– Лучше сам посмотри, – сказал Крикс, ведя Спартака к щели в стене кратера, дающей обзор северного склона Везувия.
Два самнита, стоявшие в дозоре, повернули взволнованные лица к Спартаку.
– Посмотри! – сказал один.
Спартак посмотрел. Внизу, под ним, на тысячу футов виднелись мрачные скалы. Еще ниже лежали аккуратно возделанные поля. И по пшеничной стерне вилась колонна римских солдат, ведомых четверкой всадников в шлемах и мускульных кирасах офицеров высокого ранга. Отдельно, позади трех офицеров, ехал всадник с перекинутой через плечо и завязанной ритуальным узлом лентой – знаком власти – на сверкающей груди.
– Ну, ну! Они послали против нас по крайней мере претора! – усмехнулся Спартак.
– Сколько легионов? – с беспокойством спросил Крикс.
Спартак удивленно посмотрел на него:
– Легионов? Ты был одним из них, Крикс, ты должен был бы знать!
– Вот именно, я был в легионах. Когда ты внутри, ты не видишь себя со стороны.
Спартак усмехнулся, потрепал Крикса по волосам.
– Успокойся, там, внизу, не больше половины легиона – пять когорт самых зеленых солдат, что я видел. Заметь, как они топают вразброд. Не умеют держать строй. И что важнее, их возглавляет такой же зеленый! Видишь, как он едет, позади своих легатов? Верный признак! Настоящий полководец всегда впереди.
– Пять когорт? Это же по меньшей мере две с половиной тысячи!
– Пять когорт, которые никогда не служили в легионе, Крикс.
– Я просигналю общий сбор.
– Не надо, останься здесь, со мной. Пусть они думают, что мы их не заметили. Если они услышат горны и крики, они остановятся и разобьют лагерь. Но если они вообразят, будто подобрались к нам незаметно, этот идиот будет ползти вверх по склону до отвесных скал, пока не поймет, что лагерем он встать уже не сможет. К тому времени будет слишком поздно перестраиваться и начинать спускаться – всей этой массе придется отходить небольшими группами, выискивая удобное местечко. Болваны! Если бы они обошли нас с юга, они могли бы подойти по тропе прямо к нашей впадине.
Когда стемнело, Спартак уже не сомневался, что карательная экспедиция действительно состоит из необученных рекрутов. Их военачальником был претор по имени Гай Клавдий Глабр. Сенат приказал ему собрать пять когорт в Капуе, где он был проездом, найти мятежников и выгнать их из котловины Везувия.
К рассвету ничего не осталось от пяти когорт. Всю ночь Спартак посылал молчаливые группы вниз, на скалы. Некоторые даже спускались на веревках, чтобы убивать быстро и бесшумно. Действительно, эти рекруты оказались настолько глупы, что сняли доспехи и сложили оружие, прежде чем собраться у лагерных костров, которые выдавали места ночевок. И до того неопытным был сам Гай Клавдий Глабр, что посчитал местность лучшей защитой, нежели хороший лагерь. Ближе к рассвету некоторые проснувшиеся солдаты стали понимать, что происходит, и подняли тревогу. Началось паническое бегство.
И тогда Спартак ударил всей силой. Женщины с факелами освещали путь воинам. Половина войска Глабра была перебита на месте, другая убежала, побросав доспехи и оружие. И первыми среди беглецов были Глабр и его три легата.
Две тысячи восемьсот комплектов снаряжения пополнили запасы мятежников. Спартак велел своим гладиаторам переодеться в одежду легионеров, а обоз Глабра присоединил к своему. Добровольцы теперь потекли к нему потоком, и большинство из них были опытные солдаты. Когда их количество выросло до пяти тысяч, Спартак решил, что котловина Везувия уже не может служить им убежищем, и вывел оттуда свой легион.
Он точно знал, куда направляется.
Таким образом, получилось, что, когда преторы Публий Вариний и Луций Коссиний вывели два легиона рекрутов из лагеря в Капуе и направились по дороге в Нолу, они увидели хорошо построенное римское укрепление недалеко от опустошенной Виллы Батиата. Вариний, старший командир, обладал немалым военным опытом. Таким же был и Коссиний, его помощник. Одного взгляда на эти два легиона им хватило. Они пришли в ужас. Их рекруты совсем зеленые, и их основное обучение начнется только сейчас! В дополнение к трудностям преторов погода стояла холодная, мокрая и ветреная. К тому же какая-то инфекция распространилась среди солдат. Когда Вариний увидел искусную фортификацию у дороги на Нолу, он сразу понял, что она принадлежит мятежникам и что его люди не смогут атаковать ее. Вместо того чтобы штурмовать стены, он встал лагерем рядом.
Тогда еще никто не ведал ни имени вождя восставших, ни того, кем были мятежники. О них не знали ничего, кроме одного: они разгромили школу гладиаторов Гнея Корнелия Лентула Батиата (который в регистрационных книгах школы числился пропретором), ушли на гору Везувий, и к ним присоединились несколько тысяч недовольных самнитов, луканов и рабов. От опозорившегося Глабра пришло известие, что мятежники теперь завладели снаряжением его людей и что ими командует опытный военный, под чьим умелым руководством восставшие запросто уничтожили пять римских когорт.
Однако тщательная разведка показала, что в лагере находились только пять тысяч мятежников и что часть их составляли женщины. Ободренный, Вариний развернул свои два легиона для боя на следующее утро. Он был уверен, что даже с больными, необученными солдатами одолеет восставших, потому что у него больше людей. А сильный дождь все не прекращался.
Когда сражение закончилось, Вариний не знал, винить ли в поражении тот ужас, который испытали его солдаты при виде мятежников, или болезнь, которая заставила многих легионеров сложить оружие и отказаться идти в бой. Хуже всего было то, что Коссиния убили, когда он пытался сплотить потенциальных дезертиров, и что в руки мятежников попало очень много оружия. Смысла преследовать восставших не было, и они ушли под дождем в направлении к своему лагерю. Вариний повернул забрызганную грязью и деморализованную колонну и отошел в Капую, где честно обо всем написал сенату, не щадя ни себя, ни сенат. «В Италии нет хорошо обученного войска, – писал он. – Хорошо обучены только мятежники».
Теперь он знал, какое имя может сообщить в отчете: Спартак, гладиатор-фракиец.
В течение шести рыночных интервалов Вариний обучал своих несчастных солдат, бóльшая часть которых выжила в том сражении, но, казалось, перемрет от респираторного заболевания, продолжавшего свирепствовать в их рядах. Командующий привлек несколько ветеранов-центурионов Суллы, чтобы они помогли обучать солдат, но не сумел убедить их записаться на службу. Сенат посчитал благоразумным начать вербовку еще четырех легионов и уверил Вариния, что все его начинания будут поддержаны. Четвертый претор из восьмерки этого года, Публий Валерий, был назначен старшим легатом Вариния. Один сбежал, один убит, один побежден… Да, четвертому претору не повезло.
В конце ноября Вариний посчитал, что его люди готовы начать операцию, и повел их из Капуи атаковать лагерь Спартака. Но в лагере никого не оказалось: Спартак тайком ушел. Это еще раз подтверждало, что этот «фракиец» – военный человек, обученный по римским правилам. Болезнь все еще преследовала бедного Вариния. Когда он вел свои два ослабленных хворями легиона на юг, он вынужден был беспомощно наблюдать, как целые когорты останавливаются для отдыха. Центурионы обещали догнать командующего, когда люди почувствуют себя лучше. Около Пиценции, как раз перед бродом через реку Силар, он наконец догнал мятежников. Но с ужасом увидел, что легион Спартака разросся до размеров целой армии. Их было пять тысяч меньше двух месяцев назад – и стало двадцать пять тысяч! Не осмеливаясь атаковать, Вариний был вынужден смотреть на эту грозную силу с противоположного берега Силара и уйти по Попиллиевой дороге в Луканию.
Когда отставшие когорты догнали основные части армии Вариния, а больные начали поправляться, Вариний и Валерий стали совещаться. Преследовать мятежников до Лукании или возвращаться в Капую и провести зиму там, тренируя более многочисленную армию?
– Может быть, лучше дать бой сейчас, даже если их значительно больше? – сказал Валерий. – Или поступить умнее? За зиму мы сможем набрать достаточно людей и тогда весной сразимся с ними.
– Не думаю, что следует принимать какое-то решение, – сказал Вариний. – Сейчас мы должны преследовать их. К весне их число, без сомнения, увеличится вдвое – и каждый человек, который придет к ним, будет ветераном из Лукании.
Итак, Вариний и Валерий пошли по пятам за мятежниками, даже когда увидели, что Спартак свернул с Попиллиевой дороги и направился прямо в луканские горы. В течение восьми дней они двигались за Спартаком, встречая на пути лишь следы их пребывания и каждую ночь возводя прочные лагерные укрепления. Тяжелая работа, но благоразумная.
На девятый день вечером начался тот же процесс строительства лагеря под ропот людей, которые были еще недостаточно опытны, чтобы понимать необходимость безопасного лагеря. И пока они возводили земляную насыпь и копали траншеи, Спартак атаковал. Поскольку мятежников было больше и ими руководил более способный командир, Варинию ничего не оставалось, как отступить, бросив своего красиво украшенного государственного коня и большую часть солдат. Из восемнадцати когорт, с которыми он выступил из Капуи, в Луканию возвратились только пять. Снова форсировав Силар и войдя в Кампанию, Вариний и Валерий оставили эти пять когорт охранять брод под командованием квестора Гая Торания.
Оба претора вернулись в Рим, чтобы уговорить сенат как можно быстрее обучить подкрепление. Ситуация с каждым днем становилась все серьезнее. Лукулл и Марк Котта застряли на Востоке, Помпей действовал в Испании. И многие сенаторы чувствовали, что процесс вербовки – пустая трата времени. Италийский колодец высох. Затем в январе пришло известие, что Спартак вышел из Лукании с сорока тысячами людей, организованных в восемь вполне дееспособных легионов. На реке Силар мятежники убили бедного Гая Торания и уничтожили его пять когорт. Кампания находилась во власти Спартака, который, как говорилось в докладе, пытался убедить города самнитов перейти на его сторону и объявить Италию свободной.