Предполагая, что чтение завещания вызовет у вас некоторые вопросы, я и составил это дополнительное письмо с пояснениями.
Во-первых, я хотел бы извиниться перед моим старшим сыном Александром. Ты действительно достойный сын и я всю жизнь готовил тебя к передаче наследования рода. В первой версии моего завещания именно твое имя стояло в первом пункте — Эммануил Рудольфович не даст соврать.
Но жизнь — изменчивая штука. И произошло то, о чем мы все так долго мечтали. Максим, самый младший сын, стал обладателем атрибута. Эта радостная новость окрасила мои будни в яркие цвета. Как же долго я об этом мечтал! Бессонными ночами я молил бога только об одном — чтобы он даровал наш род атрибутом. И это случилось! Это значит, что наш род — род Вяземских, — еще чего-то да стоит!
Александр, ты должен понять, ведь ты умный парень — «зеленый» свет в высший свет есть только у дарованных. остальным — дорога закрыта. Поэтому завещание было изменено — чтобы вы все могли во главе с Максимом пойти за ним вперед, а не окончательно уйти в небытие, растеряв то, что так долго копилось нашими предками.
Максим, обращаюсь к тебе. Я знаю, что для тебя это будет полной неожиданностью. Но так необходимо. Поверь моему опыту. Именно ты способен вывести наш род на более высокий уровень, спасти его от неминуемого многолетнего падения вниз. И понял я это тогда, когда мы с тобой поссорились в сторожевой башне. Ты так яростно оспаривал мое решение касательно заключения Анфисы под стражу и требовал честного и справедливого суда! Тогда я вдруг понял — ты также будешь стоять за каждого из членов нашей семьи, биться до конца, не смотря на того, кто будет против тебя. Именно в этом твоя сила. Ты справишься, я верю в тебя.
Тогда же я и решил исправить завещание. Скажешь, что это было импульсивно? Возможно. Но Щедрин не даст соврать — все мои импульсивные и эмоциональные решения были самыми правильными и верными в конечном итоге. Кстати, он сейчас с вами? Щедрин, собака ты такая, хватит постоянно жрать у меня дома! А если серьезно, то и тебе спасибо большое, дружище, за то, что ты просто есть. За поддержку. За помощь. Тебе я переведу небольшую, но приятную сумму от доходов с железной дороги. Документы в банке уже готовы — ждут только команды адвоката. Ты этого достоин.
Ольга. Моя родная доченька. Не горюй, я знаю, что ты будешь плакать, пожалуйста не плач. Не расстраивайся, я знаю, что оставляю тебя с надежными людьми — они помогут тебе и не бросят в беде. Ты справишься, мой сильный малыш.
Егор. Тебе тоже хочу сказать, чтобы ты держался. Знаю, что тебе не интересно ничего, кроме компьютерных игр. Но иногда выходит из виртуального мира и будь со своими близкими.
Еще раз всех люблю, обнимаю, целую. Ваш Петр Вяземский.«
Эммануил Рудольфович закончил чтение, отложил бумагу на стол.
Ольга рыдала. Я пребывал в каком-то странном состоянии, будто меня ударили пыльным мешком по голое.
Александр обхватил голову руками и сидел недвижимый.
— На этом процедуру оглашения завещания считаю со своей стороны выполненной, — подытожил Эммануил Рудольфович, закрывая папку с бумагами. — Прошу всех расписаться в протоколе.
Александр остервенело бросил на стол зажигалку, вышел прочь.
— Александр Петрович! — крикнул ему вслед адвокат. — Необходимо расписаться. Постойте! Куда же вы?
Но тот никак на это не отреагировал. Громко хлопнул дверью своей комнаты — так, что было слышно даже внизу.
— Ну что же, Нестор Максимович, будем оформлять отказ от подписи, — вздохнул Эммануил Рудольфович. — Ничего страшного. Как по протоколу — «в присутствии лиц от подписи отказался…» и дальше. Ну вы знаете процедуру.
Лысый мужичок кивнул, достал из папки другую бумагу, что-то быстро там заполнил и протянул нам.
Мы расписались.
— Каково же будет твое первое решение в качестве главы рода? — в полу шутку спросил Щедрин, возвращая ручку Нестору Максимовичу.
— Освободить Анфису, — ответил я.
На следующий день обстановка в доме была адской. Казалось, только чиркни спичкой — и все воспламениться.
Александр не выходил из своей комнаты, еду ему носил Нианзу прямо туда. Порой оттуда, из-за дверей, доносилась ругать, порой — гулкие удары по стене. Потом, ближе к обеду, Александр и вовсе уехал из дома.
Китаец лишь смущенно улыбался и говорил, что господин Александр не в духе.
Еще бы! Не дождался того, к чему так долго стремился.
Я тоже не находил себе покоя. Случившееся все не укладывалось в голове — я вертел это и так, и эдак, не понимая, как же быть дальше. Как же школа? Как учеба? Как я буду управляться со всем? Может быть и вправду отказаться от наследства?
Но сомнения мои быстро развеял Эммануил Рудольфович, явившийся на следующий день утрясти какие-то формальности.
— Отказаться от наследства не получится, — пояснил он. — Даже если ты захочешь — этого сделать невозможно.
— Почему?
— Потому что твою кандидатуру на замену персоны в Нижнюю палату утвердил сам государь Император. Письмо уже ушло.
— Как это… — только и смог промолвить я. — Мне ведь всего лишь пятнадцать лет!
— Ну и что? — удивился Эммануил Рудольфович. — Юридически ничего тут противозаконного нет. Пятнадцать лет — это тот возраст, с которого можно назначать на такую должность. Конечно это редкость, я бы даже сказал уникальность — ты на моей памяти пока единственный такой молодой. Конечно был семь лет назад еще такой парень Владимир Николаенко, которого тоже по завещанию поставили во главу рода и в Нижнюю палату, но ему было тогда вроде семнадцать лет. Он правда из окна выкинулся вскоре.
— Охренеть!
— Но это не из-за этого — он просто в карты все свое наследство проиграл, еще должен оказался какую-то дикую сумму. Вот и решил таким образом избежать уплаты.
— Эммануил Рудольфович, ну какой с меня политик?!
— Утверждение на должность — это формальность. Там много нюансов, которые, впрочем, всех устраивают. Ты не переживай. У каждого боярина есть свита помощников — окольничьи, стольники, держатники, думские, мозговые. Они по факту и ведут все дела бояр Нижней палаты. У Вяземского была очень мощная команда, поэтому твоя роль в заседаниях будет формальной. Где надо они подскажут что делать.
Это немного успокоило меня.
— А как же дом?
— А что дом? — пожал плечами Эммануил Рудольфович. — В кабинете твоего отца есть все документы — формуляры, протоколы, векселя. Полистай — разберешься. Там ничего сложного. Это только на первый взгляд тяжело. По факту — легко. Ну и я тебе помогать буду где понадобится.
— Да это же не ученическими тетрадями шуршать! Это важные государственные дела! Если что не так сделаю — мало ли что может случился? А если бед каких наворочу?
— Послушай, — впервые за все время фирменная улыбка Эммануила Рудольфовича сменилась усталым выражением лица. Он вдруг сразу постарел — лет на пять. — Петр Вяземский очень мудрый человек, поверь мне. Он все сделал правильно, назначив тебя главой рода. Александр, не смотря на все свои заслуги и знания, человек эмоциональный, вспыльчивый. И это его недостаток. Его злость — его слабость. За ней он не видит очень многого. Да ничего вообще не видит! А нынче все по-другому. Это раньше было — злее укусишь, больше боятся будут. Сейчас не так. Сейчас вот тут, — он поступал пальцем по виску, — должно быть что-то, кроме пустоты. Сам, наверное, видишь какие интриги ныне творятся.
— Вы про Герцена?
— Про него в том числе.
— А вы и про тоже него знаете?
— Конечно. Петр рассказывал, делился мыслями. Ты мальчик смышлёный, хоть и тоже не лишенный импульсивности. Постарайся сейчас откинуть все эмоции, разобраться во всем и сделать так, как просил и велел отец — сохранить род и вытащить его из ямы. Главное — не поддавайся на провокации.
Я кивнул.
— Спасибо вам большое.
— Ты можешь обращаться ко мне, если возникнут какие-то вопросы.
— А что же школа? Я должен уйти из нее?
— От чего же? — улыбнулся Эммануил Рудольфович. — Учебу бросать не надо — это Вяземский постоянно повторял, даже мне. А уж тебе, наверное, все уши прожужжал, хех! Перейдешь просто на укороченную свободную программу — это когда можно при необходимости государственных дел отлучаться от учебы. Вполне удобно.
Я вновь поблагодарил Эммаунила Рудольфовича и пошел к себе — голов апухла от мыслей.
В комнату постучали. Я открыл дверь и увидел на пороге Анфису.
С нашей последней встречи она изменилась — черные круги под глазами исчезли, на щеках выступил румянец. Она была вновь той красавицей, которую я встретил тогда в первый раз.
— Максим… — выдохнула девушка, быстро заходя внутрь и запирая за собой дверь. — Спасибо тебе большое!
Анфиса кинулась мне на шею, крепко обняла, заплакала.
— Спасибо! Ты освободил меня. Спасибо и… извини.
— За что?
— За то, что шантажировала тебя. Грозилась рассказать о нас отцу, если ты не освободишь меня. Я просто была тогда в отчаянии.
— Нет никаких «нас», — ответил я.
— Что?! Но ведь…
— Анфиса, послушай.
Предстояло как-то объяснить то, чего я еще ни разу не делал.
— У меня появилась девушка, поэтому…
— Девушка? Эта та, Агнета которая? — сморщилась Анфиса. — Да она же невеста Герцена! Ты что, с ума сошел?! Никакая она не твоя девушка, очнись!
— Откуда ты знаешь про нее?
Анфиса прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего.
— Откуда знаешь? Ольга рассказала?
Судя по суетливому прыгающему взгляну, я понял, что попал верно.
— Твою мать!
— Максим, послушай! Забудь про Агнету. Она твоей не будет. Она другому роду принадлежит. Чем хуже я? Теперь, после смерти Петра, что нас удерживает? Не надо ни от кого прятаться.
Анфиса вдруг скинула халат. Под ним, как оказалось, совсем ничего не было.
— Вот видишь! — девушка рассмеялась. — Не надо никого теперь бояться.