– Мы пойдем быстро, как бы трудна ни была дорога, – объявил Помпей Магн своей армии на рассвете намеченного дня. – Чем меньше аллоброги будут знать о нашем продвижении, тем выше шанс не ввязаться с ними в войну. Ничто не должно помешать нам добраться до Пиренеев прежде, чем нижний перевал в Испанию станет непроходим! Заальпийская Галлия фактически принадлежит Домициям Агенобарбам. Пусть так и остается! Мы хотим быть в Ближней Испании к зиме. И мы будем в Ближней Испании к зиме!
В конце сентября армия перевалила через горы в верхней части долины Салассов и, что удивительно, не встретила серьезных препятствий, дорога оказалась сносной, а местное население не выказало враждебности. Когда Помпей спустился в долину Исары, на земли свирепых аллоброгов, он застал их врасплох, так что пики варваров полетели в пыль, клубившуюся за римскими войсками, не причинив никому вреда. И только после того, как Помпей дошел до Родана, он столкнулся с организованным сопротивлением. Против него выступили гельвии, жившие на западном берегу большой реки и частично за Цевеннскими горами. Но с ними Помпей справился легко. Он разбил несколько отрядов, затем взял заложников как гарантию хорошего поведения гельвиев в будущем. Воконтиев и саллувиев, смело выступивших против него в долинах Родана, а также вольков-арекомиков постигла та же участь. Армия Помпея пересекла насыпную дамбу через болота, соединявшую города Арелат и Немаус. Преодолев последнюю опасность, Помпей собрал всех заложников – семьсот детей – и послал их в Массилию, где им предстояло жить под надзором.
До наступления зимы Помпей с армией перевалил через Пиренеи и нашел отличное место для лагеря среди цивилизованных индигетов под городом Эмпории. Помпей находился у границ Ближней Испании. Проконсул, который никогда не был ни консулом, ни сенатором, сел писать донесение в сенат. Помпей подробно доложил отцам о своей храбрости и сметливости: он проложил новый путь через Альпы и с легкостью подавил сопротивление галлов.
В отсутствие Варрона, который всегда редактировал его убогую писанину, Помпей строчил другому проконсулу, Метеллу Пию Свиненку, в Дальнюю Испанию:
Я прибыл в Эмпории и стал лагерем на зиму. Зимой я намерен тренировать войска для предстоящей кампании. Я думаю, сенат уже приказал тебе дать мне один из твоих легионов. К настоящему времени мой зять Гай Меммий уже должен быть избран квестором. Он сможет привести ко мне твой легион.
Очевидно, лучший способ победить Квинта Сертория – держаться нам вместе. Вот почему сенат не назначил одного из нас старшим над другим. Нам нужно объединиться и действовать сообща.
Я много разговаривал с людьми, которые знают Испанию, и разработал для нас великолепную стратегию на следующий год. Серторий не пойдет в Дальнюю провинцию восточнее реки Бетис, потому что она плотно заселена и романизирована. Там недостаточно дикарей, чтобы Серторий мог ею заинтересоваться.
Тебе, Квинт Цецилий, надлежит смотреть за твоей Дальней провинцией и не делать ничего, что может спровоцировать Сертория войти в твои земли восточнее Бетиса. Я вышвырну его из прибрежной Ближней Испании в этом году. Для конницы эта кампания не будет трудной, так как в прибрежной полосе растут отличные корма для лошадей. Весной я пойду на юг, пересеку реку Ибер и направлюсь в Новый Карфаген, до которого я должен благополучно добраться к середине лета. Гай Меммий возьмет один из тех легионов, что ты должен мне, и двинется от Бетиса в Новый Карфаген. Этот город, разумеется, все еще наш, только изолирован от остальной части Ближней провинции войсками Сертория. После того как я соединюсь с Гаем Меммием в Новом Карфагене, мы вернемся к зиме в Эмпории, укрепляя по пути прибрежные города.
В будущем году я вышвырну Сертория из материковой Ближней Испании и погоню его к югу и западу в земли лузитанов. На третий год, Квинт Цецилий, мы соединим наши две армии и сокрушим его на реке Таг.
Получив это послание в середине января, Метелл Пий удалился в свой кабинет в доме, который занимал в городе Гиспалис, чтобы прочесть его без помех. Он не засмеялся. Содержание письма было слишком серьезно. Но все-таки великий понтифик кисло улыбнулся, не зная о том, что Сулла как-то раз тоже получил подобное заносчивое письмо, полное ненужных сведений о стране, которую Сулла знал куда лучше Помпея. Боги, Мясничок остался себе верен! И какой покровительственный тон!
Три года прошло с тех пор, как Метелл Пий и его восемь легионов прибыли в Дальнюю Испанию, и все три года Серторий превосходил его в военном искусстве и разгадывал все его планы. Никто не уважал Квинта Сертория и его легата Луция Гиртулея так, как уважал их Метелл Пий Свиненок. И никто не знал лучше, чем он, как тяжело будет – даже Помпею – победить Сертория и Гиртулея. Что касалось Метелла, трагедия заключалась в том, что Рим не давал ему времени. Согласно Эзопу, побеждает не торопливый, а упорный. А Метелл Пий как раз и был воплощением такого упорного человека. Он зализывал раны, перестраивал свои силы, чтобы компенсировать потерю одного легиона, и потом скрывался в своей провинции, не провоцируя Сертория. Он действовал очень осторожно. Ибо пока Метелл Пий ждал и собирал данные разведки о передвижении Сертория, он размышлял. Он верил, что Сертория можно побить. Просто он считал, что Сертория нельзя побить обычным способом. Метелл был убежден: решение проблемы, по крайней мере частичное, заключается в организации более хитрой разведывательной сети, которая не даст Серторию скрыть передвижение его войска. Поначалу кажется, что это трудная задача, поскольку аборигены служили источником информации как для Метелла, так и для Сертория. Но эту задачу можно выполнить! Метелл Пий неспешно придумывал способ.
Теперь в Испанию вступил Помпей, наделенный сенатом (или, точнее, Филиппом) равными полномочиями и уверенный в своих талантах, намного превосходящих таланты Сертория, Гиртулея и Метелла Пия, вместе взятые. Ну что ж, придется научить Помпея тому, о чем он, как хорошо знал Метелл Пий, и слышать не хотел. Это дело времени и нескольких поражений. О, нет сомнения, что молодой человек храбр, как лев. Но Свиненок знал Сертория еще восемнадцатилетним юношей и понимал, что Серторий тоже храбр, как лев. Что еще важнее, Серторий был военным преемником Гая Мария. Он изучил военное искусство так, как мало кто за всю историю Рима. Однако Метелл Пий уже начал разнюхивать слабые стороны Сертория и был почти уверен, что слабость Сертория заключалась в его мнении о самом себе. Если разрушить представление Сертория о его необыкновенных способностях, то он будет уязвим.
Но Серторий не станет уязвим только потому, что какой-то Гней Помпей Магн окажет ему сопротивление на поле боя.
В кабинет Метелла Пия вошел его сын, предварительно постучав и получив разрешение. Метелл Пий строго соблюдал правила этикета. Сын великого понтифика был всем известен как Метелл Сципион (наедине отец звал его Квинт). Полное его имя звучало величественно: Квинт Цецилий Метелл Пий Сципион Назика. Сейчас ему было девятнадцать лет. Целый год он путешествовал, прежде чем войти в штат отца в качестве контубернала. Метелл Сципион был очень доволен тем, что он – как и его отец до него – мог проходить военную службу под руководством своего отца. Их родственная связь не была кровной, ибо Метелл Пий усыновил старшего ребенка сестры своей жены Лицинии-младшей. Почему старшая Лициния, вышедшая за Сципиона Назику, была так плодовита и родила много детей, а младшая Лициния оказалась бесплодной, Свиненок не знал. Такие вещи случаются. В подобных ситуациях муж либо разводился со своей бесплодной женой, либо – если он любил ее, как Свиненок любил свою Лицинию, – усыновлял кого-нибудь.
В целом Свиненок был доволен результатом этого усыновления, хотя, может, и хотел, чтобы мальчик был поумнее и поскромнее. Но надежд на это не осталось. Сципион Назика был очень заносчив. Высокий и хорошо сложенный, Метелл Сципион всегда расхаживал с надменным выражением лица, которое должно было возместить отсутствие привлекательности. Его глаза были серо-голубыми, волосы очень светлыми – он совсем не походил на своего приемного отца. И если кто-то из его современников (например, молодой Катон) и говорил, что Метелл Сципион всегда выглядит так, словно у него под носом что-то плохо пахнет, все соглашались: действительно, он постоянно воротит нос. С десяти лет он был обручен с дочерью Мамерка и его первой жены Клавдии Пульхры, и хотя молодые люди часто ссорились, Метелл Сципион был искренне привязан к Эмилии Лепиде, равно как и она к нему.
– Послание от Гнея Помпея Магна из Эмпорий, – сказал Метелл Пий, помахав письмом в воздухе, но не желая, чтобы сын прочел его.
Выражение лица Метелла Сципиона сделалось еще более высокомерным. Он презрительно фыркнул.
– Это оскорбление, отец, – сказал он.
– В определенном смысле – да, Квинт. Но содержание его письма очень позабавило меня. Наше молодое военное чудо явно считает Сертория тупицей! Никто не смеет сравниться с Помпеем Магном!
– Понимаю, – молвил Метелл Сципион, садясь. – Помпей воображает, будто способен справиться с Серторием за одну короткую кампанию, да?
– Нет, нет, сынок! За три кампании, – кротко ответил Свиненок.
Серторий провел зиму в новой столице Оске вместе с легатом Луцием Гиртулеем – самым способным из своих людей, с весьма одаренным Гаем Гереннием и новичком Марком Перперной Вейентоном.
Когда Перперна прибыл, сначала дела обстояли не очень хорошо, ибо Перперна автоматически решил, что его подарок – двадцать тысяч пехоты и полторы тысячи кавалерии – оставят под его личным командованием. Но Серторий возразил:
– Я не могу этого позволить.
Перперна возмутился:
– Но они – мои люди, Квинт Серторий! Это мое право – решать, что с ними будет и как следует их использовать! И я говорю, что они будут принадлежать мне!
– Почему ты пытаешься подражать консулу Цепиону, который требовал того же самого перед битвой при Аравсионе? – осведомился Серторий. – Даже не думай об этом, Вейентон! В Испании есть только один главнокомандующий и один консул – я!