Май так тщательно работала над каждым костюмом, продумывая каждую деталь, исправляя любое несовершенство. Теперь Джан портила последнюю работу Май. Может быть, она делает это, потому что злится на Май, зачем она умерла? Или потому, что ей отчаянно хотелось утешения? Независимо от истинной причины, все костюмеры стояли на головах по ее милости.
Джан съела плитку шоколада и слизала шоколад с пальцев. Она вновь взяла в руки письмо Брюстеру.
«Мне так хотелось все сказать Сэму, но я не уверена, что это что-нибудь улучшит в моей жизни. Вероятно, даже наоборот, ухудшит. Мне кажется, что на самом деле я хочу не изменения в поведении Сэма, а изменения в его прошлом. Я хочу, чтобы он и тогда любил меня так, как сейчас. Как жаль, что ты не можешь провести еще одну операцию в моей душе, так же успешно, как уже провел одну операцию – снаружи».
Нет, так писать невозможно! Джан скомкала письмо и бросила его в мусорную корзину вместе с конвертом от последнего письма доктора Мура. Она напишет ему позже, когда это будет иметь больше смысла, когда она сама разберется в своих чувствах.
В дверь вагончика постучали.
– Они готовы, мисс Мур, – позвал тонкий голосок Джоеля. Джан вышла к Джерри.
– Я готова к завершающему гриму, – сказала она мрачно.
Минос Пейдж стоял рядом с вагончиком. На нем был темно-синий спортивный костюм с надписью «Служба чистоты». Минос подождал, пока Джан Мур вызвали на съемочную площадку, затем вежливо постучал в дверь вагончика.
– «Служба чистоты», – сказал он, – можно пропылесосить помещение?
Гример впустил его внутрь. Минос стал аккуратно пылесосить ковер, затем протер от пыли все видимые поверхности в вагончике. Этот глупый гример не выходил из вагончика, поэтому уборщик просто опрокинул содержимое корзины для мусора в огромный пакет и вышел.
Несколько позже, в фургоне, он перерыл все бумажки, все обертки, пока наконец не нашел то, что искал: конверт, проштемпелеванный в Нью-Йорке, на котором был написан обратный адрес: Доктор Брюстер Мур.
48
Лайла набрала телефон на первом диске. В новом сезоне «Трех четвертей» она не только получила ведущую роль, но и новый вагончик с тремя телефонными линиями. Телефоны звонили, не прекращая.
– Мисс Кайл, извините за беспокойство, но вас ожидает посетитель.
Звонили из Службы безопасности, находившейся у главных ворот, ведущих на территорию студии. Лайла подождала.
– Мне самой догадаться о том, кто это?
– О, нет, мэм. Это Минос Пейдж. Я хотел обратиться к вашему секретарю, но парень говорит, что ему нужно переговорить с вами напрямую. Я знаю его немного и решил, что в этом нет ничего плохого. Он не какой-нибудь подонок. Он говорит, у него к вам дело.
– Пошлите его ко мне, – сказала Лайла и бросила трубку.
Она сжала руки, стараясь не выглядеть слишком возбужденной. Пейджу было сказано не приходить на студию, если только не возникала какая-нибудь срочная необходимость. В ином случае ему было сказано отсылать свои доклады на домашний адрес. Лайла села за туалетный столик и начала расчесывать волосы – длинными и аккуратными движениями. Она вплела в волосы ленту, потом раздумала, распустила волосы и вновь стала их расчесывать.
– Да, – сказала она, услышав стук в дверь, и повернулась навстречу Миносу. Он помахал ей конвертом и улыбнулся.
– Долго же вы его искали, – заметила она. Рука Миноса упала, а улыбка исчезла.
– Всего лишь месяц, мисс Кайл.
– Я имею в виду, что вы долго шли до моего вагончика от главных ворот. Или вы прошли по всей студии?
Она протянула руку за конвертом, но Минос повернулся, уселся без разрешения и положил конверт на свои толстые колени. «О'кей, поиграем немного», – подумала Лайла. Ей, правда, не хотелось, но она подумала о том, что, возможно, находилось в конверте, и улыбнулась. Официально ее кандидатуру будут рассматривать на премию «Эмми» согласно работе прошедшего сезона, но Лайла знала, что уже до вынесения решения все увидят новое шоу. А сейчас ей предоставлялась возможность убрать одну из соперниц, пусть и несколько нечестным путем…
– У меня был тяжелый день, мистер Пейдж! Вы должны меня простить. Может быть, хотите что-нибудь выпить? Кофе? «Перье»?
– Нет, спасибо, Лайла. Я решил, что вам будет интересно обо всем услышать от меня, поэтому я и пришел на студию. Не беспокойтесь. Я не так давно здесь работаю, поэтому мало кто сумеет меня узнать.
Он поудобнее устроился в кресле.
«Ну вот, – подумала Лайла, – сейчас он будет рассказывать о том, как ему тяжело работать и как ему едва хватает денег на покрытие необходимых расходов». Лайла наклонилась вперед и оперлась локтями о колени.
– Что у вас? – спросила она с улыбкой.
Минос тоже улыбнулся, очевидно, весьма довольный собой.
– Что бы вы хотели сначала? Хорошие новости или очень хорошие новости.
Черт бы его подрал!
– Неужели вы меня чем-то удивите? Ну, валяйте. Минос сделал театральную паузу.
– Джан Мур, – сказал он, глядя в маленькую записную книжку, извлеченную из кармана. – Настоящее имя – Мери Джейн Морган. Родилась в Скьюдерстауне, Нью-Йорк, 22 сентября 1958 года. Она была…
– Что? Когда она родилась?
Минос поднял голову, потом заглянул в записи.
– 22 сентября 1958 года в Скьюдерс…
– Боже мой! Но это означает… – Лайла подумала некоторое время. – Значит, ей уже почти тридцать четыре года. У вас неправильные сведения.
Лайла откинулась назад, скрестив руки на груди. Минос ничего не сказал и вынул из конверта листы бумаги. Он вручил Лайле первый лист.
– Улика номер 1, – сказал он.
Лайла взяла фотокопию. Это была копия свидетельства о рождении. Мери Джейн Морган, родилась 22 сентября 1958 года, в Скьюдерстауне, Нью-Йорк. И что?
– Но откуда вы знаете, что это и есть Джан Мур? – спросила она, вручая ему обратно фотокопию.
Минос потряс в воздухе другими листами.
– Вот диплом об окончании средней школы, ежедневник с фотографиями, диплом об окончании школы для медсестер, книжка безработного из нью-йоркского Сити, подарки от коллег, с которыми она когда-то работала в каком-то театре…
– Это все принадлежит Мери Джейн Морган. А что о Джан Мур? – Лайла едва сдерживала свое волнение и свой страх. – А что у вас есть о Джан Мур?
– Официальный документ о смене имени. Свидетельство медсестры и записи из картотеки клиники в Нью-Йорке, где делают пластические операции. Кажется, наша Джан Мур – настоящая Золушка. Она откуда-то достала деньги и переменила свою жизнь целиком. Ее бабушка умерла прямо перед этими событиями. Вероятно, она и оставила ей денег. Мери Джейн изменила свою внешность с ног до головы. Это заняло два года. Медсестра уверяет, что она пришла к ним толстой простушкой, а вышла двадцатичетырехлетней сексуальной красоткой. Деньги могут все. – Минос сделал паузу, выражение его лица изменилось. – Кстати, о деньгах. Я взял на себя смелость пообещать этой медсестре щедрое вознаграждение. Конечно, я не называл медсестре вашего имени, выступая от себя самого.
Лайла схватила документы, которые передала медсестра. Медицинские записи. Фотографии! До и после. Все было здесь.
– Она обратилась к этому хирургу, к доктору Муру. Почему? Она была как-то с ним связана? – спросила Лайла.
– Нет. Правда, медсестра намекнула, что она вроде бы влюбилась в него. Мур стал ее Генри Хиггинсом. Знаете, как в «Моей прекрасной леди». Но она показала мне записи. – Минос продолжал болтать, пока Лайла жадно читала одну страницу за другой. – Она пришла в клинику как Мери Джейн Морган. Это ее самая большая ошибка. Ей надо было сперва сменить имя, а потом уже делать операцию. Типичный любитель. В клинике есть записи о ее нынешнем имени и записан также ее здешний адрес. В Лос-Анджелесе. – Минос вручил Лайле папку. – Хотите теперь очень хорошие новости?
Лайле незачем было и отвечать. Неужели есть еще что-то погорячее? Она попыталась просмотреть это все, но поняла, что не сможет. Не все сразу. Возьми все и прочти спокойно, потом решишь, что делать. Не спеши.
Теперь Лайла смогла улыбнуться, не делая над собой усилия.
– Минос, спасибо. Я потрясена. Выкладывайте очень хорошие новости.
Она приготовилась слушать, хотя и была уверена, что ничего лучшего и быть не может. Джан Мур, вылупившаяся, как утка из куска мыла. «Мыло растаяло!» – подумала Лайла. Она стала слушать Миноса, который каким-то странным образом начал действовать на нее успокаивающе. Наверное, так чувствует себя алкоголик, выпив стакан после долгого перерыва: очень спокойно, все вокруг отлично.
Минос повеселел.
– Вы не готовы к такому, Лайла. Послушайте. Шарлин Смит, из Лэмсона, Техас, имеет брата. Его зовут Дин…
– Вы имеете в виду ее приятеля Дина? – спросила Лайла, даже боясь дышать. Она слышала о Дине.
– Нет, они брат и сестра. Дин Смит, – сказал Минос, – на два года ее моложе. Последние несколько лет они выдавали себя за приятелей. Но мать говорит, что они – ее дети.
– Их мать говорит об этом? Но где их мать сейчас? Откуда вы знаете, что это правда?
Лайла не смогла сдержать потока вопросов.
– Я обнаружил их мать в Нью-Орлеане. Она была пьяницей и шлюхой до того, как стала получать деньги от Шарлин. Теперь она просто пьяница. Шарлин держит ее подальше от глаз. Почему-то отослала жить в Нью-Орлеан.
– Минос, не нужно быть детективом, чтобы понять, почему она это сделала. Ее дети трахаются.
– Да, но я не это имею в виду. История имеет иные интересные подробности, хотя у меня и не было времени так глубоко в них погружаться. Я решил, что лучше поскорее вернуться к вам с той информацией, которая у меня уже есть. – Минос передал Лайле две фотографии. – Я взял их из дома матери.
Лайла посмотрела. На фотографиях была Шарлин. Ей было, вероятно, восемь или девять лет. Маленький мальчик, наверное, Дин. Они стояли рядом с кучей какого-то мусора на фоне трейлера.
– Этого достаточно? – спросил Минос.