— Это ПКМ — единый армейский пулемет Калашникова, — пробормотал помощник, делая запись в блокноте.
Рядом с КПП стоял конфискованный грузовик, а чуть дальше — небольшой деревянный барак размером с две телефонные будки. Вероятно, это был узел связи с телефоном, портативным компьютером и радиоприемником. Из барака вышел крепко сложенный высокий офицер и направился к прибывшим. Оглядев их с головы до ног, он поздоровался по-японски, причем лицо его оставалось бесстрастно-холодным. Чиновников попросили предъявить документы; едва те потянулись к своим внутренним карманам, как двое солдат немедленно навели на них автоматы. Ямагива был впечатлен скоростью реакции. Увидев направленные на них стволы, чиновники заметно напряглись, а картинка на экране дрогнула — оператор отступил на пару шагов назад.
— Надеюсь, с ними все будет хорошо, — негромко произнес Оикава, не отрывая взгляда от телевизора.
— А что с ними может случиться? — удивленно спросил Сигемицу.
— Случиться может все что угодно, потому что третий — вовсе не полицейский из префектуры, — пояснил Оикава, глядя на Садакату из Комиссии общественной безопасности, который дремал в своем кресле. Оикава был единственным из министров, кто в этот момент вспомнил о предложении Садакаты отправить главу островного НПА вместо начальника полиции Фукуоки. План старого пердуна был не то что изумительно хорош, но какое, в конце концов, дело корейцам до того, какой полицейский к ним пожалует?
— Вы что, послали туда кого-то другого? — ошарашенно спросил Каи Томонори, но ему никто не ответил.
Оператор направил камеру на деревянную будку, но его оттеснили, и теперь на экране были видны лишь взволнованные лица мэра, префекта и Окиямы Хирото.
Офицер вдруг закричал и наставил свой пистолет прямо в лоб Окияме.
— Браунинг «FN Хай-Пауэр», — сказал помощник Синомии. — Если он выстрелит с такого расстояния, то все вокруг забрызгает мозгами.
Женщины-министры и некоторые из мужчин невольно отвели глаза.
— Вы не являетесь начальником полиции префектуры! — орал офицер. — Вы будете публично казнены!
— Они и впрямь сейчас застрелят его, — растерянно произнес Сигемицу.
Женщина-офицер ЭКК что-то сказала, но микрофон находился слишком далеко, и расслышать ее слова не удалось. Впрочем, приглушенно звучали все голоса, а камера была направлена на темный в солнечном свете профиль Окиямы и направленный на него пистолет.
То, что происходило на экране, казалось Ямагиве чем-то нереальным — это был не фильм, но и не обычная новостная программа. Без комментариев диктора зрелище больше напоминало розыгрыш, снятый скрытой камерой. Камера показала лицо Окиямы — припухшие глаза, плоский нос, выступающие вперед зубы. Он приоткрыл рот, нижняя челюсть дрожала.
— Он всего лишь подчиняется приказу правительства! — пытался объяснить мэр.
— Идиот! — воскликнул Сигемицу.
— Ну что тут скажешь, — простонал Умецу.
Но мэр говорил правду.
А что, если Окияму на самом деле сейчас расстреляют? Даже при таких обстоятельствах это выглядело не вполне реальным.
Ямагива вспомнил похожий случай, произошедший во время войны во Вьетнаме. Знаменитые кадры: начальник южновьетнамской полиции убивает пленного вьетконговца. Руки у пленного были связаны за спиной, взгляд выражал полное безразличие. Но когда к его голове поднесли пистолет, на лице появилась гримаса страха. Затем из пистолетного дула вылетело маленькое облачко дыма, ствол дернулся вверх, и на месте виска появилось черное отверстие. Из раны хлынула кровь, и несчастный вдруг пропал из кадра.
— Вы преступник! — выкрикнул северокорейский офицер.
Он убрал пистолет, и камера отъехала чуть назад, чтобы взять более широкий план.
— Вы арестованы в связи с совершением тяжкого преступления — кража персональных данных!
Мэр и префект стояли, словно громом пораженные. К Окияме подошли двое солдат и связали ему руки чем-то подозрительно похожим на проволоку. Окияма с плаксивой гримасой на лице о чем-то умолял офицера. «У меня жена и дети…» — долетела фраза.
Глядя, как Окияму конвоируют по направлению к отелю, Морияма Кацуэ стала рассказывать Умецу, как северокорейские пограничники ловят перебежчиков на границе с Китаем:
— Они продевают им проволоку через ноздри и так ведут за собой.
Умецу ошарашенно посмотрел на Морияму:
— Неужели они такие жестокие?
— О да. Японские сотрудники неправительственных организаций говорят, что скорее покончат с собой, чем попадут в руки этих молодчиков.
Тем временем Окияма и его конвоиры исчезли. Мэра и префекта отвели к ожидавшей машине. Журналисты сели в соседний автомобиль. Напоследок появилась короткая панорама всего лагеря, затем экран померк, и вещание перенеслось в студию «Эн-эйч-кей».
«Судя по всему, начальник полиции арестован людьми из Экспедиционного Корпуса Корё. Но, боже мой, на каком основании?!» — воскликнул ведущий.
— Говорите правильно, черт дери! — зарычал Сигемицу, обращаясь к телеэкрану. — Неужели трудно запомнить? Северокорейская террористическая группировка, называющая себя «Экспедиционным Корпусом Корё»!
— Это же национальный телеканал! Они обязаны придерживаться установленных правил! — согласился министр юстиции Нагано.
Министр финансов Такахаси криво улыбнулся и тоже кивнул.
Тем временем ведущий в студии пытался выяснить что имелось в виду под «приказом правительства». Сигемицу повернулся к Кидо и хрипло прошептал:
— Теперь начнутся звонки от прессы.
— Да уж знаю, знаю, — болезненно скривившись, отозвался премьер.
Офицер ЭКК обвинил Окияму в краже персональных данных, хотя тот всего-навсего имел при себе фальшивые документы, поскольку подчинился приказу сверху. Окияма не сделал себе карьеры в провинции, и его деятельность была малозаметна. Тем не менее он не мог сойти за начальника полиции префектуры, в чем ни у кого из сидящих за круглым столом не возникало ни малейшего сомнения. Бедняга попал в переделку только из-за того, что кому-то из важных правительственных шишек приспичило получать информацию из первых уст, а не просеянные через сито СМИ скудные данные. Кроме того, никому из министров не хотелось обижать старика Садакату отказом, да и казалось крайне сомнительным, что северные корейцы смогут отличить один департамент полиции от другого.
Садаката все еще крепко спал. Кидо и Сигемицу подозвали к себе Оикаву — без сомнения, для того, чтобы обсудить вопрос выбора ответственного за арест Окиямы.
Ямагива разглядывал спящего Садакату. Все, что нужно было сделать для выяснения обстоятельств, — позвонить в городской совет Фукуоки. Решение послать Окияму на встречу с террористами было принято, как ни крути, лично министром внутренних дел, то есть на высшем правительственном уровне. Однако никто и подумать не мог, что Окияму раскроют.
Он подумал, что Кидо и Сигемицу, скорее всего, пытаются убедить Оикаву как генерального комиссара НПА, чтобы тот уговорил Садакату взять на себя ответственность за провал Окиямы и подать в отставку. Тем более что возраст Садакаты позволял это сделать без всякого вреда для карьеры — ему нечего было терять. Разумеется, в кризисном штабе присутствовало множество лиц, которые могли бы разделить бремя ответственности, включая Кидо и Сигемицу, которые отчасти были виноваты в том, что предложение Садакаты приняли без обсуждения.
Еще несколько часов назад Ямагива был частью этого чиновничьего мира. Если бы его не освободили от должности, он бы, вероятно, сам посоветовал Садакате взять на себя ответственность. Но сейчас он был другого мнения.
В помещение кризисного штаба прибыло пополнение. От Министерства землепользования, инфраструктуры и транспорта явились генеральный директор по вопросам политики Камамото, а также его коллеги: Сибаяма из Отдела по распределению грузов и Кобаяси из Отдела транспортной экспедиции; Каная из Дорожного бюро; Аисака из Бюро портов и гаваней; Гонда из Бюро железнодорожных путей сообщения; Маэяма из Морского бюро; генеральный директор Бюро гражданской авиации Сагара Юмико; Сакикагара из Отдела летных стандартов и Сусаки из Департамента службы полетов. Министерство здравоохранения, труда и социальной поддержки представляли Энами из Бюро политики здравоохранения и его коллега из Отдела государственных больниц Такигава; Унно из Бюро фармацевтики и продовольственной безопасности и, наконец, Ямамото из Бюро страховой медицины. Вместе с ними прибыли Токои из Бюро продовольственной политики Министерства сельского, лесного и рыбного хозяйств и Мацуяма Юкико — генеральный директор Бюро местного управления Министерства внутренних дел. Держа в руках толстые папки с документами, они собрались у своих министров, чтобы обсудить вопросы поставки продовольствия, медикаментов и топлива на остров Кюсю.
Ямагива то и дело клевал носом, сидя в своем кресле. По залу разносили подносы с сэндвичами и рисовыми колобками, и каждый раз после еды его клонило в сон. Ему так до сих пор и не сказали, может ли он пойти домой. Похоже, Кидо и Сигемицу уже забыли, что отстранили его от должности. Вопрос об отставке Садакаты также отошел на второй план — все были охвачены волнением после пресс-конференции мэра Фукуоки, проведенной совместно с представителями ЭКК. Мэр появился перед телекамерами один, что вызвало беспокойство: уж не арестовали ли заодно и префекта? Впрочем, скоро «Эн-эйч-кей» передала, что префект, со слов корейцев, почувствовал себя плохо и остался отдыхать в гостиничном номере.
Пресс-конференция проходила в загороженной матерчатыми ширмами части центрального холла отеля «Морской ястреб». Сквозь щель между ширмами можно было заметить фигуру вооруженного охранника. Из прессы были приглашены лишь компания «Эн-эйч-кей» и четверо газетных репортеров, каждый со своим оператором, которые ожидали на диванах в лобби-баре. При таком скромном количестве журналистов, да еще и с украшенной искусственными цветами микрофонной стойкой это мероприятие меньше всего походило на пресс-к