– Потому что у Марка Красса оба рога обвиты сеном – серьезно ответил он.
Все слышавшие повалились на землю от хохота. Вид быка с сеном на одном роге был им привычен. Сено служило предупреждением, что животное, хоть и выглядит смирным, может внезапно боднуть. Быков, у которых оба рога обмотаны сеном, избегали, как прокаженных. Если бы Марк Красс так не походил на быка туповатым выражением и комплекцией, острота не была бы столь меткой.
Как отвлечь людей от Сициния? Как сделать так, чтобы на слушании оказалось как можно больше народа? И пока Цезарь ломал над всем этим голову, его клиенты отправились в Беотию собирать доказательства и свидетелей. Прошли месяцы, клиенты вернулись, но Цезарь так и не подал иск Юнку.
– Я не понимаю! – разочарованно воскликнул Ификрат. – Если мы не поторопимся, нас вообще не будут слушать!
– Я чувствую, что есть другой способ, – объяснял Цезарь. – Потерпи еще немного, Ификрат. Обещаю, что тебе и твоим коллегам не придется ждать в Риме несколько месяцев. Ваши свидетели надежно спрятаны?
– Абсолютно, как ты приказал. На вилле за Кумами.
И вот в начале июня Цезарь понял, что ему делать. Однажды Цезарь остановился поговорить с претором по делам иноземцев Марком Теренцием Варроном Лукуллом. Младший брат человека, которому многие в Риме прочили блестящее будущее, был очень похож на Лукулла и чрезвычайно предан ему. Хотя еще детьми они были разделены, связь между ними не ослабла. Наоборот, она стала крепче. Лукулл специально задержал свое восхождение по cursus honorum, чтобы стать курульным эдилом вместе с Варроном Лукуллом. И вместе они устроили такие игры, что народ говорил о них до сих пор. Все считали, что оба Лукулла в ближайшем будущем сделаются консулами. Они были аристократичны и очень популярны.
– Как проходит день? – спросил Цезарь, улыбаясь.
Ему нравился этот претор по делам иноземцев, в чей суд он подавал много исков по несложным делам. Мало других судей вызывали такое доверие. Варрон Лукулл был знающим юристом и честным человеком.
– Скучно, – тоже улыбаясь, ответил Варрон Лукулл.
За краткий промежуток между вопросом и ответом у Цезаря появилась блестящая идея. Это было вроде прозрения, когда после долгих месяцев обдумывания вдруг приходит решение.
– Когда ты уезжаешь из Рима на сельские сессии?
– Преторы по делам иноземцев обычно уезжают на побережье Кампании, когда летняя жара становится невыносимой, – сказал Варрон Лукулл. – Однако я буду привязан к Риму еще не менее месяца.
– Тогда не торопись! – воскликнул Цезарь.
Варрон был поражен. Вот только что он говорил с человеком, которого высоко ценил за остроту ума, – и вдруг на месте, где стоял Цезарь, образовалась пустота.
– Я знаю, что делать! – вскоре после этого говорил Цезарь Ификрату в гостинице.
– Что? – нетерпеливо спросил грек.
– Я знал, что поступаю правильно, выжидая, Ификрат! Мы не будем обвинять Гая Антония Гибриду в уголовном преступлении.
– Не будем обвинять в уголовном преступлении? – ахнул Ификрат. – Но это же наша цель!
– Ерунда! Цель – вызвать волну в Риме. Нам этого не сделать в суде Юнка, там у нас просто не будет возможности перетянуть аудиторию Сициния. Юнк забьется в самый маленький, душный угол Порциевой или Опимиевой базилики, все присутствующие попадают в обморок от жары, и никто не заглянет туда даже из простого любопытства. Жюри нас возненавидит, а Юнк пробежит галопом по всей процедуре, подгоняемый присяжными и адвокатами.
– А какая альтернатива?
Цезарь подался вперед:
– Я подам иск претору по делам иноземцев. Гражданский иск. Вместо того чтобы обвинить Гибриду в убийствах, я обвиню его в ущербе, который он нанес, будучи командующим кавалерией в Греции десять лет назад. А ты соберешь огромную сумму для sponsio претору, сумму, превышающую состояние Гибриды. Вы сможете найти две тысячи талантов? И готовы ли вы, если что-то пойдет не так, потерять их?
Ификрат глубоко вдохнул:
– Сумма действительно огромная, но мы потратим сколько потребуется, чтобы заставить Рим понять: он должен перестать мучить нас, присылая таких людей, как Гибрида и старший Долабелла. Да, Цезарь, мы найдем две тысячи талантов. Это, конечно, будет нелегко, но мы найдем их здесь, в Риме!
– Хорошо, тогда мы даем залог, sponsio, в две тысячи талантов претору по делам иноземцев и выдвигаем обвинение против Гая Антония Гибриды. Это само по себе станет сенсацией. А кроме того, продемонстрирует всему Риму, что у нас серьезное дело.
– Гибрида не сможет представить и четверти этой суммы.
– Вот именно, Ификрат. Но претор по делам иноземцев имеет право отказаться от sponsio, если посчитает, что иск будет удовлетворен. Он честный человек, и я уверен, что он откажется от денег Гибриды.
– Но если мы выиграем, а Гибрида не внесет двух тысяч талантов в качестве равного sponsio, что тогда?
– Тогда, Ификрат, ему придется найти их! Потому что ему нужно будет заплатить! Так осуществляются суды по гражданским искам согласно римскому закону.
– Понимаю. – Ификрат с улыбкой откинулся на спинку стула и обхватил колени руками. – В таком случае, если он проиграет, он – нищий. Он покинет Рим банкротом и никогда не сможет вернуться, да?
– Он никогда не сможет вернуться.
– С другой стороны, если мы проиграем – это будет стоить нам две тысячи талантов?
– Правильно.
– Ты думаешь, мы проиграем, Цезарь?
– Нет.
– Тогда почему ты меня предупреждаешь, что что-нибудь может пойти не так? Почему ты говоришь, что мы должны быть готовы потерять наши деньги?
Хмурясь, Цезарь попытался объяснить этому греку то, что он, римлянин до мозга костей, знал с младенчества:
– Потому что римское право не так непогрешимо, как кажется. Многое зависит от судьи, а судьей, по закону Суллы, Варрон Лукулл быть не может. В этом отношении я делаю ставку на честность Варрона Лукулла, на то, что он назначит объективного судью. Но есть и другой риск. Иногда блестящий адвокат отыщет дырку в законе, да такую, куда можно спустить целый океан. А Гибриду будут защищать лучшие адвокаты в Риме. – Цезарь напрягся, протянул вперед руки, словно когти. – Если я смогу найти решение нашей проблемы, ты думаешь, не отыщется никого, кто сможет решить проблему Гибриды? Вот почему такие люди, как я, любят, когда и судья, и весь судебный процесс свободны от порока и пристрастности! Каким бы правым ни считали мы наше дело, всегда надо иметь в виду, что у ответчика будет блестящий защитник. Что, если его возьмется защищать Цицерон? Ужасно! Но я не думаю, что он захочет защищать Гибриду, когда узнает о деталях. А вот Гортензий не будет таким щепетильным. Ты должен помнить к тому же, что одна из сторон непременно должна проиграть. Мы боремся за принцип, а это самое неблагодарное дело.
– Я посоветуюсь с моими коллегами и завтра дам тебе ответ, – сказал Ификрат.
Ответ Цезарь получил: он должен подать гражданский иск против Гая Антония Гибриды претору по делам иноземцев. Цезарь с клиентами явился в суд Варрона Лукулла, чтобы внести залог в две тысячи талантов – сумму, которую они потребуют от Гибриды в счет возмещения ущерба.
Варрон Лукулл онемел, потом покачал головой от удивления и протянул руку, чтобы проверить банковский счет.
– Это настоящее, и ты не шутишь, – сказал он Цезарю.
– Абсолютно, praetor peregrinus.
– А почему ты не обратился в суд по делам о вымогательстве?
– Потому что обвинение не в вымогательстве. А в убийствах, истязаниях и изнасилованиях. После стольких лет мои клиенты не хотят уголовного преследования. Они хотят возмещения ущерба от имени жителей городов Феспия, Элевсин и Орхомен. Этим городам Гай Антоний Гибрида причинил ущерб. Его жертвы не могут зарабатывать себе на жизнь, иметь детей, вступать в брак. Чтобы поддерживать и заботиться о них, требуются очень большие суммы. А это не по силам жителям поименованных городов, и мои клиенты считают, что Гай Антоний Гибрида должен заплатить. Это гражданский иск, praetor peregrinus.
– Тогда представьте ваши свидетельства вкратце, чтобы я мог решить, принять ли дело к производству.
– Суду и судье, которого ты назначишь, я представлю показания восьми жертв и свидетелей жестокости. Шестеро из них – жители Феспии, Элевсина и Орхомена. Двое живут в Риме. Один – вольноотпущенник. Еще один – сириец по национальности.
– Почему показания будут давать римляне, адвокат?
– Чтобы подтвердить суду, что Гай Антоний Гибрида продолжает истязать людей, praetor peregrinus.
Два часа спустя Варрон Лукулл принял иск и залог от греков. Гаю Антонию Гибриде было велено явиться в суд утром следующего дня, чтобы ответить на обвинение. После этого Варрон Лукулл назначил судью. Публий Корнелий Цетег. Сделав каменное лицо, Цезарь внутренне возликовал. Блестяще! Судья очень богат, и Цезарь крепко понадеялся на то, что его нельзя купить. Это был человек культурный и такой утонченный, что плакал, когда умирала рыбка в аквариуме или любимая собачка. Человек, который покрывал голову тогой, чтобы не видеть, как отрубают голову цыпленку на базаре. И главное, этот человек не любил Антониев. Посчитает ли Цетег, что коллегу-сенатора следует защитить любой ценой, что бы он ни совершил? Нет! Кто угодно, только не Цетег! В конце концов, для обвиняемого не возникает риска потерять римское гражданство или быть сосланным. Это гражданское дело, и ставка – только деньги.
Весть быстро разлетелась по Римскому форуму. При появлении Цезаря у трибунала претора по делам иноземцев немедленно собралась толпа. По мере того как Цезарь вызывал все больший интерес, перечисляя увечья, нанесенные Гибридой своим жертвам, толпа росла, с нетерпением ожидая завтрашнего слушания: неужели действительно можно будет увидеть такие ужасы – мужчину с содранной кожей и женщину, у которой так вырезаны внутренние половые органы, что она даже мочиться как полагается не в состоянии?