кинешь.
У Потёмкина было много недоброжелателей, которые не раз пеняли Екатерине, что слишком много денег уходит на освоение нового края, а стоил ли он того? И можно ли верить Потёмкину? Он сказочно богат, а это значит пополняет свои богатства за счёт казны. Ну не может он не красть! Все крадут, но ни у кого нет таких возможностей, как у императорского любимца. Не одобрял Потёмкина и австрийский император Иосиф II. Он и подкинул Екатерине идею: а почему бы вам, ваше величество, не поехать на юг и самой посмотреть, что там наделал князь Таврический? Сказано это было на встрече в Могилёве ещё в 1781 году, и Екатерине понравилась эта идея, но осуществили её только шесть лет спустя. Потёмкину такая отсрочка была только на руку. У него, как у героя романа Джека Лондона «Время не ждёт», каждая минута была на учёте, и он сумел достойно подготовиться к встрече государыни.
Екатерина много ездила по стране, поездка в Крым, на которую ушло полтора года, была последней и самой важной. Важной потому, что это путешествие имело политический подтекст. Турция и Швеция грозили войной, Екатерине надо было показать Европе, что Россия сильна, как никогда, она искала союзников. С императрицей ехал весь двор, огромный штат обслуги, иностранные послы. В дороге присоединились приглашённые правители: император Иосиф II и король польский Станислав Август.
2 января 1787 года под гром салюта императорский кортеж выехал из Петербурга. Он состоял из 14 карет, 164 саней, в хвосте ехали ещё 40 запасных. Маршрут был намечен следующий (и он был осуществлён): Смоленск, Новгород-Северский, Чернигов, Киев, оттуда до Екатеринослава плыть по Днепру. Перед порогами все пересаживаются в кареты, далее Херсон и Крым. Обратный путь: Черкассы, Бахмут, Тор, Изюм, Харьков, Курск, Орёл, Москва и, наконец, Петербург.
Выехали зимой, потому что в прочие сезоны в России бездорожье. Для самой Екатерины построили дом на полозьях. Дом состоял из кабинета с небольшой библиотекой и рабочим столом, гостиной, в которой могло бы разместиться восемь человек, в гостиной игорный столик — не без этого, — кресла и прочая мебель. В дороге императрица могла работать, она принимала сановников, писала бумаги, читала отчёты. Дом везли тридцать лошадей. Обедали и ужинали на постоялых, заранее построенных дворах. Павленко пишет: «От Петербурга до Киева было устроено 76 таких станций, на каждой из них приготовили 550 лошадей. На каждой станции сооружались помещения для хранения припасов: 3 рогатые скотины, 3 телёнка, 15 кур и 15 гусей, два пуда крупитчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полфунта кофе, бочонок сельдей, 2 пуда сахару, вина белого и красного по 3 ведра, 50 лимонов и пиво».
Всё это безумие было организовано Потёмкиным. Правда, за дорогу он не отвечал, здесь трудились другие герои, но главным режиссёром поездки был, конечно, князь Таврический. Он разослал с курьерами по большим и малым городам бумаги с указаниями ритуала встречи. Каждый из встречающих любого звания должен быть «в совершенном опрятстве», представители дворянства чтоб в парадных мундирах, улицы — перекрывать, больным и увечным на встречу ни-ни, и ещё «чтоб монашество разного пола по улицам не шаталось», а сидело бы по кельям. И только одна радость всем доступна, радость и счастье, и крики «ура!» Это не что иное, как грандиозный спектакль от Балтийского моря до Чёрного, а труппа — всё население России.
Главный бытописатель Потёмкина у нас сейчас Пикуль, и он искренне возмущён надуманным, никчёмным и несправедливым, вошедшим в обиход выражением «потёмкинские деревни». А кто сочинил этот унизительный слоган? Пикуль объясняет, что крылатое выражение возникло не в отечестве, а во враждебной нам Европе, некий русофоб саксонец Георг Гельбиг выбросил его на политический рынок. Мало того что слоган прижился за бугром, там и дома его поддержали враги Потёмкина, те самые помещики, чьим беглым он дал в Тавриде вольную.
Строил ли он вдоль дорог картонные деревни или нет — не суть важно. Наверное, строил, потому что это суть неистребимая привычка русских. Мы строим «потёмкинские дороги» перед приездом начальства, «потёмкинские милиционеры» перекрывают шоссе из Домодедова и Шереметьева, перед приездом высокого начальства, зовётся ли он генсеком, императором или президентом, у нас подметают степь, красят траву и истребляют комаров. И всё-таки Потёмкин молодец! Путешествие Екатерины было организовано великолепно, только очень дорого. Кто-то называет цифру в 7–8 миллионов, другие историки её удваивают. По тем временам немыслимые деньги, но что мелочиться-то? Не в нашем это характере! Прокатитесь по губернским городам, и, если по нему не прошлась война, вы найдёте бывший дорожный дворец Екатерины. Помимо дворцов ещё сооружали триумфальные арки, а там встреча с оркестром, хлеб-соль, ружья палят, обыватели плачут от счастья… Бедная государыня, как у неё сил хватало.
Киев императрице не понравился. От древней столицы ничего не осталось. Две крепости, какие-то разрозненные дома, не город, а предместье, и улицы плохо мощены. Пишу об этой подробности, потому что в этот текст затесался будущий наш герой — Дмитриев-Мамонов (о нём подробно я расскажу позднее). Именно своему фавориту Екатерина поручила выразить Румянцеву своё недовольство по поводу Киева. Фельдмаршал оскорбился, добро бы сама государыня делала замечания, а чего ради этот молокосос вылез вперёд. «Передайте её величеству, — сказал он строго, — моё дело брать города, а не строить их и ещё менее — украшать». У Екатерины хватило ума не обидеться, она согласилась с таким ответом.
После Киева императрица со свитой пересела на корабль, плавание по Днепру продолжалось 14 дней. Далее город Канев, здесь к свите императрицы присоединился Станислав Понятовский. Можно представить, как польский король ждал этой встречи, как волновался. Он прибыл в Канев очень загодя, долго готовился к встрече с Екатериной, потратив на украшение города, на иллюминацию и бал в честь императрицы, по свидетельству Сегюра, три миллиона. Встреча их была холодной. Екатерина сразу дала понять, что никаких воспоминаний о далёкой юности не будет. Она была величественна, великолепна и крайне официальна. На бал императрица не пошла. После праздника польский король присоединился к путешествующим.
Далее Кременчуг, первый город Новороссии. Город этот памятен в путешествии тем, что здесь Потёмкин представил обществу уже военный театр — манёвры, о которых Сегюр отозвался с большим одобрением. Армия была не игрушечная — настоящая. «В Кременчуге Потёмкин доставил нам зрелище больших манёвров, в которых участвовали 45 эскадронов конницы и многочисленная пехота. Я редко видывал такое прекрасное и многочисленное войско». Оценке французского посланника можно верить. До приезда в Россию Сегюр успел повоевать в Америке на стороне Вашингтона и получить за военные заслуги орден.
В Кременчуге архиепископ края Амвросий приветствовал императрицу длинной речью. Панегирик сей был тщательно отредактирован самим Потёмкиным, он заставил архиепископа выучить речь наизусть. Закончил Амвросий словами благодарности Екатерине: «Сей край славе её принадлежит, а потому народу оного была сугубо мать». Императрица-мать осталась очень довольна этим городом.
В Херсоне к кортежу Екатерины присоединился австрийский император Иосиф II. Здесь уже вырос город, полный самой разноязычной публики, уже построена была оборонительная крепость, но главной его достопримечательностью был, конечно, флот. 15 мая в честь государыни состоялся спуск на воду готовых кораблей. Опережая фантазию Александра Грина, Потёмкин построил для Екатерины паром с алыми парусами. В центре парома стоял роскошный трон. На воду спустили линейный корабль «Владимир» и два фрегата «Иосиф II» и «Александр».
В Бахчисарае Екатерина пять дней прожила «между мечетями и минаретами». Не будем подробно описывать все пункты путешествия, их сохранила хроника, но о Севастополе надо рассказать особо. Сегюр пишет: «Всё придавало Севастополю вид довольно значительного города. Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы, в недавно приобретённом крае, Потёмкин нашёл возможность воздвигнуть такие здания, соорудить город, создать флот, утвердить порт и поселить столько жителей; это действительно был подвиг необыкновенной деятельности». В Севастополе Екатерине устроили демонстрацию флота с выходом его в море и военными манёврами.
На обратном пути было ещё одно значительное событие. В Полтаве, городе петровской славы, были устроены в честь приезда императрицы крупные манёвры русских войск, изображавших битву 1709 года. В манёврах участвовали 70 батальонов, общее руководство осуществлял Потёмкин. Эта настоящая, серьёзная мужская игра очень понравилась императрице. Князь Таврический был горд. В конце пути Екатерина написала ему письмо: «Третьего дня окончили мы своё шеститысячевёрстное путешествие, приехав на сию станцию в совершенном здоровье, а с того часа упражняемся в рассказах о прелестном положении мест, вам вверенных губерний и областей, о трудах, успехах, радении, усердии, попечении и порядке, вами устроенном повсюду».
Письмо полно оптимизма, но Россия была уже на пороге второй русско-турецкой войны, в которой Потёмкин принимал самое активное участие.
Князь Таврический под другим углом
Теперь надо сбавить обороты и посмотреть на Потёмкина под другим углом зрения. Да, он много сделал для России, он был полководцем, дипломатом, царедворцем, предпринимателем, он создал новую страну под названием Новороссийская, он был работоголик, мозг которого даже в минуты видимой лени беспрестанно работал. Он был яркой натурой, правителем огромного края, некоторые вообще называли его фактическим правителем государства, но не будем забывать, что для своих современников он, истинно народный герой, совмещал в одном лице мифологические образы — Распутина, Чапаева, Ломоносова и Абрамовича с его самой большой в мире яхтой. Можно представить, сколько врагов было у светлейшего при дворе, его не только боялись, но и ненавидели. И было за что.