— Вы хоть понимаете, что происходит?! Что, черт вас побери, вы делали все это время?! — Трахнул пачкой документов по столу и выругался по-английски.
Ямагива, со своей стороны, решительно не понимал, почему именно он должен взять на себя всю вину за произошедшее. Он, что ли, виноват, что в Фукуоке высадились террористы? Кроме того, именно он, Ямагива, первым из членов кабинета прибыл на совещание. Вторым был министр окружающей среды. Никто из остальных министров до сих пор не удосужился приехать, а глава Национальной комиссии общественной безопасности так вообще отправился на рыбалку, не оставив номера телефона для экстренной связи — очень может быть, он не знал о случившемся. Правда, Ямагива не мог отрицать того факта, что его собственные действия были явно недостаточными для решения возникавших вопросов, тем более что именно он допустил утечку информации о вертолете премьера. Но, если разобраться, он не мог повергнуть нацию в шок, прямо заявив о том, что местонахождение премьера неизвестно.
— Сожалею, но вам следует покинуть кризисный штаб, — сказал ему Кидо, заняв место за круглым столом.
Это означало лишь одно — увольнение с поста заместителя секретаря Кабинета министров. Ямагива вспыхнул от гнева, его сердце забилось так сильно, словно собиралось выскочить изо рта. В зале находилось более тридцати человек, и он был опозорен на глазах у всех! Сначала Ямагива хотел протестовать, но быстро сообразил, что его попросту назначили козлом отпущения. Ведь должен же кто-то ответить за беспрецедентную операцию северокорейских боевиков! Он, Ямагива, оказался идеальным кандидатом.
Ямагива было поднялся, но его остановил Сигемицу:
— Оставайтесь. Пока совещание не закончилось, вы все еще остаетесь заместителем секретаря. И вы обязаны доложить о том, как развивались события до этого момента.
Ямагива усилием воли подавил злые слезы и желание высказать Кидо и Сигемицу, что он о них думает. Ведь никто — никто! — не смог бы ничего сделать в подобных обстоятельствах за два часа. Или эти двое полагали, что, находись они здесь, корейцы побоялись бы высадиться в Фукуоке? Но, как бы то ни было, ни премьера, ни Сигемицу здесь не было, потому что оба разъезжали по провинции.
Но Ямагива не стал развивать эту тему и только сказал: «Хорошо». С опущенной головой он снова уселся на свое место. Действительно, попытка протестовать против несправедливости могла бы быть расценена как стремление переложить с себя ответственность, и он бы окончательно превратился в жертвенного агнца.
Вскоре прибыл заместитель секретаря кабинета по кризисным ситуациям Итагаки.
— Скоро появятся другие министры, — зашептал кто-то на ухо Ямагиве. — Не могли бы вы пересесть на другое место?
Ямагива поднялся и пересел как можно дальше от кресла премьера. На него сочувственно, но и с некоторой настороженностью посмотрели Ивата из Найтё, Ёсидзаки из Министерства иностранных дел, Коренага из Агентства общественной безопасности, Кацураяма из НПА и Ёнасиро из Агентства обороны — то есть все, с кем в любой момент могли поступить так же, как с Ямагивой. Они уже пересели из-за круглого стола к стене, а мелкие служащие и помощники выстроились рядом или вовсе вышли из помещения.
В штаб один за другим стали прибывать члены кабинета и руководители различных ведомств: министр иностранных дел Охаси, Мотоки из Бюро по делам Азии и Океании, представительница Министерства иностранных дел Цунемура Таки, Того из Бюро по делам Северной Америки, министр финансов Такахаси, министр юстиции Нагано, Государственный министр по налоговой и финансовой политике Атода, комиссар из Агентства финансовых служб Морияма Кацуэ, Арита из Инспекционного бюро, Мисаки из Наблюдательного бюро при Агентстве финансовых служб, министр экономики, торговли и промышленности Умецу, Коганей из Бюро промышленности, министр связи и информации Мацуока Кусуко, министр здравоохранения, труда и социальной поддержки Минами, министр внутренних дел Араки Юкиэ, государственный министр обороны Симада, старший вице-министр обороны Такамура, начальник штаба сухопутных сил Синомия, начальник штаба ВМС Канно, начальник штаба ВВС Годаи, генеральный комиссар НПА Оикава, генерал-суперинтендант столичной полиции Нанбара, Косака из Бюро информации и связи, а также другие чиновники. Министр землепользования, инфраструктуры и транспорта был отозван с Хоккайдо и должен был прибыть к часу ночи. От семьи главы Национальной комиссии общественной безопасности Курусу пришло известие, что тот вернулся с рыбалки смертельно пьяным, так что на замену был вызван член Комиссии по фамилии Садаката. Секретарь кабинета объявил, что помимо кризисного штаба в официальной резиденции следует создать Комитет национальной безопасности.
По мере прибытия новых людей помещение становилось устрашающе тесным. На телеэкранах один репортаж сменялся другим, транслировались новостные выпуски «Эн-эйч-кей» и прочих телеканалов; постоянно раздавались телефонные звонки, стрекотали факсы, щелкали клавиши ноутбуков. В воздухе висели запахи кофе и зеленого чая.
— Кризисный штаб вроде должен создаваться в случае ракетного удара или террористического акта, так? — обратился к Сигемицу министр Умецу — бывший активист Либерально-демократической партии. Он не очень ладил с демократом Сигемицу.
— При всем уважении к вам, позвольте заметить, разве факт захвата части вашей страны северокорейскими боевиками — это недостаточный повод для создания кризисного штаба? — не скрывая своего раздражения, заметил Сигемицу.
«Вот идиот!» — подумал Ямагива. Умецу сильно его разозлил, и он смог бы ответить лучше.
— Я не это имел в виду, — резко ответил Умецу. Сигемицу был младше его, и он не собирался уступать. — Эти люди именуют себя повстанческой армией, а мы, правительство, как их называем? Войсками вторжения? Террористами? Шпионами? Вооруженными контрабандистами? Мы же не можем считать их нашими гостями, не так ли?
Последнее замечание рассмешило министра связи и информации Мацуоку и руководителей бюро Министерства экономики, торговли и промышленности. Все они были настроены против Сигемицу.
Впрочем, это не означало, что у Сигемицу было много недоброжелателей. Он обладал способностями и достаточной общественной поддержкой, чтобы сделать Кидо премьер-министром. Правда, до сих пор их тандем не достиг каких-либо существенных результатов. Уровень инфляции понемногу рос, иена и государственные облигации обвалились, и вот теперь еще и корейцы… Совершенно непонятно, как это отразится на Кидо и Сигемицу. Даже если им удастся успешно решить эту проблему, кабинет вряд ли сохранит свой нынешний состав. Умецу, без всякого сомнения, считал Кидо и Сигемицу виновными в произошедшем инциденте и, вероятно, уже прицеливался на кресло премьера.
— Очевидно, что это террористы. Я считаю, что именно так мы и должны их называть, — сказал Сигемицу.
В этот момент к телефону позвали главу Национального полицейского агентства Оикаву. Звонили из Фукуоки. После короткого разговора бледный Оикава поднялся, не выпуская из руки телефонной трубки. Все, кто был в помещении, уставились на него.
— Мне сообщили, что часть террористов сейчас направляется к парламенту и Императорскому дворцу, — произнес он неуверенным голосом.
За столом ахнули. Разговоры оборвались на полуслове, смолк треск компьютерных клавиатур. Воцарилась тишина. Были слышны лишь урчание кофемашины и стрекотание факса.
Казалось, атмосфера в помещении изменилась. И дело было не в том, что люди выглядели испуганными, мрачными, тревожными или же впавшими в ярость… «Они словно сдулись», — подумал Ямагива. Все жизненные краски как будто стекли с лиц — общее выражение было таким, какое бывает у человека, когда он впервые встречается с девушкой и видит, что она далеко не так красива, как на присланной ему фотографии.
— Что вы хотите этим сказать? — наконец вымолвил Кидо.
«Он всегда задает этот вопрос», — Ямагива с трудом подавил смех. Идиотский вопрос.
— Об этом сообщили сами террористы? — спросил Сигемицу.
— Нет, — ответил Оикава, — это стало известно от отпущенных со стадиона заложников и от владельцев конфискованных автомобилей.
— Дезинформация, — заявил Кидо. — Если бы они действительно собирались сделать это, то не стали бы рассказывать о своих планах заложникам.
Он вдруг закрыл лицо руками. На девяносто девять процентов это ложь. Но один-то процент все равно остается. Что, если правда? Не станешь же звонить террористам и просить подтвердить информацию. Ямагиве вдруг пришла в голову мысль, что ему даже повезло вылететь со службы. События развивались по наихудшему сценарию, и совсем не удивительно, что все в зале скисли. Задачка была из тех, которые, как ни решай, все равно останешься виноватым. Террористическая атака на Токио в любом случае будет означать падение кабинета и, соответственно, конец политической карьеры Кидо и Сигемицу.
Корейца трудно отличить от японца, к тому же захватившие стадион говорили по-японски. Переодевшимся в гражданскую одежду бандитам будет нетрудно пронести оружие на борт самолета или в поезд и добраться до Токио. В японских аэропортах нет инфракрасных и металлодетекторов, что используются в США для досмотра ручной клади. Можно также отправить оружие с курьером и путешествовать налегке, ведь проследить за всеми курьерскими операциями вряд ли возможно. Пассажиры скоростных поездов личному досмотру не подвергаются. У большинства японцев нет такой привычки — постоянно носить с собой паспорт или иное удостоверение личности, а значит, проверка на внутренних линиях — задача неосуществимая. Можно, конечно, издать срочной указ о том, чтобы все имели при себе личные документы, но что делать, если боевики уже добрались до Токио? Транспортные самолеты корейцев приземлились в половине десятого утра, но никто не знает, как давно высадился передовой отряд, тот, что появился на стадионе. Кто-то из них мог сразу же направиться в столицу. Картина вырисовывалась кошмарная.