– Ян! – заорал Принц. – Ян!
Тунк! Следующая стрела отрикошетила от шлема, с визгом ушла в сторону. Рот наполнился кровью.
Ривиец взмахнул мечом. Сделал два шага вперед. Увидел, как эльфы протащили Яна волоком по всему мосту…
– Ольбрих, назад! – закричал. – Назад, кому сказал!
Он выдернул из плечевой пластины стрелу. Еще немного и… Чертовы эльфы. Ольбрих скривился, точно от зубной боли.
– Что? – Венемир почувствовал, как гулко стукнуло под сердцем. – Говори же! Ольбрих! Уснул?!
Принц перевел взгляд на Венемира.
– Они забрали Яна.
Самое трудное – угадать нужный час.
Солнце, пронизывающее воду. Горечь в груди. Гладкая, словно из зеленоватого стекла, воронка водоворота…
Над головой.
Надо постараться умереть быстрее.
Однажды в детстве Ян чуть не утонул. Водоворот затянул его в глубину, к песчаному дну; вода стала жесткой и упругой, прижала, придавила, словно мешками песка – не вырваться, не вздохнуть. Маленький Ян барахтался, теряя силы. Черные пятна перед глазами. Страх. Воздуха… нет. Воздуха нет. Воздуха…
Он собрался тогда. Вспомнил слова дяди, опытного пловца… Не сопротивляйся, вода сильнее тебя, ты будешь рваться наверх, она будет держать. Нужно уступить силе. Пойти за ней… Туда, где водоворот слаб. В глубину и ниже. Чтобы выжить, нужно утонуть, мой мальчик. Занырнуть до самого дна, туда, где сила воды слабеет, и дать водовороту пройти над тобой. Обмануть его. И только тогда, когда река унесет водоворот прочь, вынырнуть.
Главное – угадать.
Воздух в груди перегорал. Ян ждал, перед глазами плыли черные круги. Скоро наступит то мгновение…
Мгновение, чтобы вынырнуть.
Ян из последних сил рванулся вверх, к свету, к размытому кругляшу солнца.
– Я… – сказал он. – Не… больно.
Человек дернулся, выгнулся дугой… Обмяк. Лицо медленно разгладилось. В застывших глазах отражалось ясное голубое небо. Ни облачка.
Высокий эльф медленно опустил нож для разделки туши. Он так и не успел пустить его в дело.
– Cad a tharla dó?[21]
Эльф с мертвым глазом пожал плечами. За плечами у него висел дальнобойный лук и полный колчан стрел с серым оперением.
– Éalaigh sé, an dath mo chroí.
Высокий коротко кивнул:
– Cheangal air.
Одноглазый поклонился. Резко пролаял команду. Мертвому Яну затянули запястья веревкой, подергали узел – прочно. Затем потащили наемника волоком, как куль.
5. Эльф
Вторая Летняя война считается последним вооруженным столкновением, в котором эльфы и люди выступали как союзники. Неудивительно, что этот союз был направлен против других людей.
«Крах империи Некромантов», том 2
Время тянулось. Солнце палило так, что люди изнемогали, на сосновых бревнах, что пошли на строительство редута, выступила смола. Воздух над мостом разлился жидким стеклом.
На другой стороне, у эльфов, что-то происходило. Какое-то шевеление. После неудачной попытки штурма они отступили, унеся раненых и одного убитого, и до сей поры тянулось затишье.
– Что они там делают, а? Кто-нибудь знает? – Веселка извелась. Затем она что-то увидела, подалась вперед:
– Смотрите!
Стефан поднял арбалет, прицелился.
– Не стрелять! – приказал Венемир. По его щеке ползла капля пота. Стефан занервничал.
– Что ты видишь, Вена?
– Возможность.
– Чего? – Стефан повертел головой. – Какую еще «возможность»?
– Белый флаг, дубина, – сказала Веселка. – Они хотят вести переговоры.
Деревянный настил моста почти сгнил. Каменные перила обветшали. Покореженная временем и обстоятельствами каменная горгулья смотрела на пришельцев выщербленным взглядом.
Они встретились на середине – между правым и левым берегом. У парламентера, высокого эльфа, на совершенном лице виднелся уродливый шрам. Как ни странно, это только подчеркивало его красоту.
– Как твое имя, человек? – Золотистый тембр ласкал уши.
Венемир опустил древко, упер в доски. Белое полотнище лениво трепетало на ветру.
– Венемир из Гродниц. Могу я узнать твое? – Собственный голос показался ему хриплым и грубым.
Глаза у эльфа были сапфировые, словно драгоценные камни. И такие же неподвижные.
– Мемлах из Даль-Гуэлла, – ответил он наконец. – Если тебе это о чем-то говорит, обезьянка.
Венемир сжал зубы. Ответил ровно:
– О чем ты хотел поговорить, уважаемый Мемлах из Даль-Гуэлла?
– Зачем вам этот мост? – Высокий эльф смотрел насмешливо. – Поигрались – и хватит. Отдайте игрушку.
Чертовы эльфы. Венемир мысленно пожелал Мемлаху из Даль-Гуэлла сдохнуть поизощреннее.
– Мы для вас дети?
– А разве нет? – Эльф покачнулся на носках. – Если ребенок вдруг перестает слушаться, взрослый берет хворостину… Продолжать?
Венемир поморщился:
– Не надо. Не люблю сравнений. Тем более… дурацких.
Высокий эльф рассмеялся:
– А исторические примеры ты любишь, человек? Тролль, что построил этот мост, обладал прекрасным вкусом и творческой выдумкой. Что опять-таки не помогло ему, когда пришли люди… Со вкусом и выдумкой они загнали бедолагу в тупик между скал, где и раздробили ему череп. Бросая сверху камни, заготовленные троллем для починки моста. Чем не насмешка?
Венемир подыскивал ответ. Но ничего, кроме «хм-м», в голову не приходило.
– Ты знаешь, как строить мосты, человек?
Венемир покачал головой.
– И я не знаю, – сказал эльф. – Но почему мы, не знающие о мостах ничего, кроме того, что один из них у нас под ногами и по нему можно безбоязненно ходить, собираемся сдохнуть, но не дать другому это делать? Мостов много, человек. Почему именно этот? А?
Венемир помедлил.
– У меня приказ, – сказал он наконец.
– У меня тоже приказ, человек. Тебе не кажется, что приказов стало слишком много? По крайней мере – на один больше, чем нужно.
– Вижу, вы учились в университете, господин философ? Для тех лягушек, что вы вскрывали на занятиях по monstrum biological, находили ли вы доброе слово? Испытывали к ним жалость и сострадание? Или просто резали, пытаясь не сблевать в то, что уже напластали?
Эльф покачнулся на носках.
– Сомневаюсь, – сказал Мемлах из Даль-Гуэлла. В сапфировых глазах плеснулось безумие, – что лягушки удостоились хотя бы малейшей частицы вашей так называемой человечности. Так чего же вы ждете от меня?
Он махнул рукой. Венемир поднял взгляд и охнул.
Между березами повисло на веревках то, что еще недавно было Яном.
Пока его не утыкали стрелами, точно ежа.
– Мне, – сказал эльф, – все происходящее кажется дурным, но удивительно забавным парадоксом.
Воздух наполнился стеклом и ржавыми иглами.
– Что с тобой, человек? – поинтересовался эльф. – Что-то в горло попало?
– Ян!
Это было ошибкой.
– Лягушку звали Яном? – Брови эльфа поднялись. – Как интересно. Но зачем мне знать имя лягушки? А, человек? Впрочем, можно находить удовольствие и в том, чтобы нарезать ее красиво.
Венемир скрипнул зубами. «Держи себя в руках».
– Зачем это?
Эльф поднял брови.
– Ты разве не убиваешь своих врагов?
– Безоружных? – Венемира передернуло. – Нет.
– Как ты молод, человек. Как все вы молоды. Не бывает безоружных врагов или вооруженных врагов. Наличие в руках оружия – это не критерий отбора. Бывают враги мертвые и враги живые. Дышит твой враг или нет. Вот критерий. Все остальное – болтовня.
Эльф помолчал.
– И еще, человек… Убивать безоружных – удобнее.
– Хочешь сказать, легче?!
Эльф покачал головой.
– Я сказал именно то, что хотел сказать. Удобнее? Да. Технологичнее? Еще бы. Легче… – Он помедлил. – Нет. Убивать безоружных – дело не из легких. Потом, правда, привыкаешь.
– Ты, вижу, привык.
Эльф вздохнул. Посмотрел куда-то поверх головы Венемира.
– Дождь будет. Гроза.
«Сукин сын!»
– Печаль, человек, – сказал эльф наконец. – Я полон печали. Тебе этого не понять. Сожаление булькает у меня вот здесь, под самым горлом. Настолько я полон ей. Словно все мои сотни прожитых лет наполняют меня едким ядовитым осадком.
Иногда, чтобы печаль ушла, единственный способ – вспороть чье-нибудь брюхо. Словно разрезаешь мешок, из которого уплывают вместе с кровью и требухой все твои беды и сожаления. И тогда на несколько мгновений наступает покой. Понимаешь?!
Кадык на совершенной шее эльфа страшно проступил. Словно вырезанный ножом.
Чтобы не смотреть на этот страшный кадык, Венемир задрал голову.
Небо было голубым и чистым. Ни облачка.
Пустое небо.
– Гроза? – Теперь и Венемиру казалось, что он слышит далекие глухие раскаты. В горле пересохло. «Да он, черт побери, чокнутый, этот эльф».
– Покой, человек, – сказал чокнутый эльф с сапфировыми глазами. – Иногда так хочется покоя.
Венемир молчал.
6. Веселка
В этот день атак больше не было. Стемнело. Норт остался дозорным, капитан составил ему компанию. Веселка крутилась где-то рядом с Венемиром – как всегда. Стефан вздохнул. «Дурочка. Почему женщины всегда влюбляются в тех, кого точно не смогут заполучить?»
В Ольбриха силком влили водки и оставили его отсыпаться. Из другого угла башни доносился его тонкий, мучительный храп.
«За тебя, Ян». Стефан допил водку и взбил солому. «Может, это последняя наша ночь», – подумал, укладываясь. Рядом зашевелился на своем топчане гном, приподнялся на локте…
– Ты не боишься, Стефан? – спросил Идзи негромко. В полутьме глаза гнома поблескивали, словно кусочки слюды.
Стефан повел плечами. «Еще один философ на мою голову, – подумал с досадой. – Мало мне Вены».
– Чего мне бояться? – спросил он.
– Ну… это… война, смерть… вот мост этот защищать зачем-то, никто не знает, зачем. Сдохнуть – без цели. Не боишься?