Смерть супруга привязала вдовствующую Императрицу к младшим детям, она стала о них заботиться и переживать, как не заботилась и не переживала во времена их детства. Теперь ей постоянно необходимо было их общество.
В 1896 году писала сыну Георгию из Царского Села, куда она прибыла всего на несколько дней после рождения в семье Николая II дочери Ольги. «Я приехала сюда, в Царское, в пятницу в 2 часа 30 минут. Сегодня уже восьмой день, как я здесь. Я думаю остаться до крестин, которые будут 14-го. Я очень рада, что нахожусь здесь с Ники и Аликс. Мне только жаль, что здесь нет Миши и Ольги, которые должны были остаться в Гатчине, потому что здесь дом переполнен и для них просто нет места. Мне их страшно не хватает. Они мой луч солнышка. Миша со своим хорошим настроением и своей веселостью всегда умеет меня насмешить и развеселить немного».
Рядом были семьи Ники и дочери Ксении[70], были уже две ее внучки, но Марии Федоровне не хватало общества Миши и Ольги, для которых именно она «была первым человеком на свете».
А «маленькие» становились большими, у них появлялся свой мир, однако мать того не замечала, да и не хотела замечать. Этот материнский эгоизм повлиял на судьбу и Михаила, и Ольги. Именно по настоянию матери младшая дочь была выдана замуж без любви за принца П. А. Ольденбургского, который к ней не испытывал ничего, кроме равнодушия.
В неменьшей степени «иго материнской заботы» сказалось на судьбе Михаила Александровича, которого мать беззаветно любила. Ему уже давно перевалило за двадцать лет, уже служил в Гвардии, командовал подразделением, а матушка все еще считала его «маленьким» и готова была не отпускать его без контроля ни на шаг. Между тем жизнь диктовала свои правила.
В июне 1899 года случилось большое несчастье. В далеком Абас-Тумане скончался Великий князь Георгий Александрович, брат Монарха, наследник престола, третий сын Марии Федоровны и Александра III. Это печальное событие принципиально изменило общественное положение Михаила Александровича. Из младшего брата он превратился в престолонаследника.
Хотя Царь к тому времени состоял уже почти пять лет в браке и имел троих детей, но все – девочки. Корона же должна была наследоваться лицом мужского пола. И самым близким из династии по степени родства с Монархом являлся Михаил. По этому случаю в особом царском манифесте говорилось: «Отныне, доколе Господу не угодно благословить Нас рождением сына, ближайшее право наследования Всероссийского Престола, на точном основании основного Государственного Закона о Престолонаследии, принадлежит Любезнейшему Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу».
Пять лет Михаилу «угодно было» исполнять роль наследника. Эта новая роль свалилась на него совершенно неожиданно, когда ему был почти двадцать один год. Он не думал, что это надолго, он собирался лишь временно исполнить свои высокие обязанности – помогать брату Ники. Правда, помощь эта сводилась главным образом к династическо-представительским обязанностям.
Сам Николай II не питал иллюзий насчет государственных способностей Михаила. В конце 1900 года Царь в Крыму тяжело заболел брюшным тифом, в какой-то момент положение сложилось критическое. Министр Императорского двора, ревностный служака барон Б. В. Фредерикс (1838–1927) счел необходимым обратиться к Николаю II с вопросом, не считает ли тот нужным пригласить в Ливадию брата «для замещения Его Величества на время болезни?» Ответ Императора внес полную ясность: «Нет-нет. Миша мне только напутает в делах. Он такой легковерный».
Находились и такие, кто подобную точку зрения не разделял. Всесильный в ту пору министр финансов С. Ю. Витте, напротив, чрезвычайно высоко отзывался о Михаиле. Он преподавал ему в течение двух лет политэкономию и «убедился в прекрасных человеческих качествах» и «замечательных способностях» своего ученика.
Примерно так же высказывался о русском престолонаследнике и германский Император Вильгельм II[71]. После того как в 1902 году Михаил погостил у Кайзера в Германии, «повелитель рейха» прислал Императрице Марии Федоровне восторженное письмо, где в превосходных степенях расписывал достоинства ее сына.
Сама же мать разделяла точку зрения Николая II: она считала Михаила не только «легковерным», но «легкомысленным». Мария Федоровна долго не могла успокоиться после того, как ее Миша – наследник престола! – отправившись в январе 1901 года в Англию с официальной миссией на похороны Королевы Виктории, умудрился «прозевать» саму процедуру погребения в Виндзоре, так как очень увлекся прогулкой по Лондону.
Вдовствующую Императрицу чрезвычайно заботило семейное будущее младшего сына. Считая его и в двадцать пять лет все еще «маленьким», она тем не менее постоянно думала о возможной невесте. Общественный ранг Михаила Александровича сам собой подразумевал, что будущий брак должен быть равнородным. Но здесь-то и таилась главная сложность.
Хорошо зная европейский династический мир, Мария Федоровна прекрасно была осведомлена и о всех возможных претендентках. Выбор на этой «ярмарке невест» был невелик, и среди нескольких самых именитых принцесс надо было выбрать ту, которая бы устраивала и Великого князя, и, естественно, его матушку.
Однако вдовствующую Императрицу не удовлетворяла ни одна: или дурна собой, или слишком близкая степень родства, или просто пустая глупышка. Пристрастиям самого сына она не придавала решающего значения: они ей казались несерьезными. Царица-мать была уверена, что у него «слишком доброе сердце» и что он «легко увлекается». В этих свойствах характера она видела большую опасность для будущего. Ход событий подтверждал ее опасения.
После почти десятилетнего ожидания 30 июля 1904 года у Царя и Царицы родился сын, названный Алексеем. В тот же день появился царский манифест, в котором говорилось, что «Отныне, в силу Основных государственных Законов Империи, сыну Нашему Алексею принадлежит высокое звание и титул Наследника Цесаревича со всеми сопряженными с ним правами».
Теперь, как злословили в высшем свете, «Михаил Александрович получил отставку». Сам «отставленный» не только не грустил по этому поводу, но даже наоборот, был преисполнен искренней радости. Великий князь Константин Константинович записал в дневнике 2 августа 1904 года: «В пять часов мы с женой поехали навестить Вдовствующую Императрицу и пили у нее чай… Был и отставной наследник Миша; он сияет от счастья, что больше не Наследник».
Было отчего «сиять». Он превратился в «обычного Великого князя», хотя и оставался возможным претендентом на трон, но лишь после Алексея. Он вообще эту мысль выбросил из головы, его династические преимущества не занимали. Интерес его теперь фокусировался совсем в другой области: он решил жениться. Страстность была присуща многим представителям сильной половины царской династии, в том числе и Михаилу.
Он влюблялся в жизни не раз, но лишь дважды его чувства затмевали рассудок. Впервые такое случилось в 1905 году: он вознамерился жениться на Александре Владимировне Коссиковской, фрейлине своей сестры Ольги. Когда родственники узнали о том, что Миша серьезно увлечен Коссиковской, то некоторые испытали шок.
Александра Владимировна Коссиковская.
Начало XX в.
Передавали как верное, что влюбленные давно уже тайно встречались, что они даже вынашивали план побега за границу, где собирались обвенчаться. Существовали ли подобные намерения в действительности или это лишь плод богатого светского воображения, – сложно сказать, но Царь Николай II и вдовствующая Императрица Мария Федоровна отнеслись к ним чрезвычайно серьезно.
С Михаилом состоялся разговор, но он ничего толком не прояснил. Сказал лишь, что «любит Дину» и что без нее «ему скучно». Даже из этих путаных слов нетрудно было заключить, что Михаил «увлечен выше всякой меры». Николай II счел необходимым взять с брата слово, что тот не сделает «недопустимого». Михаил обещал, однако затем прислал Императору письмо, где просил ни больше ни меньше о разрешении… жениться на Коссиковской. Монарх был обескуражен и послал матери письмо, где, во‑первых, заверил, что «никогда не даст своего согласия», а, во‑вторых, просил матушку помочь «удержать его».
Мария Федоровна чрезвычайно взволновала вся эта история. Зная младшего сына, она не очень полагалась на его «слово», не сомневаясь, что тот слишком мягкохарактерный. Если около него окажется сильная женщина, то она быстро добьется всего, и все слова, даже самые торжественные, окажутся выброшенными на ветер.
Почти весь 1906 год царские родственники пытались образумить Михаила. После одной из таких «душеспасительных бесед» сестра Ксения записала в дневнике 16 августа: «Говорила с Мишей. Просто отчаяние, он твердо стоит на своем, и никакие доводы больше не помогают. Говорит, что потерял всякое чувство сожаления, привязанности и только хочет одного!»
Прошло еще несколько месяцев, прежде чем эта история разрешилась к удовлетворению царской родни. Михаил был отправлен за границу с надежной свитой, а Дину Коссиковскую попросили оставить столицу.
Казалось бы, что теперь Марии Федоровне и Императору можно было вздохнуть свободно. Но это оказалось лишь кратковременной передышкой. Впереди их ждало еще большее потрясение. Если «первый тайм» в борьбе за свое личное счастье Михаил проиграл, то во втором – оказался победителем…
Вскоре после того, как брат Царя расстался с Коссиковской, на его жизненном пути встретилась новая «пассия». Это была дочь адвоката Наталья Сергеевна Шереметевская (1880–1952). Она родилась в дачном поселке Перово под Москвой, в 1902 году вышла замуж за представителя известной купеческой семьи Сергея Ивановича Мамонтова, от которого родила дочь Наталью. Брак этот оказался недолгим, в 1905 году она добилась развода. Связи отца в адвокатуре Москвы помогли без особых помех сладить разводное дело.
В том же году Наталья Сергеевна вышла замуж за поручика Владимира Владимировича Вульферта, служившего в лейб-гвардии Кирасирском полку. Дочь адвоката стала полноправной «полковой дамой». В том же Гвардейском подразделении служил и Великий князь Михаил Александрович, что предопределило неизбежность встреч на полковых праздниках и вечерах.