лица едва слышно произнес:
— Я принимаю ваш Генеральный план…
Перед началом пресс-конференции, назначенной на десять тридцать утра, северные корейцы освободили всех иностранных заложников и восемнадцать японцев. Среди японцев были дети до четырнадцати лет, инвалиды и больные, отобранные как среди туристов, так и среди персонала отеля. Бывшие заложники выглядели веселыми, поскольку с ними хорошо обращались. Их всех в количестве пятидесяти девяти человек посадили в автобус и довезли до КПП «Б» у моста Момочихама, откуда можно было добраться до центра города. Туристы из Южной Кореи, преимущественно студенты, спокойно разговаривали с солдатами ЭКК, осаждая Пака и Чо вопросами о государственном перевороте в КНДР. Останется ли у власти Ким Чен Ир? Не собирается ли Экспедиционный корпус атаковать Пусан? Какие отношения северяне собираются строить с Южной Кореей?
— К сожалению, — отвечал Пак, — в настоящий момент мы не можем давать комментарии по таким вопросам. Но мы обязательно проинформируем мировую общественность о наших планах, мыслях и намерениях, когда наступит подходящее для этого время.
Пресс-конференция вот-вот должна была начаться в холле гостиницы, но Ёсиока, извинившись, отказался участвовать, сославшись на плохое самочувствие. Совершенно убитый видом растерзанного Окиямы, он находился в состоянии нервного срыва. Стоя в углу комнаты, Ёсиока припал к стене и рыдал как ребенок, не слушая, что говорит ему Тензан. Тогда уоррент-офицер Ли Ги Ён обняла его за плечи и отвела в свободный номер, где, уговорив принять успокоительное, оставила префекта отдохнуть.
ЭКК на конференции представлял полковник Хан, пригласив в качестве ассистентов Пака, Ли Ху Чоля и ответственного за пропагандистскую работу Чо Су Ёма.
— В первую очередь, — начал Чо, — наш командующий, полковник Хан Сон Чин, сейчас получит от многоуважаемого мэра города Фукуока, господина Тензана Тосиюки, доклад о достигнутых договоренностях.
Когда Тензан излагал три пункта Генерального плана, его голос дрожал. Едва он закончил третий — о независимости Фукуоки, среди журналистов послышался ропот. Они повскакивали с мест, требуя пояснить, что все это, черт возьми, значит, но Чо прервал их, сказав, что вопросы от прессы будут заслушаны позже. Затем с докладом выступил Пак Мён, представив вниманию собравшихся две стратегии относительно нового коалиционного правительства. Первый тезис касался вопроса о выпуске ЭКК конвертируемых в иену денег, второй же устанавливал необходимость взятия под стражу политически неблагонадежных и уголовных элементов. Список подлежащих аресту пока не разглашался, чтобы подозреваемые не имели возможности заблаговременно скрыться от преследования. Задача по розыску и лишению свободы будет, отметил Пак, решаться в тесном взаимодействии с полицией Фукуоки. И хотя встреча с начальником местной полиции не состоялась, префект и мэр пообещали оказать полную поддержку в данном вопросе. Далее Пак подчеркнул, что Экспедиционный корпус Корё является исключительно военной организацией и не обладает полицейскими полномочиями, вследствие чего помощь полиции префектуры будет иметь решающее значение.
Конвертируемые деньги, продолжал Пак, будут обеспечены финансовыми ресурсами Корпуса, а все платежи будут производиться посредством электронных карт. Служащие Корпуса и так уже расплачиваются подобным образом.
Пак умолчал о том, что он подразумевает под термином «финансовые ресурсы», но репортеры и не высказали особой заинтересованности. Правда, Пак на всякий случай приготовил ответ: мол, у ЭКК имеется вывезенный из КНДР золотой слиток. Однако на самом деле формирование капитала планировалось организовать из конфискованного у преступников имущества. Банковские счета арестованных предполагалось передать ЭКК, а что до их зарубежных активов, то информация о них должна была добываться путем допросов.
Предполагалось взять в клещи политически неблагонадежные элементы и воротил преступного бизнеса — коррупционеров, вымогателей, игроков, ростовщиков, торговцев наркотиками и содержателей публичных домов. В список, составленный лейтенантом Ли Кви Ху, вошли все члены Чхонрён. Поскольку вся информация о бывших соотечественниках сделалась теперь достоянием ЭКК, а Фукуока была надежно блокирована самими японцами, то даже если члены ассоциации и узнали бы о планах Корпуса, деваться им было некуда.
Механизм конвертации выпущенных денег был разработан командиром Третьей роты Девятьсот седьмого батальона майором На Че Ко в сотрудничестве с Национальным агентством безопасности. Ходили слухи, что майор лично участвовал в переводе личных активов Великого Руководителя на счет в одном из швейцарских банков. На Че Ко был экспертом в области экономических вопросов и в Экспедиционном корпусе отвечал за управление финансами в Фукуоке. Он откровенно считал, что никто не станет возражать, если у мошенников отберут деньги ради такой цели.
В заключение Хан объявил, что через восемь дней в порту Фукуоки бросят якоря корабли со ста двадцатью тысячами солдат Народной армии КНДР. Тензану уже сообщили об этом в банкетном зале, так что ему ничего не оставалось, как опустить глаза и прикусить губу. Глубоко пораженные таким известием журналисты на какое-то время замолчали. Перестав записывать, они переглянулись: мы не ошиблись? Что, правда? Сто двадцать тысяч корейских солдат на пути в Фукуоку? На передний план снова вышел лейтенант Чо и разъяснил: как только корабли войдут в бухту Хакато, войска присоединятся к силам Экспедиционного корпуса. Для прибывших будут построены казармы на пустующих землях административных районов Хаката, Чуо, Савара, Ниси и Ганносу. Все эти люди станут полноправными гражданами Фукуоки и без остатка посвятят себя делу мира и процветания в Восточной Азии в соответствии с «Принципами молниеносного прогресса», разработанными в Республике.
Этими словами Чо закончил доклад и пригласил репортеров задавать вопросы.
— Йокогава из «Ниси Ниппон симбун». Должен отметить, что я почти лишился дара речи после таких заявлений и полагаю, мои коллеги по цеху испытывают схожие чувства. Однако у меня есть несколько вопросов. Первый вопрос: когда ваши подкрепления собираются покинуть порты Северной Кореи?
Йокогава был самым пожилым из присутствующих журналистов. На его голове почти не осталось волос. Хотя он и заявил о потере дара речи, его звучный тенор гремел все громче и громче под сводами гостиничного холла.
— Я не могу сказать вам, когда именно корабли с войсками отойдут от причалов, — заговорил Чо, — но смею вас уверить, что им потребуется около пятидесяти часов для того, чтобы достичь Фукуоки.
Йокогава кивнул и сделал пометку в своем блокноте.
— Их отправку санкционировал сам Председатель партии Ким Чен Ир? Дело в том, что сегодня утром Центральное агентство новостей КНДР заявило, что вы действительно являетесь повстанцами и не имеете ничего общего ни с Республикой, ни с Трудовой партией. Таким образом, ответные политические действия других государств не будут направлены против КНДР, даже если японские или американские войска нападут на вас. Но поскольку иностранные правительства уже осудили КНДР за произошедший инцидент, то возникает вопрос: а разрешит ли Председатель партии выход судов, на борту которых находятся мятежники? Что вы можете пояснить по данному вопросу?
Йокогава умолк и почесал авторучкой свою лысеющую голову. Хотя он и выглядел сильно постаревшим обывателем, Пак догадался, что перед ним настоящий профессионал. Пресс-конференция транслировалась на весь мир, но этот факт, казалось, нисколько не смущал Йокогаву. Мало того, его совершенно не беспокоило присутствие рядом солдат ЭКК с автоматами Калашникова и наличие оружия у подчиненных полковника Хана.
— Строго говоря, мы не поднимали восстания против Великого Руководителя, — ответил Чо. — Мы выступили против ультралибералов и тех генералов в его окружении, которые подпали под влияние иностранных держав. В настоящее время руководство Республики посредством заманчивых обещаний пытаются сбить с намеченного пути американские империалисты. Нашу Роди