– Нам не обойтись без главы сената, – сказал Филипп, – хотя назначать принцепсов – это обязанность цензоров. По традиции принцепсом становится старейший патриций в сенате. Однако цензоры могут назначить любого сенатора-патриция, которого посчитают подходящим. Теперь среди нас старейший патриций – Аппий Клавдий Пульхр. Но его здоровье оставляет желать лучшего. К тому же он направляется в Македонию. Нам нужен другой глава сената – молодой, здоровый. И присутствующий в Риме! Пока мы не выберем двух цензоров, я предлагаю назначить Мамерка Эмилия Лепида Ливиана временно исполняющим обязанности принцепса сената. Пусть он остается в Риме – до тех пор, пока все не образуется. Из этого следует, что Квинт Лутаций Катул должен сохранить за собой командование.
– Но я еду в Ближнюю Испанию наместником! – выкрикнул Катул.
– Невозможно, – резко прервал его Филипп. – Предлагаю считать нашего великого понтифика Метелла Пия, срок которого в Дальней Испании продлен, наместником также и Ближней Испании, пока мы не пришлем туда нового правителя.
Поскольку все были только за предложение, которое удерживало понтифика-заику вдали от Рима и религиозных церемоний, Филипп добился своего. Сенат уполномочил Метелла Пия управлять Ближней Испанией наряду со своей провинцией, назначил Мамерка исполняющим обязанности принцепса сената и утвердил Катула командующим в войне против Лепида. Разочарованный, Катул отправился в Кампанию собирать свои легионы, а Мамерк, тоже разочарованный, остался в Риме.
Через три дня пришло известие, что Лепид собрал войско, а его легат Брут уехал в Италийскую Галлию, чтобы разместить два ее гарнизонных легиона в Бононии, на пересечении Эмилиевой и Анниевой дорог, где они заняли выгодную позицию. Все ожидали, что потерявшие свои земли Клузий и Арреций, где по-прежнему были сильны мятежные настроения, помогут Бруту соединиться с Лепидом и предотвратят любую попытку Катула помешать этому соединению.
И тут выступил Филипп:
– Наш верховный командующий Квинт Лутаций Катул находится южнее Рима – фактически он еще не покинул Кампанию. Лепид движется на юг из Сатурнии и может помешать Квинту Лутацию Катулу послать часть своих войск, чтобы разделаться с Брутом в Италийской Галлии. Кроме того, я думаю, нашему командующему понадобятся все четыре легиона, чтобы остановить Лепида. Значит, нам необходимо как-то справиться с Брутом, который держит в руках ключ к успеху Лепида. С Брутом следует поступить очень умно. Но как? В настоящий момент у нас нет в Италии других легионов, а два легиона в Италийской Галлии принадлежат Бруту. Даже Лукулл – будь он в Риме, а не в своей провинции Африка! – не смог бы собрать хотя бы два легиона достаточно быстро, чтобы выступить против Брута.
Сенаторы слушали мрачно, наконец осознав, что годы гражданского несогласия не кончились только потому, что Сулла провозгласил себя диктатором и приложил все усилия к тому, чтобы с помощью своих законов предотвратить очередной поход на Рим. Еще и года не минуло со дня смерти Суллы – и вот другой человек движется во главе легионов, чтобы навязать свою волю несчастной родине. По всем дорогам Италии маршируют войска к тому самому городу, к которому италики так страстно стремились принадлежать. Вероятно, имелись среди сенаторов люди достаточно честные, чтобы признать свою вину в том, что Рим оказался в таком положении. Но ни один из них не сказал этого вслух. Вместо этого все уставились на Филиппа, словно на спасителя.
– Есть один человек, кто может сразу сковать Брута, – самодовольно поведал Филипп. – У него в Северном Пицене и Умбрии имеется войско отцовских ветеранов. Оттуда до Брута куда ближе, чем из Кампании! В прошлом он показал себя преданным слугой Рима, каким был и его отец. Я говорю, конечно, о молодом всаднике Гнее Помпее Магне – победителе при Клузии, победителе на Сицилии, победителе в Африке и Нумидии. Недаром Луций Корнелий Сулла разрешил этому молодому всаднику отметить триумф! Он – наша главная надежда! Он в состоянии справиться с Брутом за несколько дней!
Только что назначенный временный принцепс сената шевельнулся в своем курульном кресле, хмурясь.
– Гней Помпей не сенатор, – сказал Мамерк, – и мне не нравится идея отдать командование кому-то не из состава сената.
– Я полностью согласен с тобой, Мамерк Эмилий, – немедленно отреагировал Филипп. – Никому это не понравится. Но можете ли вы предложить лучшую кандидатуру? Мы имеем право в экстренном случае искать человека с военным опытом вне сената. И на этого человека нам указал сам Сулла. Не было более консервативного политика, чем Сулла, не было человека, более приверженного mos maiorum. Но он предвидел такую ситуацию – и он дал нам такого человека.
Филипп стоял возле своего стула (согласно распоряжению Суллы касательно выступающих в сенате), но все же медленно повернулся кругом, чтобы посмотреть на сенаторов, сидящих по обеим сторонам помещения. Как оратор Филипп сильно вырос по сравнению с той порой, когда он боролся с Марком Ливием Друзом. Не было ни глупых вспышек раздражения, ни брани.
– Отцы, внесенные в списки, – торжественно продолжил он, – мы не можем тратить время на дебаты. Пока я говорю, Лепид движется на Рим. Могу ли я со всем уважением просить старшего консула Децима Юния Брута поставить на голосование два вопроса? Уполномочить Гнея Помпея Магна поднять свои легионы и сразиться с Марком Юнием Брутом во имя сената и народа Рима. И дать статус пропретора всаднику Гнею Помпею Магну.
Децим Брут открыл было рот, чтобы согласиться, но Мамерк помешал ему, положив ладонь на руку старшего консула.
– Я согласен с тем, чтобы ты, Децим Юний, поставил на голосование эти вопросы – сказал он, – но только после того, как Луций Марций Филипп пояснит нам одну свою фразу. Он сказал «поднять свои легионы», вместо того чтобы уточнить, сколько именно легионов должен выставить Помпей. Выдающийся послужной список Гнея Помпея в данном случае не имеет значения. Он не член сената! Он не может набирать от имени Рима столько легионов, сколько считает нужным. Я требую, чтобы было точно определено количество легионов, которые сенат поручает возглавить Гнею Помпею. И количество это следует ограничить двумя. У Брута, наместника Италийской Галлии, всего два легиона сравнительно неопытных солдат – постоянный гарнизон той провинции. Чтобы справиться с Брутом, достаточно двух легионов ветеранов.
Эта открытая оппозиция не понравилась Филиппу, но он посчитал разумным согласиться. Медлительному и упорному Мамерку всегда удавалось привлечь на свою сторону массу сенаторских дурней. К тому же он был женат на дочери Суллы.
– Прошу прощения у сената! – воскликнул Филипп. – Я поступил неосмотрительно! Благодарю нашего уважаемого принцепса за его своевременное замечание. Конечно, я хотел сказать «два легиона». Децим Юний, вопрос, поставленный на голосование, должен быть сформулирован именно так.
Предложение было записано и прошло с одним голосом «против». Цетег потянулся, зевнул – сигнал для всех на задних скамьях, чтобы они голосовали «за». А так как вопрос касался войны, сенаторская резолюция имела силу закона. В решении военных и внешнеполитических вопросов комиции участия больше не принимали.
В конце концов, это был политический маневр, скоротечная маленькая война, едва ли заслуживающая такого названия. Хотя Лепид двинулся на Рим значительно раньше, чем Катул покинул Кампанию, все же Катул достиг Рима прежде соперника и занял Марсово поле. Когда Лепид появился в районе за Тибром (он пришел по Аврелиевой дороге), Катул перегородил все переправы и тем самым заставил Лепида перебраться на север, к Мульвиеву мосту. Таким образом, две армии столкнулись на северо-восточном участке Широкой улицы, под Сервиевой стеной у Квиринальского холма. В этом месте произошло главное сражение. Ожесточенная битва могла закончиться для Катула поражением, но Лепид оказался безнадежно плохим тактиком, не умеющим разумно развернуть свои силы и совершенно не способным побеждать.
Час спустя Лепид спешно отошел к Мульвиеву мосту, подгоняемый Катулом. Севернее Фреген он остановился и вновь дал бой, но все кончилось его бегством в Косу. Из Косы ему удалось переправиться на Сардинию в сопровождении двадцати тысяч пехотинцев и полутора тысяч конников. Его намерением было переформировать свою армию на Сардинии, а потом возвратиться в Италию и повторить попытку. С ним отправились его средний сын Луций, наместник Сицилии при Карбоне Марк Перперна Вейентон и сын Цинны. Но старший сын Лепида, Сципион Эмилиан, отказался покинуть Италию. Вместо этого он забаррикадировался со своим легионом внутри старой неприступной крепости на горе Альбан, господствующей над Бовиллами, и там приготовился к осаде.
Объявленного во всеуслышание возвращения в Италию из Сардинии так и не произошло. Наместник Сардинии, некий Луций Валерий Триарий, был давним союзником Лукулла. Он отчаянно сопротивлялся оккупации Лепида. А затем в апреле того несчастного года Лепид умер. Его войска твердили, что умер он от разрыва сердца, тоскуя по своей жене. Перперна Вейентон и сын Цинны сели на корабль и переправились из Сардинии в Лигурию, чтобы оттуда повести свои войска по Домициевой дороге в Испанию к Квинту Серторию. С ними был Луций, средний сын Лепида.
Старший, Сципион Эмилиан, оказался самым способным в военном деле. Некоторое время он держался с повстанцами в Альба-Лонге, но в конце концов был вынужден сдаться. Получив приказ сената, Катул казнил его.
Поскольку от Лепида не приходило никаких известий, Брут держал два своих легиона в Италийской Галлии на главном перекрестке Бононии. И таким образом он позволил Помпею опередить себя. Тот уже, конечно, мобилизовал все свои войска, когда Филипп обеспечивал ему специальное назначение в сенате. Но вместо того чтобы привести два легиона из Пицена в Аримин, а потом углубиться внутрь страны по Эмилиевой дороге, Помпей решил идти по Фламиниевой дороге к Риму. На перекрестке с Кассиевой дорогой, ведущей на север, к Аррецию и оттуда в Италийскую Галлию, Помпей повернул на Кассиеву дорогу. Сделав это, он помешал Бруту соединиться с Лепидом – в том случае, если Брут действительно планировал это.