– Ты щедр, Магн. Некоторые могли бы сказать, что ты по-глупому щедр.
– Я никогда не поступаю глупо! – взорвался Помпей. – Я ожидаю результатов! Результатов, которые будут стоить потраченных денег!
Они обсудили порядок выплат и количество необходимых людей, желающих – нет, жаждущих! – подать голос за Помпея. Вдруг Филипп нахмурился и замолчал.
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Помпей.
– Есть один человек, без которого тебе не обойтись. Но дело в том, что у него столько денег, что он не знает, что с ними делать. Поэтому его нельзя купить. Благодаря этому обстоятельству он нажил себе приличный политический капитал.
– Ты имеешь в виду Цетега?
– Да, его.
– И как же мне его заполучить? – Помпей проворно поднялся. – Мне лучше увидеться с ним.
– Нет! – встревожился Филипп. – Цетег – патриций из Корнелиев. На вид он такой дружелюбный, такой сентиментальный, но ты можешь нажить себе врага, если заговоришь с ним напрямую. Предоставь это мне. Я все выпытаю и разузнаю, чего он хочет.
Через два дня Помпей получил записку от Филиппа. В записке была всего одна фраза: «Приведи ему Прецию – и он твой».
Дрожа от гнева, Помпей держал записку над пламенем лампы, пока она не загорелась. Да, это Цетег! Его ценой было унижение будущего патрона. Он потребовал, чтобы Помпей выступил в роли сводника.
Подход Помпея к Муции Терции очень отличался от его тактики обращения с Эмилией Скаврой или с Антистией. Эта третья жена оказалась намного лучше первой и второй. Во-первых, она была умная. Во-вторых, загадочная. Он никогда не мог понять, что у нее на уме. В-третьих, она была великолепна в постели – удивительно! К счастью, он догадался с самого начала не называть ее своим «пирожком» или «восхитительным горшочком с медом». Такие словечки действительно готовы были сорваться с языка, но что-то в ее лице останавливало его. Хотя Помпею и не нравился Марий-младший, Муция была его женой, и это многое объясняло в ней. К тому же она – дочь Сцеволы, племянница Красса Оратора. Шесть лет жизни с Юлией тоже что-то значили. Поэтому инстинкт подсказал Помпею, что с Муцией Терцией он должен обращаться как с равной, а не как с рабыней.
Отыскав Муцию Терцию, он сделал то, что делал всегда: поцеловал ее, стараясь поймать ее язык и играя ее соском. Потом отошел и сел так, чтобы видеть ее лицо и улыбку, полную обожания и преданности. А после этого приступил прямо к делу.
– Ты знала, что у меня была любовница в Риме? – спросил он.
– Которая? – серьезно ответила она вопросом на вопрос: Муция Терция редко улыбалась.
– Значит, ты знаешь всех, – спокойно отреагировал он.
– Только двух, самых известных: Флору и Прецию.
Помпей совсем забыл про Флору. Несколько секунд он просидел молча, а потом расхохотался:
– Флора? О, я уже не помню, когда это было!
– Преция, – спокойно продолжала Муция Терция, – была также любовницей моего первого мужа.
– Да, я знал это.
– До или после вашего знакомства?
– До.
– И тебе было все равно?
Реакция Помпея была мгновенной:
– Если я женился на его вдове, почему я должен был отказаться от его любовницы?
– Логично.
Она вытащила на свет несколько мотков тончайшей шерсти и стала внимательно их рассматривать. Ее рукоделие – вышивка – лежало у нее на коленях. Наконец она выбрала самый бледный из клубков пурпурного цвета, оторвала нить нужной длины и вдела в иглу. Только проделав все это, она вновь обратила внимание на Помпея.
– Для чего тебе Преция?
– Я хочу организовать свою фракцию в сенате.
– Мудро.
Игла проходила сквозь грубую ткань с изнанки на лицо и обратно. Постепенно проступал сложный рисунок из разноцветных шерстяных нитей.
– И с кого ты начал, Магн? С Филиппа?
– Совершенно верно! Ты действительно удивительная, Муция!
– Просто опытная. Я выросла среди разговоров о политике.
– Филипп взялся организовать для меня такую фракцию. Но есть один человек, которого нельзя купить за деньги.
– Цетег, – утвердительно произнесла она, начиная заполнять причудливый узор, контуры которого уже вышила более темным пурпуром.
– Опять верно. Цетег.
– Он необходим.
– Так уверяет меня и Филипп.
– И какова цена Цетега?
– Преция.
– О, понимаю. Значит, Филипп поручил тебе добиться благосклонности Преции к царю заднескамеечников?
– Кажется, так. – Помпей пожал плечами. – Она, должно быть, хорошо обо мне отзывается, иначе он поручил бы это кому-нибудь другому.
– О тебе – лучше, чем о Марии-младшем.
– Да? – Лицо Помпея просияло. – О, это хорошо!
Муция отложила вышивание. Ее темно-зеленые, широко поставленные глаза загадочно посмотрели на супруга и господина.
– А ты все еще ходишь к ней, Магн?
– Конечно нет! – возмутился Помпей, но быстро успокоился и неуверенно посмотрел на нее. – А ты возражала бы, если бы я сказал «да»?
– Конечно нет.
Она опять принялась за работу. Помпей покраснел:
– Ты хочешь сказать, что не ревновала бы?
– Конечно нет.
– Значит, ты меня не любишь! – воскликнул Помпей, вскакивая, и быстро заходил по комнате.
– Сядь, Магн, прошу тебя.
– Ты не любишь меня! – повторил он.
Муция вздохнула и перестала вышивать.
– Сядь, Гней Помпей, прошу тебя! Конечно я тебя люблю.
– Если бы ты меня любила, то ревновала бы! – резко выпалил он и плюхнулся в кресло.
– Я не ревнивая. Человек или ревнивый, или нет. Это от природы. И почему ты хочешь, чтобы я тебя ревновала?
– Это говорило бы о том, что ты любишь меня.
– Нет, это говорило бы лишь о том, что я ревнивая, – ответила Муция, являя великолепную логику. – Ведь я выросла в очень трудной семье. Мой отец до безумия любил мою мать, и она тоже его любила. Но он всегда ревновал ее. Это ее возмущало. В конце концов она бросилась в объятия Метелла Непота, который ее не ревновал. И с тех пор она счастлива.
– Ты предупреждаешь меня о том, что я не должен тебя ревновать?
– Вовсе нет, – спокойно ответила Муция Терция. – Я не похожа на свою мать.
– Ты любишь меня?
– Да, очень.
– Ты любила Мария-младшего?
– Нет, никогда. – Нитка кончилась, и она оторвала новую. – Младший Гай Марий не был человеком, способным горячо любить свою жену. Я рада, что ты не такой. А это твое качество достойно любви.
Такой ответ вполне удовлетворил Помпея, и он смог вернуться к прежней теме разговора:
– Дело вот в чем, Муция. Как мне поступить? Я – в роли посредника… Ай, зачем искать для этого приличное слово? Я – сводник!
Она хихикнула. Чудо из чудес! Она хихикнула!
– Я понимаю, в какое трудное положение ты попал, Магн!
– Как же мне поступить?
– Так, как привык. Возьмись и сделай. Ты не сможешь контролировать события, если начнешь размышлять и волноваться о том, как ты будешь выглядеть. Поэтому ни о чем не думай и не беспокойся. Иначе ничего не получится.
– Пойти, увидеться с ней и попросить?
– Вот именно. – Муция снова вдела нитку в иголку и посмотрела на него. Улыбающиеся глаза теперь скрывали что-то совсем другое. – Но этот совет имеет свою цену.
– Да?
– Конечно. Я хочу услышать полный отчет о твоей встрече с Прецией.
Время для таких переговоров оказалось удачным. Больше не увлеченная ни Марием-младшим, ни Помпеем, Преция хандрила. Обеспеченная и решившая сохранить независимость, она теперь была уже не в том возрасте, чтобы испытывать плотские желания. Как и многие ее менее известные соратницы в искусстве любви, Преция стала ловкой притворщицей. Она разбиралась в людях и была очень умной. Поэтому каждый раз она вступала в связь, сознавая свое превосходство, уверенная в своей способности доставить удовольствие и сделать очередного партнера своей жертвой. Она любила заводить романы с мужчинами, которые обычно мало общались с женщинами или совсем их не знали. И больше всего любила вмешиваться в политику. Это был истинный бальзам для ее ума и хорошего настроения.
Когда Преции сообщили о приходе Помпея, она не сделала ошибки, предположив, что он пришел возобновить с ней связь, хотя, конечно, это мелькнуло у нее в голове: она слышала, что его жена беременна.
– Мой дорогой, дорогой Магн! – воскликнула Преция преувеличенно радостно, когда он вошел в ее кабинет, и протянула к нему руки.
Он поцеловал обе руки, потом сел в кресло на расстоянии от ложа, на котором она полулежала, и вздохнул при этом так искусственно, что Преция улыбнулась.
– Ну что, Магн? – спросила она.
– Ну что, Преция? – отозвался он. – Я вижу, все прекрасно, как всегда. Разве кто-то может застать тебя врасплох, даже если визит неожиданный?
Таблиний Преции – она называла свою комнату на мужской манер – представлял собою восхитительное сочетание матового голубого и кремового цветов. Золота там было ровно столько, чтобы это не выглядело вульгарно. Что касается самой Преции, она ежедневно с утра занималась своим туалетом так тщательно и долго, что превращала себя в настоящее произведение искусства. Сегодня она была задрапирована в тончайшую ткань мягкого серовато-зеленого цвета. Бледно-золотистые волосы уложены в безукоризненную прическу Дианы-охотницы с выбившимися завитушками, смотревшимися так натурально, что никто бы и не подумал, что их нарочно растрепали перед зеркалом. Красивое лицо куртизанки вовсе не казалось накрашенным. Преция была слишком умна, чтобы злоупотреблять косметикой, пока Фортуна продолжала являть ей свою благосклонность. Даже теперь, когда ей уже сорок лет.
– Как поживаешь? – спросил Помпей.
– Здорова, но хандрю. – Она пожала плечами, надув губы. – А что хорошего? Ты больше не приходишь. И нет никого, кто представлял бы интерес.
– Я снова женился.
– На очень странной женщине.
– Муция? Странная? Хотя… да. Но мне она нравится.
– Еще бы!
Помпей не знал, как начать разговор. Он не находил зацепки и потому сидел молча. Преция насмешливо смотрела на него, приподнявшись на своем ложе. Ее огромные бледно-голубые глаза, ее главное украшение, прямо-таки плясали от смеха.