не думая, что будет потом…»
Сказано прицельно точно — вороватый и дикий капитализм не для славянских народов!
Ну а что касается самого Романа Шухевича, можно сказать: он фактически боролся со своим народом, который не понимал и не принимал ни идеологии национализма бандеровского толка, ни его жестокости. Это по его милости не один десяток тысяч безвинных местных граждан утащено в могилы. И тех, кто воевал с ним, и тех, кто сражался словом и стволом против его душегубства. Нетрудно было понять, что справиться с советским воинством, победившим, наверное, одну из лучших, нет! — самую лучшую армию мира того времени, было невозможно.
А он все пускал и пускал кровь в большинстве случаев невиновных ради проклятого галицийского «национализма», который, к великому сожалению, после обретения независимости Украиной расцвел пышным цветом. Сегодня он постепенно из национализма превращается в нацизм. Это ощущают на себе запуганные мракобесами мои земляки.
Послевоенный период и начало 50-х годов в жизни Сталина можно охарактеризовать, с одной стороны, как триумф его деятельности через Победу в Великой Отечественной войне, признание заслуг в области идеологии, политологии и международного движения, с другой — после Победы в войне он переживал глубокий упадок физических и психологических сил. Тяготы тяжелейшей войны с частыми недосыпаниями и нервными стрессами сказались на его здоровье и состоянии нервной системы. Появились явные признаки старения: затруднение в движениях, некоторые провалы в памяти и ненавистная возрастная сутулость. Он стал немногословен, раздражителен, подозрительность постепенно превращалась в манию.
После грандиозного парада 24 июня 1945 года на Красной площади во время банкета, на который были приглашены полководцы, партийные и советские руководители, Сталин произнес странную речь с намеком, что через пару лет он намерен покинуть все посты и уйти в отставку. По всей вероятности, это была аудиторная проба своеобразной «лакмусовой бумажки» — посмотреть реакцию ближнего окружения, что применялось разными правителями «со времен Очаковских и покоренья Крыма».
Управление страной осуществлялось при помощи указов и постановлений, публикуемых периодически от имени правительства или партии. Они вырабатывались на заседаниях весьма узкого круга руководителей.
Рабочее расписание Сталина определяло режим работы всего политического и государственного аппарата. Режим работы государственных органов, в том числе и органов госбезопасности, выглядел так: рабочий день начинался в 9:00–10:00, обед — с 14:00 до 16:00, вечерняя работа — до 24:00.
По рассказам ветеранов того времени: в силу привычки, ставшей традицией в военные годы, Сталин вставал к полудню и оставался на ногах до глубокой ночи. Остальные руководители собирались у него поздно вечером за ужином, на его недоступной для посторонних, окруженной густым лесным массивом Кунцевской даче. Эти ночные трапезы и бдения, по существу, являлись единственной формой встреч всего руководства страны. Каких-либо признаков поиска альтернативы абсолютной власти Сталина или его взглядам в послевоенные годы не было заметно. Он стал «загадочным всемогущим божеством», «отцом всех народов», Хозяином Кремля, как писал о нем итальянский историк Джузеппе Боффа. А еще он писал на основе документальных данных, что Сталин много читал — около 300 страниц ежедневно. Лично отвечал на письма граждан. Интересовался художественной литературой. Смотрел все советские фильмы и некоторые зарубежные. Часто посещал театры. Знал многих артистов и лично общался с ними. Принимал в Кремле и на даче писателей и журналистов.
После войны знакомство советских граждан с восточной частью Европы меняло взгляды многих советских граждан. Почему-то распространялось убеждение, что и после войны «жизнь станет лучше, жизнь станет веселей»: вернется свободный труд, распустят колхозы, возвратятся к семьям заключенные по политическим статьям и т. д. Люди потянулись к литературе, музыке, стали ходить в театр и кино. Но цели у кремлевских сидельцев той поры были иные: проводилась, по существу, новая мобилизация страны, и в ней большое внимание уделялось «правильной культуре». Любой акт свободной воли пресекался.
«Кто организовал вставание?» — так отреагировал Сталин на сообщение об овации, которой провожали в апреле 1946 года Анну Ахматову, выступавшую с чтением своих стихов. А в августе того же года уже вышло Постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда" и “Ленинград"». Речь шла именно о «правильной культуре» через партийность в литературе, музыке и кино. А.А. Жданов с 1946 года возглавил кампанию по усилению партийного контроля над интеллектуальной и творческой жизнью страны. Это была эпоха борьбы идеологии за культуру. Но ее подлинным инициатором и руководителем был, конечно же, сам Сталин. Жданов же являлся всего лишь рупором его идей и настроений.
Навязывалась борьба с любыми проявлениями национализма и космополитизма. Радикализм этих «-измов» был понятен народу, а вот подмять все чохом не воспринималось. Идеологическое противодействие даже коснулось сферы естественных наук. Наибольший ущерб был нанесен биологии «лысенковщиной», представляющей собой типичное мракобесие, отделявшее «советскую науку» от «буржуазной науки». Но наука есть наука без всяких национальных и идеологических границ.
6 сентября 1945 года было образовано Оперативное Бюро Совета народных комиссаров (СНК) СССР, председателем которого был назначен Л.П. Берия, а 29 декабря того года его освободили от должности народного комиссара внутренних дел СССР.
После получения звания Маршала Советского Союза Л.П. Берия в составе «семерки» членов Политбюро, включавшей Сталина и шесть приближенных к нему лиц, составили «близкий круг». Эта «божья» семерка и вершила все внутренние дела в СССР в 40-50-х годах.
«Семерка» существенно влияла и на деятельность МГБ СССР, направляя деятельность ведомства по нужному ей политическому пути. После войны стал быстро опускаться «железный занавес». Партийному начальству в лице той же самой «семерки» покойнее и безопаснее было чекистов посадить у въездных и выездных ворот простыми сторожами, как писал коллега Е.П. Питовранова, ветеран органов госбезопасности генерал-майор А.В. Киселев, а их оперативную деятельность сосредоточить на выявлении инакомыслия.
Справедливости ради следует заметить, что развитию международных связей существенно мешала наша традиционная бедность — заграничные поездки без денег бессмысленны. Сегодня такое же испытание, только в более диких масштабах, проходят мои земляки на «незалежной» Украине. Ура!!! Капитализм победил социализм. «Безвизу» — слава! А что в остатке? Нищета, а за ней — гражданская бойня!
И все же вернемся в 50-е.
Наш рубль оставался во все времена лишь средством внутренних платежей и обмена, не выходя на внешние рынки, потому что его «начинка» была «деревянной». Во внешних платежах использовалась иная, но очень условная валюта — инвалютный рубль, имевший установленную золотую основу. Помниться, долгое время его курс был фантастически «высоким» — всего 56 копеек за полновесный американский доллар. Причем и доллар в те времена был не чета нынешнему. Однако он обеспечивался золотым запасом.
По мнению чекистов-долгожителей, Сталин единолично инициировал и руководил всеми политическими процессами в стране в эти последние годы своего пребывания на грешной земле. Главный движущий мотив при этом — вполне реальное понимание возраста и, конечно же, потеря власти. Некоторые историки утверждают, что в своем окружении он в то время не видел ни одного коллеги-соратника, которому мог бы довериться до конца, хотя и неоднократно прицеливался к некоторым умным людям…
Сталин умер, не оставив преемника. Некоторые недоброжелатели утверждали, что при жизни вождь являл собой пример неприкрытого властолюбия, что мало кому могло прийти в голову, что этот правитель огромной страны — сверхдержавы задумывался о том, кто будет править страной после него. Однако так ли это? Есть данные, что Сталин себе в преемники прочил в разное время двух кандидатов.
Первым был Николай Алексеевич Вознесенский (1903–1950), доктор экономических наук, председатель плановой комиссии при Совнаркоме СССР (Госплан). Сталин очень ценил его, прислушивался к его мнению и, как говорят, однажды обронил такую фразу, что именно Вознесенского хотел бы видеть своим преемником. Это и предрешило судьбу талантливого экономиста. Берия, Маленков и Хрущев ответили ему черной завистью и оклеветанного практически втащили в раструб репрессивной машины по так называемому «Ленинградскому делу». Говорят, что после его ареста в 1949 году Сталин написал на папке с «делом» Вознесенского: «Не верю».
По некоторым слухам, он не был расстрелян: Сталин якобы хотел, чтобы Вознесенский работал где-нибудь в отдаленной местности, однако по дороге в лагерь он простудился и умер в арестантском вагоне.
Вторым преемником был Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (1902–1984), первый секретарь компартии Белоруссии и руководитель Центрального штаба партизанского движения. Со слов бывшего председателя Верховного Совета СССР А.И. Лукьянова, после гибели Вознесенского Сталин прочил себе в преемники именно этого человека.
Придя к власти, Н.С. Хрущев отправил фаворита И.В. Сталина руководить компартией в Казахстан, а потом и вовсе выслал за границу — послом. Так закончилась политическая карьера П.К. Пономаренко.
И все же он считал себя Мессией, после того как на XI съезде РКП(б) в марте 1922 года занял пост Генерального секретаря. Его всегда отличала повышенная подозрительность, и даже малейший намек на связь того или иного человека, вне зависимости от его ранга, с троцкизмом мгновенно настораживал. Такая связь расценивалась как прямая угроза его безопасности.
Такое поведение объяснимо: шла жестокая классовая война, и он был в гуще этой борьбы. Если бы он вел себя по-другому, то он бы не аккумулировал интересы большинства народа, которому тоже надоела грызня за власть ценой, вплоть до физического устранения троцкистами и иностранными разведками вождя. Известно порядка 12 случаев покушения на Сталина за весь период исполнения им полномочий главы ЦК ВКП(б).