— Я понимаю, господа, что это может прозвучать неправдоподобно, но я нашёл карты в каюте капитана французского фрегата, того самого, кой-нам всем знаком. Карты были на бриллианте. И были там заметки и самого капитана, и чужие карты, писанные явно не им, и на английском с голландским языках, — выдал я сшитую белыми нитками версию происхождения карты.
И вновь тогда установилась тишина. Казалось, что замолчали в одночасье все посетители трактира. И я грешным делом подумал, что гости трактира, порядка двадцати человек, слышали наш разговор. Но нет. Мужчины обратили внимание на выход в зал трактира Марты.
— Вы можете использовать карту, но не говорить, что ее дал вам я. Если информация на карте будет подтверждаться, то это может спасти и жизни исследователей, и время на их исследования. Передайте карту кому следует, кто прямо сейчас рискует жизнью и занимается исследованиями, — сказал я.
Конечно, скепсиса было немало. Однако, мичманы взяли карту. Я знал уже, что Харитон Прокофьевич Лаптев отправляется к своему брату в Якутск. Оттуда можно копию карты передать и Шпанбергу, Берингу, которые будут в Охотске.
Пусть видят, как расположены Алеутские острова, где не только Аляска, но и другие берега Америки. А еще, Курильские острова и Япония. Поможет ли карта? Да, если ей хоть сколько доверять. Ну, а проверят раз-другой, может быть, даже сплавают к Гавайским островам раньше Кука, так и хорошо, правильно.
Я выпил кофе, прогоняя воспоминания о встрече с морскими офицерами и, как я рассчитываю, моими друзьями. Уже скоро ко мне должны были прийти и другие люди.
Складывалось такое ощущение, что я некий чиновник и ко мне, согласно часам приема, устремляются все подчиненные. Вот и Саватеев пришел. Хотя его-то я как раз вызывал. Были вопросы к прапорщику и моему заместителю.
Часа два я говорил с Саватеевым. Ставший поручиком, но гвардейским, что в любом случае, скорее, повышение, Саватеев с немалым энтузиазмом принялся командовать. И как же не вовремя, что я взял себе больничный.
Бывший ротмистр командует бойцами так, как он привык это делать, как его учили, в соответствии с его собственным пониманием роли и предназначения гвардии. Так что в какой-то момент мне пришлось даже указать поручику Саватееву, что он лишь заменяет меня. Вышло несколько грубо, однако в вопросах субординации позволять поблажки можно лишь только в том случае, когда служба налажена и она ведется в соответствии с требованиями командира.
К обеду я даже прошелся по двору трактира. И это вполне мне удалось. Легкое головокружение, незначительная боль в ушибленном колене, и жутко чесалось плечо. Я, было дело, даже подумал, что стал обладателем какой-то способностью повышенной регенерации. Однако, после общения с доктором, прожигающего меня ненавистным взглядом, но при этом выполняющего свою работу, понял, что рана была не столь значительна, пуля содрала часть кожи.
С медикусом Шульцем мы даже проделали некоторую операцию. Не без моей подсказки молодой немец ещё раз почистил каналы, а после зашил рану. Так что выздоровление вполне прогнозируемое.
И вот она, сила самоубеждения! Как только я понял, что рана не такая и страшная, вдруг, ощутил, что мне стало намного лучше. Нет, я не порывался больше выходить за пределы трактира. Два дня всё-таки я подожду. На кону стоит слишком многое, чтобы я рисковал своим здоровьем именно сейчас. Сразу после ранения мне казалось, что без меня всё рухнет. Но нет, не без проблем, но происходит слаживание роты. Началась работа по изучению Лестока. Теперь он под надзором.
Конкретной и постоянной слежки за Лестоком от Кашина я не то, что не требовал, а запрещал её производить. Но мне не нужно, чтобы Лесток расслаблялся, пусть натворит глупостей, выдаст своих подельников, а после я смогу нанести удар. И делать это я хочу не чьими-то руками, а самостоятельно.
Иоганн Арман Лесток метался в поисках помощи и поддержки. Он сделал свой ход, который должен был решить проблему, не ставшую еще в полный рост, но которая таковой должна была оказаться. Он нанял человека, чтобы застрелить гвардейца. Но что-то пошло не так.
Лесток видел этот взгляд Елизаветы Петровны, когда он, медик, терявший доверие, говорил о наглости гвардейца Норова. Цесаревна уже два дня не подпускала к себе Алексея Разумовского, что также говорило о многом.
Более того, медик это знал точно, граф Бирон прислал своего человека к Лизе. Это означало, что фаворит вновь одолеваем жеребиным желанием обладать царственной кобылкой. И Елизавета, вопреки тому, что могут быть последствия, отказала во встрече Бирону.
А после она отправила записку Норову, содержимое которой Лестоку узнать не удалось. И что произойдет после того, как гвардеец станет любовником Елизаветы? Понятно — Лесток окажется вне круга посвящённых при цесаревне.
Медик обратился к Ушакову, но тот очень холодно встретил Лестока. После Иоганн Арман отправился за помощью к своим кураторам, почти каждому из сети французских шпионов в России. Нужна была хотя бы существенная охрана. Лесток был уверен в том, что бесшабашный гвардеец обязательно сделает ответный шаг. Но…
Франция проиграла Польше. Это становилось более чем очевидно, несмотря на то, что небольшие отряды поляков все еще бегали по лесам и пробовали действовать на русских коммуникациях. Но это агония… Уже анонсирован завтра-послезавтра приезд Миниха с плененным Станиславом Лещинским в охапке.
Так что проиграла Франция и не хотела усугублять свое положение. Ведь в скором времени, скорее всего, очень в скором, возможно, сразу после того, как закончится «Война за польское наследство», в Европе разразится новая война. И никому не хотелось, чтобы Россия деятельно участвовала в этом противостоянии, да еще и в союзе с Польшей, Саксонией, Австрией. Никто так и не может оценить возможности и потенциал России. Она неучтенный фактор, а неизвестности часто хотят избежать все стороны любого конфликта.
Связной французской разведки Андриан де Бреньи не собирается и близко вмешиваться в любые авантюры. Пока не собирается. Дело в том, что уже поступили сведения, что Франция может в ближайшее время направить в Россию своего пока что посланника, который мог бы стать полномочным послом в будущем.
Нужно же, как минимум, показать, что короля Людовика беспокоит будущего его зятя, плененного Станислава Лещинского. Иначе в Европе не поймут, осудят французского монарха. Да и жена, Мария Лещинская может глупостей наделать. Не такая она уже и мягкая-пушистая, колючки при необходимости обнажить способна.
Сейчас только решается, кому быть посланником. Скорее всего, все-таки относительно молодому Жаку Иахиму Тротти, маркизу де ла Шетарди придется взять на себя эту функцию.
Лесток разочарованный вернулся на свою квартиру в Петербурге, сразу же направился к буфету, где должны были еще оставаться две бутылки французского вина. Пробка все никак не шла, и француз уже откровенно сквернословил не только на бутылку, не желающую открываться, но и на себя самого. Как же недальновидно повел себя он! Впрочем, даже сейчас Лесток не смог бы придумать, что же иного сделать, чтобы не допустить к Елизавете Петровне нового фаворита.
— Дзынь! — звон разбитого стекла заставил Иоганна Армана упасть на пол.
Он пролежал так с минуту, а после посмотрел, что же стало причиной того, что разбилось стекло в окне.
На четвереньках, опасаясь то ли выстрела, то ли еще одного брошенного камня, может быть, и того, и другого одновременно, Лесток приблизился к запущенному неизвестным снаряду. Камень был с привязанной к нему запиской. «Смерть за попытку смерти!» — было написано корявым почерком.
Лесток встал, покорил себя за трусость, сделал два шага в направлении разбитого окна, высунулся из него не страшась порезаться оставшимися в раме осколками стекла и заорал во все горло:
— Я не есть бояться вас! Приди и сразись со я!
Но никто не отвечал французу. А в кустах неподалеку твое мужчин сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос.
Это уже не первое напоминание Лестоку, что за ним смотрят и что он слишком уязвим. Зачем такое делали? А чтобы француз понервничал, натворил глупостей и был списан за профессиональную непригодность. А еще нужно было отследить контакты Лестока, чтобы понять, насколько он опасен и влиятелен. Ну и для того, чтобы выявить французскую агентуру в Петербурге.
И расчеты оказались правильными. Медик явно запаниковал и стал обхаживать многие злачные места в поисках поддержки, в том числе и по адресам французов.
Иоганн Лесток отошел от окна и посмотрел на свою левую руку, на которую опирался, когда выкрикивал из окна. Она была в крови. Но вся ли это кровь, что выльется из француза в ближайшие дни?
От автора:
Попасть в юность? Кто откажется? Попаданец в поздний СССР.
https://author.today/work/178571
Глава 12
Никто (…) не бывает равно предусмотрительным, задумывая план и приводя его в исполнение. В рассуждениях мы тверды, а в действиях уступаем страху. Фукидид
Петербург
25 июня 1734 года
— Её Высочество спрашивает, здоровы ли вы нынче? — говорила молоденькая служанка.
— С Божьей помощью. Так и передайте Её Высочеству, что с мыслями о ней и с верой в Господа любой недуг излечится, — говорил я в тот момент, когда доктор Шульц менял мне повязку.
Ох, проймет Лизу такой ответ, точно равнодушным не оставит! Она же ведь набожная блудница. Та, которой нравится быть в центре внимания мужчин. Вместе с тем, о чем красноречиво мне говорило и послезнание, Елизавета Петровна после каждого своего греха бежала в церковь замаливать проступок. Хотя… Если бы она так делала, то стоило бы остаться жить в церкви или в монастыре. Ибо грешила много, не набегаешься постоянно. Так что ответ дамочке понравится.
Я сжал правую, здоровую руку и напряг мышцы. Забавлялся так, прежде всего, с девчонкой, что принесла устные послания от цесаревны. Доктор менял повязку, что также было частью моей игры. Можно же было и подождать девице за дверью. Но нет… Теперь я мужественный, терпеливый, сильный, такой весь из себя. И это работало. Мне даже показалось, что девушка стала чуть чаще дышать.