– Они приведут нас к себе на базу и будут ждать выкупа.
– А где может скрываться их база?
– Это, наверное, Ликия. Где-нибудь между Патарой и Мирой.
– Далековато отсюда.
– Плыть несколько дней.
– А почему так далеко?
– Там абсолютно безопасно – рай для пиратов! Сотни невидимых бухточек среди скал и долин. В том районе не меньше тридцати больших пиратских поселений.
Цезарь спокойно смотрел, как обе галеры быстро приближаются к ним. Он уже видел вооруженных людей, толпившихся вдоль планшира, и слышал их голоса.
– А что может помешать мне вернуться туда с флотом, после того как за меня заплатят выкуп, и всех их взять в плен?
– Ты никогда не найдешь нужную бухту, сенатор. Их сотни, и все они выглядят одинаково. Вроде древнего Кносского лабиринта.
Позвав своего личного слугу, Цезарь спокойно попросил принести тогу. Перепуганный слуга притащил не совсем свежую охапку белого полотна, Цезарь стал молча ждать, когда слуга расправит как следует все складки.
Появился Бургунд:
– Мы будем драться, Цезарь?
– Нет, конечно нет. Одно дело сражаться, когда есть хоть малейшее преимущество, и совсем другое, когда сопротивление равносильно самоубийству. Мы будем спокойно продолжать плыть, Бургунд. Ты слышишь меня?
– Слышу.
– Тогда обязательно передай всем: мне не нужны безрассудные герои. – Цезарь повернулся к капитану. – Значит, я не узнаю нужную пещеру, да?
– Никогда, сенатор, поверь мне. Многие пытались.
– В Риме нас старались убедить, что Публий Сервилий Ватия избавился от пиратов, когда покорил Исаврию. Он даже стал называть себя Ватия Исаврийский – такой успешной была его кампания.
– Пираты – как туча насекомых, Цезарь. Ты можешь их выкурить, но, как только воздух очистится, они возвращаются.
– Понимаю. Значит, когда Ватия – фу, Ватия Исаврийский! – положил конец правлению вождя пиратов Зеникета, он только соскреб накипь с поверхности. Это правда, капитан?
– И да и нет. Царь Зеникет был просто один из вождей. Что касается Исаврии, – капитан пожал плечами, – никто из нас, плавающих в этих водах, не мог понять, почему известный римский полководец пошел войной на племя писидийских дикарей, думая, что он наносит удар пиратству. Вероятно, несколько потомков тех исаврийцев присоединились к пиратам, но Исаврия слишком далека от моря, чтобы участвовать в морском разбое.
Теперь уже обе галеры плыли рядом, и люди с галер перебрались на торговое судно.
– А-а! Вот идет вождь, – спокойно сказал Цезарь.
Высокий, моложавый человек, одетый в тирскую пурпурную тунику, богато расшитую золотом, прошел через толпу, собравшуюся на палубе, и поднялся по дощатым ступеням на полуют. Он был без оружия и вид имел отнюдь не воинственный.
– Добрый день, – поздоровался Цезарь.
– Я не ошибаюсь, предположив, что ты – римский сенатор Гай Юлий Цезарь, награжденный гражданским венком?
– Нет, ты не ошибаешься.
Светло-зеленые глаза вождя сузились. Он поднял руку с ухоженными ногтями к тщательно завитым желтым волосам.
– Ты очень спокоен, сенатор, – сказал пират.
Произношение выдавало в нем уроженца одного из островов Спорады.
– Не вижу причины нервничать, – отозвался Цезарь, удивленно подняв брови. – Я думаю, ты позволишь мне выкупить себя и моих людей, поэтому мне нечего бояться.
– Это правда. Но мои пленники обыкновенно обделываются от страха.
– Только не этот!
– Ну, ты – герой войны.
– И что теперь… э-э, я не разобрал твоего имени.
– Полигон.
Пират обернулся, чтобы взглянуть на своих людей, которые уже собрали команду торгового судна в одну группу, а двадцать людей Цезаря – в другую.
Как и их начальник, остальные пираты были настоящими щеголями. Одни красовались в париках, другие завивали раскаленными щипцами длинные локоны, некоторые были размалеваны, как шлюхи. Нашлись и такие, кто предпочитал тщательное бритье и мужественный вид. И все были очень хорошо одеты.
– И что дальше? – повторил Цезарь.
– Твою команду переведут на мой корабль, своих людей я посажу на весла на твой корабль, и мы как можно быстрее поплывем на юг, сенатор. К закату мы минуем Книд. Через три дня ты окажешься в моем доме, где будешь жить как мой гость, пока я не получу за тебя некоторую сумму.
– Не было бы проще разрешить нескольким моим слугам покинуть корабль уже здесь? Лодка может доставить их обратно в Милет – это богатый город, там нетрудно собрать выкуп. Кстати, насколько он велик?
Вождь проигнорировал второй вопрос. Он энергично покачал головой:
– Нет, последний раз выкуп из Милета мы получили совсем недавно. Мы распределяем нагрузку между городами, потому что иногда выкупленные люди слишком долго выплачивают долг тому сообществу, которое собрало для них деньги. Теперь очередь ликийских Ксанфа и Патары. Мы позволим тебе послать слуг, когда прибудем в Патару. – Полигон тряхнул кудрями. – Что касается суммы – двадцать талантов серебром.
Цезарь отпрянул.
– Двадцать талантов серебром?! – в ярости воскликнул он. – И это все, чего я стою?
– Обычная цена сенаторов, так решили пираты. Ты слишком молод для магистрата.
– Я – Гай Юлий Цезарь! – высокомерно представился пленник. – Ты не понял! Я не только патриций, я из рода Юлиев! Ты спросишь, что значит быть одним из Юлиев? Это значит, что я веду свой род от богини Афродиты. Я родился в консульской семье и в свое время тоже буду консулом. Я не простой сенатор! Я удостоен гражданского венка, я имею право выступать в сенате, мое место на среднем ярусе; когда я вхожу в курию, все – включая консулов и цензоров! – должны встать и аплодировать мне. Двадцать талантов серебром? Я стою пятьдесят талантов серебром!
Полигон слушал с восхищением. Ему никогда не приходилось брать в плен таких, как этот! Такой самоуверенный, такой бесстрашный, такой надменный! И все же таилось что-то в этом красивом лице, что Полигону не нравилось. Может быть, огонек в глазах? Или Гай Юлий Цезарь попросту смеется над ним? Но зачем насмехаться таким способом – предлагая заплатить сумму вдвое больше обычной? Он говорил это вполне серьезно. Должно быть, он на самом деле серьезен! Но… Несомненно, в глазах его плясал огонек!
– Хорошо, господин, пусть будет пятьдесят талантов серебром! – сказал Полигон тоже с огоньком в глазах.
– Вот это уже лучше, – молвил Цезарь и отвернулся.
Три дня спустя, не встретив ни родосского, ни других флотов, патрулирующих безлюдные моря, свиту Цезаря высадили на берег напротив Патары. Полигон плыл на своей галере. Цезарь больше его не видел. Но пират пришел проследить, как пересаживают сопровождавших Цезаря людей в лодку.
– Если хочешь, ты можешь оставить их при себе, а послать только одного, – сказал вожак пиратов. – Одного достаточно, чтобы собрать выкуп.
– Один – это неприлично для человека моего положения, – холодно возразил Цезарь. – Я оставлю себе троих: моего личного слугу Деметрия и двух писарей. Если мне придется долго ждать, мне потребуется кто-нибудь, кто будет переписывать мои стихи. Возможно, я напишу пьесу. Комедию! Да, у меня будет масса материала для комедии. А может быть, даже для фарса!
– Кто возглавляет твоих людей?
– Мой вольноотпущенник, Гай Юлий Бургунд.
– Этот гигант? Что за человек! В качестве раба он стоил бы состояние.
– В свое время так и было. Ему нужен будет его нисейский конь, – продолжал Цезарь, – и другим тоже необходимы лошади. Пусть выглядят сообразно своему положению. Я настаиваю на этом.
– Ты можешь настаивать на чем угодно. Лошади хорошие. Я их оставлю себе.
– Ты не сделаешь этого! – резко оборвал его Цезарь. – Ты получаешь пятьдесят талантов выкупа, поэтому отдашь лошадей. Двупалого я оставлю себе – если только твои дороги не мощены. Двупалый не подкован, поэтому не приспособлен для перемещения по мощеным дорогам.
– Это уже слишком! – поразился Полигон.
– Выведи лошадей на берег, Полигон, – приказал Цезарь.
Лошадей вывели на берег. Бургунд очень переживал, что оставляет Цезаря почти одного у этих негодяев, но знал, что спорить бесполезно. Ему поручили собрать выкуп.
Они плыли в Восточную Ликию вдоль пустынного берега. Ни дорог, ни селений, ни рыбацких деревень, только огромные заснеженные горы Солима, нависавшие над водой и скрывавшие бухточки, не давая их обнаружить. Потом потянулись небольшие углубления в склонах гор, красно-желтый песок, ссыпавшийся с утеса. Но ни одного пиратского поселения! Цезарь неподвижно стоял на полуюте с тех самых пор, как корабль миновал устье реки, на которой расположены Патара и Ксанф. Пленник внимательно смотрел на берег, мимо которого они плыли уже не один час.
На закате две галеры и торговое судно, которое они эскортировали, повернули к одной из бесчисленных одинаковых бухточек. Их отбуксировали по песку, на берег. Только когда Цезарь спрыгнул на землю, он увидел то, что нельзя было заметить со стороны моря, – утес в глубине бухты. На самом деле это были два утеса, выступ одного скрывал пространство между ними, а позади них располагалась большая долина. Пиратское логово!
– Сейчас зима, и пятьдесят талантов, которые мы получим за тебя, дадут нам возможность хорошо отдохнуть. Не придется плавать во время ранних весенних штормов, – сказал Полигон, присоединяясь к Цезарю, когда тот проходил расщелину между утесами.
Пираты уже подпихивали бревна под носы галер и грузового судна. Цезарь и Полигон наблюдали, как три корабля тащили по песку, затем влекли между утесами и устанавливали на стоянку на подпорках в скрытой долине.
– Ты всегда так делаешь? – спросил Цезарь.
– Нет, если мы приходим сюда ненадолго, но такое бывает редко. Пока мы в море, мы не заходим домой.
– У вас здесь все продумано, – одобрительно заметил Цезарь.
Долина была овальной формы, около полутора миль в ширину и в длину. В самом дальнем ее конце небольшой водопад стекал с невидимых высот в пруд. Пруд превращался в поток, который устремлялся в бухту. С моря ничего этого не было заметно. Пираты – а может, и матушка-природа – проделали узкий канал для потока под утесом.