— Спасибо, Арно. Дальше я справлюсь сама.
Он остановился у самой воды:
— Уверены? Вам надо дойти до Бруссельских ворот, потом повернуть направо. Контора немцев — по этой стороне улицы.
— Я запомнила.
— Во сколько вы закончите? Я могу встретить вас и проводить обратно.
— Не стоит. Думаю, теперь я уже найду дорогу сама.
— Тогда отлично.
Он протянул руку. Она пожала её. Он вновь поднёс её ладонь к губам и поцеловал.
— Au revoir, — сказала она, — et merci.
Она пошла вперёд, а через полминуты оглянулась. В рассеивающейся темноте он всё ещё стоял на мосту и смотрел ей вслед. Она подняла руку. Он помахал в ответ, затем повернулся и исчез в городе. Она ускорила шаг, обогнув старинные городские ворота и направилась по широкой дороге. Мимо проехал армейский грузовик, из кузова высовывались солдаты. Один из них свистнул. Она опустила голову.
До банка было минут пять ходьбы, но когда она подошла, дверь оказалась заперта. Она перешла через дорогу к штабу, где горел свет, и постучала. Никто не вышел. Она вошла сама. По воздуху тянуло ароматом жарящегося бекона. Наверху, в офицерской столовой, пара лейтенантов из топографического полка наливали себе чай из большого кипятильника. На подогревателе стояла стопка сэндвичей с беконом.
— Чаю? — Один из лейтенантов настоял на том, чтобы налить ей кружку.
Другой протянул ей сэндвич:
— Вы одна из вычислительниц?
— Да.
— Сэнди Ломакс.
— Билл Даффилд.
— Кэй Кэйтон-Уолш.
Балансируя кружками и тарелками, они неловко пожали друг другу руки.
Билл, с выраженным йоркширским акцентом, сказал:
— Присоединяйтесь к нам.
Они заняли стол подальше от двери. Видимо, прибыл транспорт — в любом случае, в комнате начали собираться зевающие, помятые офицеры. Коммандер Ноузли заглянул в дверь, видимо кого-то ища, и сразу скрылся.
Кэй спросила:
— Вы когда прибыли?
— В среду. Извините, — Сэнди прикрыл рот и дожевал, — в среду. А вы?
— Вчера.
Она взяла сэндвич обеими руками, наслаждаясь моментом, и откусила. Ей показалось, что это — самое вкусное, что она когда-либо ела. Салфеток не было. Она осторожно вытерла жир с подбородка тыльной стороной ладони.
Билл наблюдал за ней:
— Голодная?
— Умираю с голоду.
— Что бы вы ни делали, не ешьте местную еду.
— Почему?
— Говорят, поля тут удобряют человеческими отходами — простите за грубость. Пару человек уже подцепили что-то нехорошее. Практически не вылезают из уборной. Держитесь консервов. И не пейте из-под крана — только бутилированную воду. В некоторых городах немцы отравили водопровод.
— Ясно.
Она доела сэндвич и посмотрела на подогреватель, размышляя, не будет ли жадностью взять ещё один — но разговор отбил аппетит.
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вихрем влетела Барбара Колвилл:
— Ох, слава богу, а я уж думала, что опаздываю! Доброе утро всем. Пахнет восхитительно.
Она швырнула на стол логарифмическую линейку и таблицы и направилась к кипятильнику.
Кэй с досадой уставилась на линейку. Сэнди предложил ей сигарету из серебряного портсигара. Она покачала головой:
— Нет, спасибо.
Оба лейтенанта закурили.
Барбара вернулась с кружкой чая и сэндвичем и села напротив Кэй, которая всё ещё уставилась на линейку.
— Что с тобой?
— Я идиотка. Так боялась опоздать, что оставила всё дома.
— Не переживай. Наверняка есть запасные. — Она откусила сэндвич. — Как твоё жильё?
— Спартанское. А у тебя?
— Мне повезло — живу у вдовы, которая решила стать мне мамочкой. Испекла овощной пирог.
Билл сказал:
— Надеюсь, ты его не ела?
— А почему?
— У Билла есть теория насчёт местной еды, — пояснила Кэй, представив Барбаре обоих лейтенантов.
Пока Билл мрачно повторял свои предупреждения, а Барбара изображала ужас, Кэй пила чай и злилась на свою забывчивость. Она представила, как в ушко ей шепчет Дороти Гаррод, как бывало в Данесфилде: «Сконцентрируйся, Кэй, милая. Сконцентрируйся».
Барбара взяла у Сэнди сигарету, наклонилась к пылающей спичке. Кэй заметила, как она ненадолго коснулась его руки. Откинувшись в кресле, Барбара выпустила дым из ноздрей. Дверь открылась, вошла старший офицер Ситуэлл, за ней — майор с закрученными усами. Трое курильщиков поспешно потушили сигареты в пепельнице. Все встали и отдали честь.
Майор сказал:
— Что ж, давайте начинать.
Ситуэлл с неприязнью посмотрела на пепельницу, затем на девушек:
— Доброе утро, дамы.
— Мэм.
— Как будете готовы.
Они вышли из столовой на улицу. Начинало светать. Несколько прохожих шли на работу. В окнах банка напротив горел свет. У двери стоял часовой. Они предъявили удостоверения и вошли. Группа распалась, пожелав друг другу удачи. Лейтенанты отправились за майором налево через холл — видимо, к заднему выходу, чтобы попасть к радарным фургонам за зданием. Кэй и Барбара последовали за Ситуэлл направо — через приёмный зал и вниз, в подвал. Ноузли сидел за столом, разговаривая по телефону. У соседнего стола — капрал из Сигнального корпуса. В дальнем конце комнаты три сержанта WAAF уже сидели за своими столами. Кэй и Барбара заняли прежние места в центре. Кэй с облегчением увидела, что на столе уже лежат линейки, таблицы, карандаши и блокноты. Она сняла пальто и повесила его на спинку стула.
Ситуэлл стояла перед классной доской. За её спиной старомодные вокзальные часы показывали без двух минут восемь.
— Осталось только дождаться Фау-2, — сказала она. — А пока — тренируемся. Посмотрим, что вы успели забыть.
Она повернулась и начала быстро писать мелом на доске.
К полудню в подвале стало оживлённо. Сержанты приходили и уходили. Привозили донесения на мотоцикле. Полковник из топографического полка, безупречный в форме, прямой, как гвардеец, переговорил с Ноузли, затем начал ходить по комнате. Проверил карты и телефоны, взглянул на часы, посидел в углу пять минут и вышел. Ноузли подошёл, присел на край центрального стола и стал наблюдать, как Кэй и Барбара орудуют линейками, листают таблицы, заполняют лист за листом вычислениями. Ситуэлл засекала время:
— Семь минут двадцать — плохо.
— Шесть пятнадцать — лучше.
— Пять пятьдесят две — так держать.
Коммандер закурил трубку. Сильный синий дым поплыл над картами. Его нога нервно постукивала по ножке стола.
Без десяти десять Ситуэлл объявила, что практики достаточно:
— Перерыв. Если в туалет — сейчас. Он наверху. По одному. Быстро и без выходов из здания.
— Пойдёшь? — спросила Барбара.
— Минутку. Иди первой.
Барбара поспешила вверх по лестнице. Кэй встала, потянулась, повертела шею. Комната притихла. Только тиканье часов. Ноузли выглядел задумчивым:
— Сегодня они что-то медлят. Обычно к этому часу уже запускают.
— У них нет расписания, сэр?
— Никакого. Иногда проходит три-четыре часа между запусками. Иногда две ракеты почти одновременно. — Он потянулся к трубке, постучал по чаше. Видимо, успокаивал себя, заполнял тишину.
— Что у них за логика, я не знаю. Наверное, технические трудности, запускают, когда готовы. — Табак закончился, трубка засвистела.
— Хотел бы я увидеть пуск вживую.
— Серьёзно?
— О да. Это, должно быть, невероятное зрелище. А ты бы хотела?
— Никогда не задумывалась.
— Странно. Наверное, это чисто мужское, Фрейд бы понял.
Зазвонил телефон. Они оба повернулись. Капрал подхватил трубку, послушал секунду, прикрыл рукой микрофон:
— Запуск!
В ту же секунду зазвонил электрический звонок. Прямо как в школе, подумала Кэй. Все быстро вернулись на места. Сердце у неё бешено колотилось. Барбара с грохотом сбежала по лестнице, вбежала в зал и села на место. Она скорчила Кэй рожицу через стол:
— Ну вот, как назло — именно когда у меня трусы на коленях!
— Тишина! — крикнула Ситуэлл.
Кэй сидела, держа карандаш над блокнотом. Прошло несколько секунд. Капрал внимательно слушал, подняв руку, как маршал с флажком на старте гонки.
— Контакт, пеленг два шесть ноль; высота тридцать одна тысяча; скорость три две четыре семь футов в секунду… Контакт, пеленг два шесть ноль, высота тридцать девять тысяч, скорость три восемь шесть два…
— Пошла, — пробормотал Ноузли.
— …Контакт, пеленг два шесть ноль, высота пятьдесят семь тысяч, скорость четыре ноль три восемь…
— Боже, какая скорость…
Ситуэлл спросила:
— У кого-нибудь уже есть координаты по оси Y?
Одна из сержантов WAAF быстро писала:
— Да, мэм.
Капрал сообщил:
— Контакт потерян.
— Уже вышла за пределы зоны покрытия, — сказал Ноузли. — Ну что ж… — Он покачал головой и выдохнул. — Теперь ждём.
Женщина-сержант сидела с телефоном, прижатым к уху, соединённая по открытому каналу со Стэнмором. В руке — карандаш. Другая стояла у большой карты Лондона и юго-восточной Англии с жестяной банкой, полной булавок.
Комната вновь погрузилась в тишину. Шли минуты. Кэй подумала, как зловеще осознавать, что ракета летит сейчас в космос, её траектория выпрямляется, начинается плавный поворот и затем — стремительное падение. Где-то в Лондоне, подумала она, есть человек, такой же, как она тогда — просто живущий своей жизнью во вторник утром, полный планов и мелких забот, и совсем не подозревающий, что математика параболы уже приговорила его. Она посмотрела на свой лист бумаги — на карандашные строки, фиксирующие пеленг, высоту, скорость и координаты. Цифры смерти.
Она вспомнила, как в Уорик-Корте только натянула платье через голову, когда воздух вокруг как будто исчез, а потом — треск звукового удара, рев как от поезда, несущегося прямо на неё, и всё это поглощается грохотом обрушившегося здания.
— Есть сообщение о падении, — выкрикнула сержантка с телефоном. Голос вернул Кэй в настоящее. Пауза. Радиолокационная служба ПВО в Англии вычисляла координаты.
— Широта: пятьдесят один точка тридцать, три один точка шесть один четыре шесть. Долгота: ноль, ноль, тридц