Еще рассказывали, что несостоявшаяся Екатерина III открыто сожительствует со своим врачом, без стеснения появляясь с ним на публике, что когда умерла любимая собака царя, черный сеттер, то додумалась похоронить ее на кладбище французского города По, установив надгробие, где было начертано: «Здесь покоится Милорд, любимая собака Императора Александра II. Памятник ей воздвигнут неутешной вдовой». Это было похоже на анекдот, но великая княгиня Мария Павловна во время своего очередного вояжа в Париж не поленилась заехать в По и все увидела своими глазами. Много и другого сообщали.
Александр III знал, что похождения Юрьевской служат темой пересудов в высшем свете, понимал, что нежеланная родственница оскорбляет память об отце, но сделать ничего не мог. Он никогда на людях не высказывался критически по поводу княгини, но среди своих не раз в сердцах называл ее «дурой».
Княгиня Юрьевская прожила после смерти супруга долго: она скончалась на юге Франции в Ницце в феврале 1922 года, где и была похоронена. К тому времени давно уже не было в живых Александра III, был убит вместе с семьей последний Царь Николай II. Да и той страны под названием Россия, которую Екатерина Михайловна знала, где родилась, выросла, где обрела любовь-судьбу и где чуть было не стала царицей, той страны уже не было на карте. Появилось некое новое «красное царство», где беспощадно истреблялось все, что было связано с прежней жизнью.
Но еще задолго до падения монархии Екатерина Михайловна перестала бывать на родине, где не была нужна никому. Старость она встретила на удаленной вилле в окружении мемориальных реликвий, связанных с Александром II. Его портреты, письма, его личные вещи скрашивали одиночество старой женщины, превратившейся в живой реликт давно минувшей эпохи.
Глава 14Балерина Матильда Кшесинская
В 1888 году Цесаревичу Николаю Александровичу[63] исполнилось двадцать лет, и, хотя время женитьбы еще не наступило, Мария Федоровна уже думала о его семейном будущем. Ничего определенного долго не было. Она знала, что германский Император Вильгельм II после восшествия на престол в 1888 году первое время вынашивал абсурдный план женить Цесаревича на своей сестре Маргарите.
Прусская принцесса не блистала красотой, но была молода (родилась в 1872 году) и, как говорили, довольно умна. Но это ничего не меняло. Антипрусские настроения царя и царицы были непреодолимы. Марию Федоровну глубоко возмутило отношение кайзера к другой своей сестре, принцессе Софии Прусской, вышедшей в 1888 году замуж за племянника царицы, наследного греческого принца Константина. Когда германский Император узнал, что София приняла православие, а во время пребывания в Берлине бывала в церкви русского посольства на службе, он потребовал от Софии обязательно посещать и лютеранские храмы. Когда же та отказалась, взбешенный Вильгельм II вообще запретил родственнице наведываться в Германию!
Цесаревич не проявлял никакого желания связать свою жизнь с «костлявой Маргаритой». Отец и мать никогда не смогли бы заставить сына жениться, слишком дорожа счастьем своих детей, чтобы принуждать их. Но для Ники подыскать невесту было нелегко. Брак непременно должен быть равнородным. Этого требовала традиция, престиж династии и империи. Одно время Мария Федоровна хотела заинтересовать сына принцессой Еленой – дочерью претендента на французский престол Людовика-Филиппа-Альбера герцога Орлеанского, графа Парижского, но в душе Николая Александровича эта партия не вызвала никакого отклика.
У наследника престола было несколько сердечных увлечений.
В юношеские лета воображение захватила кузина-ровесница, дочь Альберта-Эдуарда и Александры, английская принцесса Виктория Уэльская. Цесаревич начал с ней переписываться еще почти ребенком.
Виктория нравилась ему своей серьезностью, основательностью, «неженским» умом. В 1889 году, характеризуя принцессу-кузину, он писал Александру Михайловичу: «Она действительно чудное существо, и чем больше и глубже вникаешь в ее душу, тем яснее видишь все ее достоинства и качества. Я должен сознаться, что ее очень трудно сначала разгадать, т. е. узнать ее взгляд на вещи и людей, но эта трудность составляет для меня особую прелесть, объяснить которую я не в состоянии». Английская принцесса, помимо Цесаревича, очаровала еще двух русских великих князей. Она очень нравилась великому князю Александру Михайловичу («Сандро»), а уже значительно позже в нее влюбился брат Николая II великий князь Михаил Александрович. Но жизнь распорядилась так, что Виктория умерла старой девой в 1935 году, пережив всех своих русских поклонников.
Принцесса Виктория Уэльская, дочь Эдуарда VII.
Фотографы У. и Д. Дауни. Ок. 1890
Какое-то время русский престолонаследник симпатизировал княжне Ольге Александровне Долгорукой (в замужестве – Дитрихштейн)[64], а позже у него возникла связь с балериной! Это была восходящая звезда Императорской сцены Матильда Кшесинская[65]. Их роман развивался исподволь несколько лет.
Матильда Феликсовна Кшесинская – одно из самых известных имен в истории мирового балета. Невысокая (160 сантиметров), черноволосая, с некрупными, но выразительными чертами лица, с тонкой талией, с сильными мускулистыми ногами, балетной техникой она владела филигранно.
Кшесинская, если и не первая, то одна из первых балерин, превратила танец из набора заученных движений в живое экспрессивное действие. Она вдохнула в него энергию. Все ее подвижное тело, «до кончиков ногтей», участвовало в спектакле. Она отдавалась танцу целиком, излучая страсть, которая обжигала зрителей. Ее появление на сцене современники сравнивали с блеском молнии, а в конце XX века ее непременно назвали бы «сексуальной».
Кшесинская прожила без малого сто лет. Родилась в августе 1872 года в Лигово, под Санкт-Петербургом, умерла в декабре 1971 года в Париже. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, рядом со своим мужем, кузеном Николая II Великим князем Андреем Владимировичем (1879–1956), с которым обвенчалась во Франции в 1921 году.
Матильда Феликсовна Кшесинская в роли Эсмеральды.
Фотостудия Императорского Мариинского театра, Санкт-Петербург. Конец 1898 или 1899
Она прославилась как балерина, и эпитетом «выдающаяся» критика награждала ее не одно десятилетие. Первый раз вышла на большую сцену в петербургском Мариинском театре в 1890 году, а последний раз в 1936 году в лондонском Ковент Гарден, где исполнила русский танец. Ей тогда было почти 64 года, и подобного сценического долголетия балетное искусство еще не знало.
Матильда происходила из актерской семьи, и хотя потом писала и говорила, что ведет родословную от польского графского рода Красинских, аристократическая генеалогия так никогда и не была документально подтверждена. Но ее претензии были в конце концов удовлетворены. В эмиграции «парижский Царь» Кирилл Владимирович (старший брат мужа) «пожаловал» ей титул княгини Красинской (1926), затем светлейшей княгини Романовской-Красинской (1935).
Матильда всю жизнь до глубокой старости обожала игру в рулетку, бриллианты, икру, ананасы, устриц и… мужчин. В мужском обществе всегда чувствовала себя легко и свободно. Уже во вполне «перезрелых летах» позволяла себе флиртовать с мужчинами, которые порой годились ей не только в сыновья, но во внуки и даже правнуки. Матильду это никогда не смущало. Она любила жизнь, любила людей, а окружающий мир всегда был наполнен для нее «упоительными звуками» и «чарующими впечатлениями».
Ее прекрасно знали во всех игорных домах Европы, где она получила прозвище «Мадам Семнадцать», так как всю жизнь ставила только на число семнадцать, которое считала счастливым. Игроком она была азартным, немало выигрывала, но еще больше проигрывала, при этом всегда вставала из-за стола в ровном настроении и, выпив очередной бокал шампанского, покидала зал с неизменной улыбкой на устах. Ее походку и осанку называли царственными…
Матильда почти всю жизнь была «госпожа Эпатаж». Многое связанное с ней окружал ореол если и не скандала, то, во всяком случае, пикантности. Ее шумные великосветские «фуэте» неизменно привлекали внимание. Свои роли и на сцене, и в жизни она играла самобытно и с неизменным успехом…
Кшесинская бежала из России в феврале 1920 года, отплыв на итальянском пароходе из Новороссийска вместе со своим тогда еще «гражданским мужем» великим князем Андреем Владимировичем и его матерью великой княгиней Марией Павловной. Случилось это всего за «пять минут» до прихода красных. Исход происходил в атмосфере паники, хаоса, холода, голода. Тиф косил людей без разбора званий и положений. Кругом царили уныние и отчаяние.
Кшесинская таким настроениям не поддавалась. Жизнелюбие никогда не покидало ее. Она умудрялась делать гимнастику, маникюр и следить за прической даже на краю бездны. Потом о том времени у нее не осталось мрачных воспоминаний. Помнилось другое.
Как она с Великим князем Андреем и еще двумя друзьями в каком-то разрушенном железнодорожном вагоне пила шампанское, встречая 1920 год, и как раздобыли какао и шоколад. Когда же после мытарств покинула Россию, то первым делом бывшая прима Императорской сцены познакомилась с капитаном и отправилась к нему в рубку любоваться рассветом над Босфором.
Она не сетовала на обстоятельства, а воспоминания о потерянных в России драгоценностях и виллах не вызывали слез. Она не унывала даже в самые критические моменты. В Париже она основала балетную студию и достигла на педагогическом поприще как профессиональных, так и материальных успехов.
В Европе имя ее еще при жизни стало легендарным. О ней писали статьи и книги, у нее брали интервью, приглашали на светские приемы. Превозмогая возрастные немощи, она позволяла себе провести ночь в приятном обществе, где неизменно оставалась центром внимания. Это всегда льстило самолюбию старой женщины, придавало ей силы.