Ильяса сама не понимала, зачем таскает его за собой, пока, однажды, не осознала, что просто не хочет оставлять Лайэма в доме без личного надзора. Красавец-раб пользовался успехом у служанок. Хотя эконом строго следил за порядком в доме и поведением рабов, но при большом желании любой из них мог ускользнуть из-под бдительного ока надсмотрщика и согрешить в укромном уголке.
И всё же, Ильяса не уследила за шустрым уданцем. И удар ждал её с той стороны, с которой она меньше всего ожидала.
Последнее время Ильяса заметила, что Льясу что-то тревожит. То ли девочке нездоровилось, то ли она загрустила. Но на все расспросы рабыня отвечала, что с ней всё в порядке и она всем довольна. Когда её однажды стошнило прямо за обедом, Ильяса приказала врачевателю осмотреть любимицу.
После тщательного и всестороннего осмотра тот, улыбаясь во весь рот, сообщил, что наложница беременна.
– Я, конечно, могу и ошибаться, так как не настоящий лекарь, – добавил он, – но уверен, что ваша любимица понесла от вас, господин!
Новость привела Ильясу в замешательство. Как, когда и с кем согрешила маленькая изменщица? И, главное, почему?! Неужели, она недостаточно её любила, не потакала всем капризам и желаниям, мало дарила подарков? Маленькая мерзкая шлюха!
Ильясу охватила ярость. И не столько из-за измены рабыни, а из-за боязни, что таким образом может невольно открыться правда о ней, которую она так тщательно скрывала. Ведь тот, кто обрюхатил Льясу, не мог не заметить, что девочка оставалась девственницей, считаясь любимой наложницей господина.
Она не поленилась сходить на конюшню и взять пучок свисса, а затем позвала Льясу. Девочка вошла в комнату робко и не поднимая глаз. Всегда весёлое и озорное личико на этот раз было бледным и испуганным.
– Ну, и кто тот негодяй, осеменивший тебе брюхо? – сдерживая ярость, спросила Ильяса.
Льяса опустила голову, не отвечая.
– Говори… – зловеще произнесла девушка. – Я всё равно выбью из тебя правду!
На глазах рабыни появились слёзы, но она не проронила ни звука.
Ильяса взяла ветку свисса и приступила к любимице. Схватив её за волосы, она запрокинула ей голову и посмотрела в глаза.
– Ты предала меня… Предала нашу любовь, моё доверие, свою честь… Кто он?!!
Льяса задрожала и заплакала, но не сказала ни слова.
– Ты понимаешь, что натворила?.. Для всех я мужчина, а своим поступком ты показала какому-то болтливому паршивцу, что я непонятно кто, слабак, евнух, не сумевший даже сделать наложницу женщиной! Что обо мне будут думать собственные рабы? Да они будут смеяться за моей спиной!
– Нет… – пискнула Льяса.
– Что «нет»?! – крикнула Ильяса и дала девочке пощёчину. – Что «нет»?
– Он… не будет… болтать… – рыдая и всхлипывая, ответила рабыня. – Он… он ничего не знает…
– Как он может не знать?! Его семя в тебя ветром надуло? Как ты объяснила полюбовнику свою девственность?!
Льяса зарыдала в голос и упала на колени.
– Простите… Простите, госпожа!.. Я… Я никогда больше не буду… Никогда… Никогда…
– Скажи мне его имя! Имя, шлюха! – и стегнула рабыню свиссом. Та взвизгнула, но упрямо ответила:
– Нет! Нет… Вы убьёте его…
– Конечно, убью! Но сначала оскоплю негодяя по самый корень!
– Нет… Я не скажу!
– Скажешь! – Ильяса снова стегнула девочку, и та болезненно вскрикнула. – Ты мне всё скажешь! Я буду хлестать тебя, пока ты не назовёшь его имя или не подохнешь от боли!
И она тут же привела угрозу в исполнение. Льяса кричала и извивалась, ветви свисса оставляли на её теле багровые полосы, жгущие огнём, рабыня рыдала и умоляла, но не признавалась, кто виновник её греха.
Внезапно руку Ильясы перехватила чья-то сильная рука и вырвала свисс. В ярости обернувшись, девушка увидела Лайэма. Глаза уданца горели ледяным огнём.
– Что?! – Ильяса даже задохнулась от возмущения. – Как ты посмел войти без разрешения? Что ты делаешь в доме? А ну, пошёл вон!
– Не мучайте Льясу… – спокойно произнёс мужчина. – Это моя вина.
– Ты?! – изумилась алмостка. – Как ты… Разве ты не знаешь, что прелюбодеяния в этом доме запрещены?
– Знаю. Вы… как та собака на сене – сам не съем и другим не дам. – На губах раба появилась слабая насмешливая улыбка.
– Тебе смешно? – Ильясу охватили гнев и обида. – Веселишься, ублюдок?!
В ней вспыхнула такая ненависть, как в своё время к барону Ротроксу. Ей захотелось всадить в это лицо нож по самую рукоятку, как она всадила его в ненавистного супруга. Рука невольно потянулась к поясу, но, к счастью, девушка была в домашнем костюме, без пояса с ножнами – а то лежать бы Лайэму бездыханным. Тогда она выхватила у него свисс и стегнула мужчину по лицу. Тот даже не попытался уклониться, только глаза прикрыл.
– На колени, мерзавец! – приказала девушка. Но тот не шелохнулся.
– Я знаю, почему вы беситесь… – внезапно произнёс он. – Вы хотите меня. Вам нравятся мужчины. Но я предпочёл женщину…
– Ты… – не нашлась, что ответить девушка, смутно осознавая его правоту. Затем взяла свежую ветку свисса и приказала Лайэму снять тунику. Когда тот повиновался, она начала методично его хлестать, пока не устала рука и не закончился свисс. В конце экзекуции Лайэм уже лежал на полу – не выдержав ужасной боли, он потерял сознание.
Когда рука девушки устала и ярость отступила, она перевела дух и огляделась. Льяса, тихонько скуля, забилась в угол, а Лайэм неподвижно распластался на полу, весь покрытый багровыми вспухшими полосами.
– Ступай к себе, негодница, – приказала Ильяса. – Тебе запрещено покидать комнату без моего разрешения…
Девочка подползла к госпоже и обхватила её за колени.
– Не убивайте его… – проскулила она. – Он не хотел… Я сама приставала к нему… Соблазняла… Я… Я захотела познать… какая она… мужская любовь…
Ильяса раздражённо отпихнула рабыню.
– И какая она? Тебе понравилось?
– Нет… Больно… Неприятно…
– Сколько раз ты отдавалась ему?
– Один… Это было лишь раз.
– Пошла вон… Я не хочу тебя видеть, – устало произнесла Ильяса.
Плача, Льяса удалилась. Алмостка опустилась в кресло и задумчиво уставилась на неподвижное тело Лайэма, решая, что с ним делать.
Она сидела долго, с грустью размышляя о человеческом непостоянстве и предательстве. Ну, Лайэм – понятно… Он молодой здоровый мужчина, не чуждающийся легкодоступных удовольствий. Но Льяса, Льяса… Маленькая предательница… Вероломная изменщица… Коварная обольстительница…
От грустных раздумий девушку отвлёк слабый стон. Это пришёл в себя Лайэм. Он судорожно вздохнул и открыл глаза. Затуманенный болью взгляд встретился с мрачным взглядом хозяина. Бледные губы скривились – то ли мужчина пытался улыбнуться, то ли это была судорога боли.
Девушка наклонилась над избитым и с плохо скрытой болью произнесла:
– Ты нравился мне Лайэм, не буду отрицать… Но не в том смысле, который ты подразумевал. Всё гораздо глубже и запутанней… Но ты меня разочаровал. Что с тобой сделать? Убить, продать? Отослать на рудники?
Мужчина тяжело дышал, сдерживая стоны, и молчал.
– Ты хоть любишь Льясу? – неожиданно спросила Ильяса.
– Она хорошая девочка… – с трудом прошептал Лайэм.
– Она несдержанная дурочка! Как она могла допустить беременность? Её учили, как избегать последствий!
– Она слишком горяча… Когда попала в руки настоящего мужчины – забыла обо всём! – с вызовом глядя на хозяина, ответил мужчина.
– Настоящий мужчина! – презрительно произнесла девушка. – Ты просто обычный похотливый, грубый и вонючий кобель, как все вы! – внезапно вспыхнула она, но тут же взяла себя в руки. – Тебе нужен этот ребёнок? – резко сменила тему.
Глаза мужчины потемнели, и взгляд стал мрачен.
– Это мой ребёнок… – процедил он.
– Конечно, твой! Твой и Льясы. Дитя двух рабов. Когда он родится, я выгодно его продам, так как уверен, что малыш будет прехорошенький. Если это будет девочка, её возьмут в Школу Наслаждений, по окончании которой, она будет ублажать старых пресыщенных пердунов. А если мальчик – вполне возможно, его ждёт та же участь… – засмеялась девушка. – Слушай, а это неплохая идея… Наверное, позже, я позволю вам сделать ещё одного малыша… Вы будете у меня парой племенных производителей!
– Ну, ты… – Лайэм даже приподнялся, словно собирался наброситься на ненавистного хозяина, но тут же со стоном рухнул обратно.
Ильяса засмеялась, поднимаясь.
– А ты о чём думал, когда совал свой мерзкий отросток в лоно чужой женщины? Что просто пошалишь немножко и отвалишь? За каждый грех бывает расплата!
Вызвав эконома, она приказала заковать Лайэма в кандалы и посадить на хлеб и воду до особого её распоряжения.
Остыв и одумавшись, маленькая блудница приползла к госпоже, как побитая собака, и попросила избавить её от позорного бремени. Ильяса не стала противиться и расщедрилась на опытного городского лекаря, который при помощи хитроумных снадобий и несложных манипуляций изгнал из чрева девушки незаконный плод. Льяса перенесла операцию нелегко, долго болела. Одно время Ильяса думала, что маленькая шалунья отправится к своим дикарским праотцам. Но молодость и крепкое здоровье, правильное лечение и хороший уход помогли девочке побороть болезнь, и она встала на ноги.
Борьба за жизнь Льясы длилась больше месяца, и всё это время Лайэм сидел в стриксе. Некоторое время Ильяса склонялась к мысли продать раба, но потом передумала. Нехотя, женщина призналась себе, что уданец ей нравится, что она даже немного влюблена в него. Поэтому её так задела его связь с Льясой.
Рабыню Ильяса тоже простила, ведь она была просто маленькой страстной дикаркой, жаждущей удовольствий и любви. Когда та поправилась, она вновь приблизила её к себе, словно между ними не было никаких размолвок. Вначале льежка прятала виновато глаза в присутствии госпожи, но потом вновь стала весёлой и беззаботной. Она больше не переживала за Лайэма, узнав, что госпожа оставила его в живых. Правда, пару раз, украдкой, пробиралась к стриксу и передавала узнику еду и вино, подкупив охрану, о чём стало немедленно известно Ильясе. Но она не стала наказывать ослушницу.