Получить приказ после десяти вечера уже само по себе было плохим предзнаменованием. Кроме того, информация была передана непосредственно через Чан Чин Мэна, заместителя министра культуры. Это было невероятно — когда-то давно Чан сидел за одной партой с Паком в Военно-политическом университете имени Ким Чен Ира. За более чем тридцать лет, посвященных жесткому миру политики, Пак научился сторониться всех, кто выходил за рамки посредственности. Чан специализировался по теории искусств Западной Европы и после вступления в партию получил должность при Министерстве культуры. Пак, в свою очередь, изучал философию и английский язык и после окончания курса был принят в Главное политуправление Народной армии. Его зачислили в Главное Управление специальных операций. На протяжении шестнадцати лет Пак изучал также японский язык и последние четыре года преподавал его в своей альма-матер.
— Давненько не видались, — сказал Чан, входя в кабинет Пака. — Вижу, ты в порядке.
Теплые слова приветствия резко контрастировали с холодным выражением глаз за стеклами очков. В последний раз Пак и Чан виделись около десяти лет назад. Пак знал Чана, как человека, который всегда умеет держать себя в руках, но сейчас Чан выглядел необычайно возбужденным. Его синий пиджак напоминал одежду телевизионного комика, а синтетический галстук был бордового цвета. На рубашке, что прикрывала выпирающий, словно у знаменитой гигантской ящерицы из Пхеньянского зоопарка, живот, желтело пятно. Носовым платком Чан вытирал струившийся по лбу и щекам пот, хотя температура в кабинете явно к этому не располагала.
Получив от охраны предупреждение о том, что к нему направляется Чан, Пак сразу же выключил ноутбук. В этот самый момент он просматривал домашнюю страницу японского Кабинета министров. И хотя он имел полное право на посещение подобных сайтов, все же Пак не был уверен в своих коллегах — мало ли что? В последнее время в Политбюро требовалось особенно внимательно следить за своими действиями и словами. За прошедшие три года демократическая администрация США смягчила свою позицию по отношению к КНДР. Вследствие наметившегося сближения, политические интересы Республики несколько изменились, что привело к возникновению реформистской фракции в правительстве и отстранению от руководящих постов сторонников «жесткой линии». Также репрессиям были подвергнуты те, кто выступал за серьезные реформы и экономическую либерализацию.
Ходили упорные слухи, что Великий Руководитель товарищ генерал Ким Чен Ир может отказаться от власти. Однако о передаче полномочий военным даже и речи быть не могло. А среди реформистов не находилось достаточно харизматичного лидера. Ни американцы, ни китайцы не хотели начала смуты. Но независимо от того, чья сторона — реформистов или сторонников «жесткой линии» — одержала бы победу, вопрос замены Великого Руководителя Ким Чен Ира на коллегиальный орган государственного управления все еще оставался в далекой перспективе. Сам Вождь дважды заявил в прессе и по телевидению, что «оттепель еще далека». Кроме того, упоминалось его высказывание о том, что «в марте все грибы ядовиты», то есть что преждевременные слова и действия в данном направлении могут нанести серьезный вред политической системе государства. Говорилось также, что теперь основным источником национальной угрозы является уже не Америка, а Япония, однако Пак не нуждался в напоминании, насколько опасно это может быть. Не меньшую опасность представляло отнесение себя к реформистскому или традиционалистскому лагерю. И быть может, теперь Чан явился сюда в столь поздний час, когда уже никого нет, чтобы найти жертвенного козла из тех, кто «застрял посередине»… А может, он решил выведать что-нибудь о деятельности Пака или же прощупать его на предмет какой-нибудь тайной связи с американцами.
— Товарищ Пак, прошу меня извинить за неожиданный визит в такое позднее время, — произнес Чан, вытирая вспотевший лоб и глядя на часы — серебряный «Ролекс» с выгравированными инициалами Великого Руководителя. Благодаря знакомствам Чана с представителями европейского кинематографа Родина имела возможность получать техническую поддержку от некоего шведского производителя полупроводников, ну и «Ролексы» в придачу.
— Не беспокойтесь, — кивнул Пак. — Как вам известно, я, несмотря на свой возраст, до сих пор не женат, так что торопиться домой мне незачем. Да и, как говорят: «Зимняя бабочка — редкий гость».
Хотя Пак льстил из осмотрительности, все же ему стало неловко из-за того, что он сравнил своего гостя, пятидесятилетнего мужчину, с бабочкой.
— Благодарю вас. Старые знакомые важнее всего на свете. Но какой прекрасный вид из вашего окна на Тэдонган! И наконец-то снова зажигают освещение на мосту Чусон! Может, огни и не так ярки… но их следует рассматривать как символ успехов последнего десятилетия и как знак верности политики нашего Вождя.
Занавеси на окне были чуть раздернуты, и открывался вид на неспешно текущие воды реки; над мостом, который последние десять лет по ночам был погружен во мрак, горели тусклые фонари. И даже количество лодок на реке увеличилось. Возможно, трудные времена миновали, как предположил Чан. Впрочем, если это и так, то не из-за экономического роста, а лишь благодаря той поддержке, которую КНДР начали оказывать США и Китай, когда стало понятно, что страна стоит на краю бездны.
— А кстати, товарищ Пак, вы всегда засиживаетесь на службе допоздна? Я слышал, ваше зрение уже не то, что было когда-то.
Что крылось за этими словами? Легкое поддразнивание старого холостяка и этакого «вечного студента»? Или же это тонкий намек, завуалированная критика государственного служащего за то, что он использует компьютер поздно вечером, несмотря на всеобщую бедность и хронический кризис власти?
Чан был уроженцем Пхеньяна, тогда как Пак появился на свет в маленькой деревушке у подножия гор Пуксу и Пек, что на северо-востоке. Еще учась в начальной школе, трудолюбивый Пак спал не больше четырех часов в сутки. Причиной его безбрачия была любовь к Ли Соль Со, однокласснице, умершей от туберкулеза. Ли родилась в городе Кэсон и была беззаботной и доброй девушкой. Убедившись, что никто не сможет сравниться с Ли, Пак решил навсегда остаться холостяком.
Чан был прав, намекая на то, что из-за постоянного сидения за компьютером зрение Пака стремительно ухудшалось. Для лечения недуга Партия даже снабжала его очень дорогим маслом из печени миноги. Но почему же Чан, который, несомненно, знал об этом, спрашивал о причинах трудового энтузиазма?
— Я живу один, — сказал Пак, делано улыбаясь. — И кроме службы, у меня нет никаких дел.
В дверь постучали, и в кабинет вошел охранник с чаем. Увидев захламленный стол Пака, он замялся, не зная куда поставить чашки. И все-таки, следуя инструкции, запрещающей рассматривать кабинет, мебель, посетителей и компьютер, не сфокусировал взгляд ни на чем. Пак смахнул несколько бумаг, охранник поставил чашки на стол и бесшумно, словно тень, удалился.
Пак отпил чая и произнес:
— Недавно пришлось прочитать и проанализировать огромный объем документов.
Это было правдой. После президентских выборов в Соединенных Штатах ситуация в Восточной Азии кардинально изменилась.
Чан отвернулся от окна, и его лицо сделалось серьезным.
— Мне хотелось бы узнать о ваших исследованиях. Что нам делать с ситуацией в Японии?
Пак хорошо понимал озабоченность Чана этой темой, но для чего нужно было затевать этот разговор так поздно вечером? К тому же японский кризис подробнейшим образом освещался в северокорейской прессе. «Возможно, — подумалось Паку, — это просто наводящий вопрос».
— Я просматривал сайт японского кабмина. На этой неделе их правительство приняло решение повысить ставку потребительского налога на два с половиной процента. Таким образом, ставка достигнет семнадцати с половиной процентов. Кроме того, они намереваются принять закон об увеличении численности Сил самообороны без внесения изменений в Конституцию. Оппозиция выдвинула лозунг с требованием сменить проамериканский патриотизм патриотизмом антиамериканским. Такие настроения распространяются не только в среде бедняков, но также и среди среднего класса и даже истэблишмента. Правительство, судя по всему, понимает, что начинает припекать, и отчаянно ищет компромисса с оппозицией и ее сторонниками. Как пишет «Асахи симбун», правые члены Либерально-демократической партии, которые составляют оппозиционное ядро, призывают реализовать резервы, размещенные за рубежом, для финансирования дальнейшей милитаризации, и этот призыв также находит широкий отклик. Но другое влиятельное издание, «Майнити симбун», придерживается мнения, что японский иностранный капитал, в том числе и облигации, был полностью исчерпан попытками укрепить курс иены. Наиболее пессимистически настроенные экономисты считают, что правительство бессильно предотвратить крах экономики. И это, вполне возможно, не преувеличение. — Пак говорил сдержанно, стараясь касаться только того, что уже было известно всем. — На мой взгляд, Япония со своей разрушенной экономикой стоит на перепутье. Оппозиция требует наращивать мощь Сил самообороны, а стоящая сейчас у власти либеральная администрация позволяет этой власти ускользнуть. И если государственные посты займут сторонники «жесткой линии», то Япония откажется от конституционного пути и сразу же станет ядерной державой. Но даже если у японцев имеется технология создания атомного оружия, у них все равно нет средств доставки. Средства массовой информации на этот факт закрывают глаза. Япония серьезно отстала в ракетной отрасли, и у нее нет стратегических бомбардировщиков. Как следствие, не может быть и речи о рисках, связанных с наличием даже сдерживающего оружия, не говоря уже о возможности превентивного удара.
Он сделал короткую паузу и продолжил:
— В любом случае последствия инфляции оказались крайне тяжелыми. Как государственные, так и частные финансовые ресурсы исчерпаны. После падения иены были повышены пошлины на импорт не только нефти, но и кормового зерна. Общественность обеспокоена тем, что импорт как продуктов питания, так и нефти прекратится совсем. Эта обеспокоенность играет на руку сторонникам милитаризации. В плане калорийности японские продукты дотягивают только до сорока процентов. Но для зерновых, включая корма для домашнего скота, показатель падает до тридцати пяти процентов, что ниже, чем у нас в Республике. По мере того как иена продолжает падать, Япония непременно столкнется с продовольственным и энергетическим кризисами. Стоило появиться слухам о подобном исходе, как США немедленно подняли цену на кормовое зерно на треть. Это привело к тому, что все главные печатные органы страны выступили с единодушным протестом против таких действий Америки. «Йомиури симбун» утверждает, что уже сейчас может умереть от голода и замерзнуть огромное количество бездомных.