— Как только в Стэнморе подтвердят координаты точки падения, ваша задача — экстраполировать параболу назад до точки запуска. Каждая из вас будет проводить расчёты самостоятельно, а затем сверять их с напарницей. При расхождении результаты будут повторно проверены либо мной, либо коммандером Ноусли — пока не будет определён правильный результат. Команда B, состоящая из двух сержантов, затем переведёт данные в координаты на карте, которые также будут проверены перед отправкой по радио в командование истребительной авиацией.
— Наша цель — завершить все расчёты в течение шести минут после получения всех данных. Это оптимальное время, чтобы наши истребители успели добраться до целей до того, как враг полностью свернёт своё оборудование. Каждая секунда на счету.
— Вопросы?
Угловатый профиль Ситвелл повернулся, как башня зенитной установки, обводя кругом офицеров-женщин. Луи Робинсон подняла руку:
— Когда мы начнём, мэм?
— Завтра в восемь ноль-ноль. До этого времени потребуется всё, чтобы система заработала. Вас разделят на четыре дежурные смены по два офицера. Каждая пара будет работать по шесть часов. Разумеется, наши самолёты могут атаковать стартовые площадки только днём, так что приоритет у первых двух смен. Но не отчаивайтесь, если я поставлю вас в ночную: по данным голландского сопротивления, немцы возвращаются к тем же площадкам и используют их повторно. То, что мы сделаем ночью, поможет атаковать цели позже.
Барбара спросила:
— Где мы будем жить, когда не на дежурстве?
— Боюсь, в штабе ночевать нельзя. Хотя вы сможете отдыхать там между сменами, и питание будет обеспечено. Кроме того, по соображениям безопасности нам предпочтительно, чтобы вы были рассредоточены по городу, а не размещены в одном месте. Для каждой из вас уже подобрана квартира в семье неподалёку от штаба, в пределах пешей доступности. Я не могу переоценить, насколько секретна работа, которую вы здесь выполняете. Не говорите — повторяю, не говорите — никому, зачем вы в Мехелене. Помните: немцы были здесь более четырёх лет и ушли лишь пару месяцев назад. Мы не можем быть уверены в лояльности местного населения. Будьте осторожны с незнакомцами, какими бы дружелюбными они ни казались. И особенно внимательны — на пути между штабом и местом проживания.
— Коммандер? Хотите добавить что-нибудь?
Ноусли говорил в телефон:
— Алло? Алло? Вы меня слышите?
Он потряс трубку и сердито уставился на неё, затем бросил в рычаг с раздражением и вышел из-за стола.
На стене рядом с сейфом теперь были закреплены большие пробковые доски с картами, которые Кэй видела ещё в Нортхолте. Одна — Лондон и юго-восточная Англия, вторая — побережье от Остенде до Амстердама с территорией на юг до Брюсселя, третья — юго-восток Англии и Северное море до побережья Голландии. Четвёртая — знакомая Кэй по Медменхэму — крупномасштабная карта Голландии от Хук-ван-Холланд до Катвейк-ан-Зе.
Ноусли взял коробку с цветными булавками:
— Вот здесь мы находимся, — сказал он, втыкая красную булавку в Мехелен. — А где-то вот тут стартуют Фау-2. — Он вонзил булавку в Гаагу. — Расстояние — примерно семьдесят миль. Как видите, мы всего в семнадцати милях к югу от порта Антверпен — это единственный город, кроме Лондона, по которому сейчас бьют Фау-2. Обе цели получают примерно одинаковое количество ракет. Пока мы сосредоточены на Лондоне, но через неделю-две хотим охватить и площадки, бьющие по Антверпену.
— Так что, хотя улица снаружи и кажется спокойной, не забывайте: мы в зоне боевых действий. Поэтому мы и находимся в подвале банка, и вы будете размещены по разным частям города. Это новая война — возможно, война будущего — и мы предпринимаем нечто новое, чтобы ей противостоять. Первая ракета упадёт на Лондон через пять минут. У вас есть шесть минут, чтобы остановить вторую. Сделайте всё, на что способны. Многое зависит от нас. Понятно?
Он кивнул, слегка смутившись от собственной торжественности, и с облегчением вернулся к своему столу и молчащим телефонам.
— Хорошо, — сказала Ситвелл. — Займите места.
Кэй заняла одно из восьми мест за сдвинутыми вместе столами. Перед каждым лежали логарифмическая линейка, справочник логарифмов, миллиметровая бумага, блокнот и два карандаша. На доске офицер быстрыми движениями выводила формулы мелом. Закончив, она отступила в сторону, открыв запись:
y = ax² + bx + c
— Начнём с основ, — сказала она и обвела взглядом стол. Её глаза остановились на Кэй. — Новенькая — что это?
У Кэй пересохло во рту. Она решила рискнуть:
— Это формула параболической кривой, мэм.
— Слава богу, — сказала Ситвелл. — Хотя надо быть совсем тупой, чтобы не догадаться, зачем мы здесь.
Она снова повернулась к доске и продолжила писать — резкими, почти агрессивными движениями, от которых мел пылил на пол:
f(x) = 2x² + 8x
— А теперь скажи мне … — она указала на уравнение. — Каковы значения a, b и c?
Снова она смотрела прямо на Кэй. В её взгляде был едва сдерживаемый садизм, напоминавший Кэй сестру Анджелу — одну из монахинь, преподававших алгебру в школе, которая била учениц по рукам линейкой за ошибку. Несколько долгих секунд в голове стоял туман, пока школьные годы с сестрой Анджелой и бессонные ночи в комнате третьей фазы в Медменхэме не пришли на выручку.
— Я бы сказала… a равно двум… b равно восьми… а c… — она замялась, — равно нулю?
— Поздравляю. — В голосе Ситвелл звучало лёгкое разочарование. — Вы сдали вступительный экзамен.
Она стёрла доску.
— А теперь, дамы, займёмся настоящей тригонометрией.
Они работали весь остаток дня. В течение часа отрабатывали базовые алгебраические вычисления, необходимые для построения параболической траектории. Затем лётный офицер Ситвелл достала секундомер и объявила, что пора переходить к учебным тревогам. Она написала на доске вымышленный набор показаний высоты и скорости от радиолокационной установки, подождала пять минут, а затем дала координаты падения ракеты.
— Начали! — скомандовала она и включила секундомер.
Последовательность вычислений — определение высоты и расстояния, нахождение вершины параболы, расчет точки старта по расстоянию в милях, определение координат запуска на крупномасштабной карте и выдача сеточного референса — требовала такой сосредоточенности, что у Кэй кружилась голова. Логарифмическая линейка выскальзывала из потных пальцев.
— Шесть минут! — резко крикнула Ситвелл. — Вы уже должны быть готовы!
И чуть позже:
— Десять минут! Давайте же, девушки! Эти проклятые немцы уже закончат разборку установки и вернутся пить пиво, пока вы тут возитесь!
Она ходила за их спинами, так близко, что Кэй слышала быстрое тиканье секундомера. В конце концов, очкастая Джойс Хэнди подняла руку:
— Готово, мэм!
Офицер остановила часы.
— Двенадцать минут и восемь секунд — никуда не годится! — Она наклонилась над вычислениями Джойс. Остальные выпрямились, но Ситвелл тут же обернулась к ним: — Не замирайте, дурочки! Продолжайте, пока не закончите!
Она щёлкнула секундомером и вернулась к обходу. Кэй вновь опустила голову.
Одна за другой, в течение следующих минут, девушки завершали расчёты и поднимали руки. Кэй была четвёртой. Она откинулась на спинку стула, вымотанная. С удовлетворением отметила, что Барбара сдала листок последней. Офицер разложила все работы.
— Ну, в конце концов вы все справились. — В её голосе появилось некоторое смягчение. — Молодцы. Но слишком медленно! Помните: пилоты будут рисковать жизнью, опираясь на ваши вычисления. Представьте, что в кабине — ваш брат или жених. Не отправляйте их на бессмысленную и опасную миссию только потому, что вы не справились вовремя.
Она порвала листки и бросила их в корзину.
— Ещё раз. Начали.
Второй раз был быстрее — десять с половиной минут. В третьем Кэй справилась первой — за восемь минут и две секунды. Дважды Ситвелл давала им заведомо неверные координаты, позволяя им мучительно разбираться, прежде чем останавливала:
— Если данные явно ошибочны — не теряйте времени, говорите сразу. Мы сообщим в Стэнмор и MARU, чтобы перепроверили.
К своему удивлению, Кэй поняла, что ей это нравится. Было приятное ощущение ментального погружения — из кучи цифр вырисовывались дуги, точки на карте. А ещё — освобождение: нельзя было думать ни о чём постороннем. Она потеряла ощущение времени и почти расстроилась, когда Ситвелл объявила, что это был последний за день учебный запуск — с их лучшим временем: шесть минут пятнадцать секунд.
— Перерыв, дамы. Я поговорю с командиром крыла.
Кэй откинулась на спинку стула. Шея и плечи были сведены от напряжения. Она повертела головой — в мозгу осталась приятная, утомлённая боль, знакомая ей только по экзаменам в Кембридже.
— Молодец, Кэй, — сказала Джоан. — Идём покурим?
— Я бы с радостью подышала свежим воздухом.
— Пошли.
— А нас выпустят?
— А почему нет? Сейчас спросим.
Джоан подошла к Ситвелл, которая разговаривала с командиром крыла:
— Мэм, можно нам немного постоять на улице?
— Хорошо, только не уходите далеко.
Они поднялись по лестнице. Пока они были в подвале, стемнело. Снаружи шёл мелкий туманный дождь. В свете фонаря крошечные капли крутились в воздухе, как дым. Через дорогу в окнах штаба горели редкие огоньки. Джоан закурила. Кэй остановилась посреди тротуара, сняла фуражку и позволила сырости охладить голову. Позади доносились приглушённые голоса других женщин — они тоже выходили, переговариваясь шёпотом.
Она зевнула и только потом прикрыла рот рукой:
— Прости, я, кажется, никогда ещё так не уставала.
— У нас это называется головная боль конца смены. — Кончик сигареты Джоан ярко вспыхнул. — А ты чем занималась до войны, Кэй, если не секрет?
— Училась в университете. Меня призвали сразу после окончания. А ты?
— Я работала у брокера в Сити.
— В WAAF с какого года?