делегацию, прибывшую на сессию Международного совета торговых палат, встретили не очень приветливо. Все утренние газеты запестрели сообщениями, что «русских возглавляет господин Питовранов, выступающий как вице-президент Российской торговой палаты, но совсем недавно бывший наиболее одиозным руководителем КГБ».
Надо отметить, что в этой стране после войны скопилось очень много всякого антисоветского сброда. В своей основе это были пособники немецких оккупантов: полицаи, шуцманы, бандеровцы, власовцы и прочая предательская нечисть. Со всей страны съехались на митинг сюда наиболее горластые недоброжелатели. Стоял сплошной ор. Они толпились с антисоветскими лозунгами и плакатами, выкрикивая: «КГБ, вон из Австралии!», «Нет — тирании!», «Русские, убирайтесь вон!», «Убийцы Бандеры!» и прочие.
Потом разъяренная толпа окружила гостиницу и зал, где планировалась сессия. Один из операторов американской компании Си-Эн-Эн обратился к Питовранову:
— Не откажет ли господин генерал в любезности дать интервью нашему каналу? Говорят, у вас такая необычная биография?
Репортер явно ерничал, издеваясь над советским представителем, будучи абсолютно уверен в отказе, ибо всем было известно, что без санкций сверху за границей гражданам СССР запрещалось давать интервью иностранцам.
— Что ж, вы делаете мне заманчивое предложение, я готов ответить на любые ваши вопросы, хоть прямо сейчас!
Репортера такой ответ привел в явное замешательство. Он даже заволновался.
— Это правда, вы не шутите?
— Нет, это правда, я не шучу…
На этом разговор неожиданно прервался.
Спустя минут десять в гостиничном номере Евгения Петровича раздался телефонный:
— Это говорит исполнительный директор австралийского филиала Си-Эн-Эн. Уважаемый господин президент! Наша компания имеет честь пригласить вас на телепередачу в прямом эфире сегодня в восемь вечера. Автомашина и личная безопасность гарантируются.
— Спасибо, договорились, — последовал короткий и конкретный ответ.
С советским послом в Канберре ни времени, ни возможностей срочно связаться не оставалось. По тем суровым для такого поступка временам советский гражданин Питовранов шел на очевидный риск. Можно было и отказаться, никто бы его за это не осудил.
Вот как описал этот эпизод коллега Е.П. Питовранова А.В. Киселев, которому со всеми подробностями, очевидно, рассказал его начальник:
«Едва включились камеры, сразу два интервьюера учинили ему “перекрестный допрос":
— Почему вы, русские, всегда скрываете то, что хорошо известно всему миру? Лично вы много лет руководили разведкой и контрразведкой, в чем, понятно, никогда не сознаетесь! Вы чего-то боитесь? — спросил один.
— Наверное, ему стыдно об этом говорить, — с ехидной ухмылкой добавил другой.
— Вы правы, я, действительно, испытываю чувство стыда, поскольку вынужден вести беседу с крайне невежественными людьми. Не позволив сказать мне ни слова, вы априори обвинили меня во всех смертных грехах. В моей стране привыкли уважать гостей. Что касается моего прошлого, то с готовностью подтверждаю имеющиеся у вас сведения: я, действительно, за 30 лет службы достиг высоких постов, чем искренне горжусь. Я честно служил своей стране, своему народу. Скоро мне исполнится шестьдесят. Возраст заставил меня сменить работу, и недавно я перешел в бизнес, что не осталось без внимания моих западных оппонентов.
Когда господин Макнамара из кресла военного министра США пересел в кресло директора мыловаренной компании — это норма. Если господин Хелмс, бывший недавно директором ЦРУ, направляется послом в Иран — это тоже ни у кого не вызывает возражений. А вот когда господин Питовранов из КГБ переходит в Торгово-промышленную палату, то это сопровождается столь бурной негативной реакцией. Вы можете объяснить почему?
При анонсированной 30-минутке монолог Питовранова продолжался около часа шел в прямом эфире на многомиллионную аудиторию без купюр и перерывов.
Широта эрудиции, энциклопедическая память, образная речь приковали внимание не только зрителей, но и самих ведущих. Один из них по окончании трансляции подошел к Евгению Петровичу:
— Господин президент, извините, мы действительно вели себя по-свински… Более интересного человека у нас еще не было!
Утром следующего дня на открытии форума председательствующий, следуя регламенту и традиции, представлял новичков. Дошел до советской делегации:
— Леди и джентльмены! Мне особенно приятно представить вам того господина Питовранова, который вчера мужественно и с большим достоинством защищал честь своей страны и лучшим образом разъяснил необходимость всемерного развития экономических связей между странами. Именно об этом мы и будем говорить на нашем высоком собрании!
Делегаты поднялись со своих мест и обрушили на виновника торжества шквал аплодисментов. Это тоже транслировалось на всю страну. Мгновенно исчезли воинствующие пикеты, прекратились телефонные угрозы, полиция быстро навела порядок вокруг здания, где проходила международная встреча. Сиднейцы, узнавая Питовранова на улицах, одаривали его дружественными улыбками.
По приезде в Москву Е.П. Питовранов получил высокую оценку от руководства Советского правительства и лично от Ю.В. Андропова».
Вместе с тем один из западногерманских журналов дал такую характеристику Питовранова:
«Высокий, спортивного телосложения, с легкой походкой, неизменно элегантный, в очках с тонкой золотой оправой, с проницательным взглядом и открытой улыбкой, он производит впечатление скорее маститого ученого, чем бизнесмена. Удивительно легко и с очевидной готовностью он поддерживает светский разговор и политическую дискуссию, излучая при этом доброжелательность и неотразимую привлекательность».
В июле 1971 года руководителя советской внешней разведки А.М. Сахаровского сменил Ф.К. Мортин, который руководил ПГУ всего несколько лет. В дела «Фирмы» он не вникал, так как считал себя на этой высокой должности временщиком, фигурой «проходной», поставленной исключительно для передачи дел многим тогда известному кандидату. Окружение знало, что приготовился заменить его заместитель, недавний начальник секретариата председателя КГБ В.А. Крючков. Он пришел в органы из аппарата ЦК КПСС вместе с Андроповым, где был его помощником по секретарским делам. Вместе они пережили и венгерский путч в 1956 году, и Кубинский кризис, и хрущевскую «оттепель», и приход к власти Л.И. Брежнева со своей днепропетровской командой.
С назначением в 1974 году руководителем ПГУ В.А. Крючкова мало что изменилось в его отношении к «Фирме», так как основные вопросы решал его заместитель генерал-лейтенант Б.С. Иванов. Однако следует отметить, что трудно складывались отношения между Е.П. Питоврановым и новым начальником внешней разведки, к которому он относился с предубеждением, считая Крючкова слабовольным, каждый раз «прогибающимся» человеком перед любым начальником и с низкими профессиональными качествами.
Такая оценка Владимира Александровича была подтверждена временем и его близкими коллегами. Особенно его негативные качества проявились в перестроечные 80-е и тревожные 90-е, когда решалась судьба целостности страны.
После того как он был назначен председателем КГБ СССР к вопросам безопасности и защиты государства, да пусть простит читатель автора за тавтологию, снова возникли серьезные вопросы. Он не сумел разобраться и назвать «агентов влияния» Запада в обойме пятой колонны, побоялся вмешаться в гибельный процесс тройки заговорщиков в Вискулях — Беловежской пуще и, наконец, не мог адекватно отреагировать на государственный переворот в августе 1991 года, когда не без помощи советников из ЦРУ лжедемократы разорвали страну на части, отбросив Россию к периоду XVII века.
Мы, оперативники, тревожное звучание именно того времени ощущали всеми фибрами души. И сердцами, и умом. Руководители ГКЧП, имея в своих руках армию, госбезопасность, милицию отдали на заклание, на растерзание проходимцам народ и единое государство.
Недолго профессионал Б.С. Иванов ходил в ранге заместителя В.А. Крючкова. Скоро шеф отправит его, умницу, в Афганистан. Именно в этот период готовилась очередная попытка вернуть Е.П. Питовранова в кадры действующих сотрудников. Но на пути положительного решения этого вопроса раньше стоял «серый кардинал» Михаил Суслов, поэтому о положительном ответе на этот вопрос нужно было забыть. И вот почему? Просто никаких надежд не существовало — они стали невозможными в силу возрастных параметров нашего героя.
Говорят, время — лучший учитель, но, к сожалению, оно убивает своих учеников. Сколько бы мы ни старались, жизнь бежит быстрее нас, а если мы еще и медлим, она — жизнь проносится пулей. И хотя она, как говорят мудрецы, кончается в последний день, уходит от нас ежедневно, чего мы, увы, часто не замечаем или делаем вид, что не замечаем.
Стремительно бегущая по времени жизнь радикально меняла обстановку в верхних эшелонах власти. Смешанное чувство пережил Е.П. Питовранов в связи с возвращением Ю.В. Андропова в ЦК партии. Теперь у них заметно сокращались возможности для деловых встреч, но, несмотря на частые случаи госпитализации серьезно больного генсека, они все-таки имели место, ибо интересы государства были выше обстоятельств. Из воспоминаний Е.П. Питовранова:
«Говорили мы подчас подолгу, несколько часов кряду. Я излагал свои соображения, подкрепленные, как правило, оценками ведущих советских экономистов, Юрий Владимирович свои, часто несхожие. Вместе искали оптимальные варианты. Но о чем сейчас говорить? Надо вспомнить то конкретное время — ведь вокруг него сразу возникла глухая стена, и любое его предложение, не говоря уже о каких-либо практических шагах, априори встречало противодействие. Старческий синклит, засевший в ЦК и правительстве, довольно зло и решительно сопротивлялся любым новациям…»
По заданию Андропова внешняя разведка резко усилила экономическую составляющую. «Фирма» изыскивала возможности увеличить свой вклад в работу спецслужб с позиций легальной разведки. И оперативная деятельность продолжалась, но, к великому сожалению, время новаторства постепенно уходило. Политическая зашоренность и экономическая безграмотность высшего руководства не помогали бороться с застойными явлениями, а усугубляли кризис в стране. Создавалось впечатление, что все делается «от лукавого». Для того чтобы преодолеть его в огромной стране по Пушкину «…от финских хладных скал до пламенной Колхиды», нужна была всего пятилетка. Пусть не сталинская, а андроповская. Но у Юрия Владимировича такого временного ресурса, увы, не оказалось. Победила тяжелая и изнурительная болезнь.