н и в мыслях не имел, что юный и здоровый Петр II умрет, не оставив наследника. Правда, и Елизавета была не чужая семейству Меншиковых: в детстве она много времени пировала в их дворце на набережной Невы под присмотром жены Александра Даниловича Дарьи и дружила с тремя его детьми. А впрочем, завещание Екатерины так и не опубликовали при ее жизни, а потому оно не имело юридической силы. Итак, Меншиков перевез Петра в построенный для него дворец на набережной Васильевского острова, обручил со своей дочерью Марией и решил, что упрочил свое будущее.
А. Ростовцев. «Меншиковский дворец». 1717 г.
Однако мы уже знаем, что все пошло не так. С молодым царем сдружились Долгорукие и увезли его в Москву. Меншиков со всем семейством отправился в Березов. Долгоруким удалось также поссорить тетку и племянника и добиться удаления Елизаветы от Двора. Потом скончался и Петр II, и Тайный совет возвел на престол Анну Иоанновну, а Елизавета осталась в полудобровольной ссылке под Москвой.
Неизв. худ. Петр II. Ок. 1800 г.
Костомаров рассказывает об этом периоде: «Елисавета проживала в селе Покровском, теперь уже вошедшем в черту города Москвы, но по временам ездила в село Измайлово к царевне Екатерине Ивановне, которая там усердно занималась женским хозяйством: под ее наблюдением ткались холсты, вышивались церковные облачения. Что касается до Елисаветы, то ее любимым занятием было собирать сельских девушек, заставлять их петь песни, водить хороводы, и сама она принимала в них участие со своими придворными фрейлинами; зимою она каталась по пруду на коньках и ездила в поле охотиться за зайцами. Она ездила часто также в Александровскую слободу и полюбила это место, известное в русской истории тем, что там Иван Васильевич Грозный совершал большую часть своих мучительств. Елисавета приказала там себе построить два деревянных дворца на каменном фундаменте: один зимний, другой летний; близ летнего у ворот была построена церковь во имя Захария и Елисаветы, где Елисавета Петровна часто слушала богослужение. Проживая в Александровской слободе, она занималась соколиною охотою и ездила в пригородное село Курганиху, где был большой лес; там производили ей в забаву травлю волков. О Маслянице собирались к ней слободские девушки кататься в салазках, связанных между собою ремнями; Елисавета заставляла их петь песни и угощала цареградскими стручками, орехами и маковой сбоиною. У некоторых жителей она воспринимала детей от св. купели, и были такие, что ей в угоду переменяли свои родовые прозвища. Елисавета развела там фруктовый сад, и то место, где был этот сад, теперь уже застроенное домами, до сих пор носит название Садовни. За пять верст кругом слободы царевна потешалась охотой на лосей и оленей, и долго глубокие старики вспоминали о ее житье-бытье в этом тихом приюте. В эпоху воцарения на русском престоле Анны Ивановны Елисавета Петровна, по словам иностранных источников, жила в совершенном отчуждении от современных политических дел». Анна Иоанновна пыталась выдать ее замуж… за шаха персидского Надира, но дальше обсуждений дело не пошло.
Анна Иоанновна выделила Елизавете на содержание всего 30 000 рублей в год, что было явно недостаточно. Уже став императрицей, Елизавета будет то ли жаловаться, то ли хвастаться Екатерине, упрекая ту за мотовство. «Между прочим она говорила, что ей очень хорошо известно, как нужно управлять имением, что она научилась этому в царствование Императрицы Анны, что, не получая больших доходов, она не позволяла себе роскошничать и не делала долгов, боясь погубить свою душу, что если бы она в то время умерла с долгами, то никто не стал бы платить за нее и душа ее пошла бы в ад, чего она не хотела; что для этого, будучи у себя дома и запросто, она нарочно ходила в самом простом костюме, в сереньком платье и белой тафтяной кофте, этим делала экономию и никак не позволяла себе наряжаться в богатое платье в деревне или в дороге», — напишет Екатерина в своих мемуарах.
Позже Анна Иоанновна приглашает ее в Петербург. Мы видели Елизавету на свадьбе Анны Леопольдовны и знаем, что именно она в конце концов отправила Анну Леопольдовну в изгнание и заняла трон. Мы знаем также, что до конца жизни ее мучило чувство вины за то, как она поступила со своей родственницей и, главное, с ее сыном, законным императором Иоанном Антоновичем. Елизавета старалась изгладить всякую память о его существовании: даже вывела из обращения и переплавила монеты, отчеканенные в то недолгое время, пока Иоанн оставался на престоле. И она постоянно ездила по всей России, по церквям и монастырям — отмаливать свои грехи. Но так и не могла решиться освободить Иоанна Антоновича и все брауншвейгское семейство, а значит не могла рассчитывать на прощение.
На вершине
Переворот и свержение законно коронованного монарха нужно было объяснить и оправдать. Для этого подготовили манифест «О вступлении на престол Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, и об учинении присяги». В нем говорилось: «Объявляем во всенародное известие. Как то всем уже чрез выданный в прошлом 1740 году в Октябре месяце 5 числа Манифест известно есть, что блаженныя памяти от Великой Государыни Императрицы Анны Иоанновны, при кончине Ее, Наследником Всероссийского Престола учинен внук Ее Величества, которому тогда еще от рождения несколько месяцев только было, и для такого его младенчества правление Государственное чрез разные персоны и разными образы происходило, от чего уже как внешние, так и внутрь Государства беспокойства и непорядки, и, следовательно, немалое же разорение всему Государству последовало б; того ради все Наши, как духовного, так и светского чинов верные подданные, а особливо Лейб-Гвардии Наши полки всеподданнейше и единогласно Нас просили, дабы Мы, для пресечения всех тех происшедших и впредь опасаемых беспокойств и непорядков, яко по крови ближняя, Отеческий Наш Престол Всемилостивейше восприять соизволили, и по тому Нашему законному праву, по близости крови к Самодержавным Нашим вседражайшим Родителям, Государю Императору Петру Великому и Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, и по их всеподданнейшему Наших верных единогласному прошению, тот Наш Отеческий Всероссийский Престол Всемилостивейше восприять соизволили: о чем всем впредь с обстоятельством и с довольным изъяснением Манифест выдан будет; ныне же, по всеусердному всех Наших верноподданных желанию, Всемилостивейше соизволяем в том учинить Нам торжественную присягу».
Коронация Елизаветы. Гравюра сер. XIX в.
Примерно так же выглядел Манифест о вступлении на престол Ивана VI — несчастного сына Анны Леопольдовны. Это может показаться странным, но только на первый взгляд. Все правители того времени искали себе опору в личности Петра, память о котором была еще свежа, но который уже начал превращаться из живого, весьма резкого, непредсказуемого и деспотичного человека в икону идеального правителя. Позже Елизавета через Шувалова поручит написать «Историю Петра Великого» самому Вольтеру. Историки XIX века найдут в этой книге немало огрехов, но главная ее мысль: «Россия была страна варварская, Петр просветил ее» — устраивала дочь Петра как нельзя лучше.
М. Караваджо. Елизавета в малой короне
Присяга новой императрице звучала так: «Аз, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием, что хощу и должен своей природной и истинной Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыне, Императрице Елизавете Петровне, Самодержице Всероссийской, и прочая, и прочая, и прочая, и по Ней Ее Императорского Величества Высоким законным Наследникам, которые по изволению и Самодержавной Ее Императорского Величества власти избраны и определены, и к восприятию Престола удостоены будут, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть, и все к Высокому Ее Императорского Величества Самодержавству, силе и власти принадлежащие права и прерогативы (или преимущества) узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в том во всем живота своего в потребном случае не щадить, и при том, по крайней мере, стараться споспешествовать все, что к Ее Императорского Величества верной службе и пользе Государственной во всяких случаях касаться может; об ущербе же Ее Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися буду; когда же к службе и пользе Ее Величества какой тайное дело, или какое б оное ни было, которое приказано мне будет тайно содержать и то содержать в совершенной тайне, и никому не объявлять, кому о том ведать не надлежит и не будет повелено объявлять, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной, так и по особливой) определенной и от времени до времени Ее Императорского Величества именем (от представленных надо мною начальников) определяемых инструкциям, и регламентам, и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы, ни вражды, противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя весть и поступать, как доброму и верному Ее Императорского Величества рабу и подданному благопристойно есть и надлежит. И как я пред Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы, целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь».
К. Пренне. «Конный портрет императрицы Елизаветы Петровны со свитой». 1750-е гг.
Новую правительницу приветствовали русские поэты. Ломоносов написал «Оду на день восшествия на престол», в ней есть такие стоки:
Все холмы покрывают лики;
В долинах раздаются клики:
Великая Петрова дщерь
Щедроты отчи превышает,
Довольство муз усугубляет
И к счастью отверзает дверь.
Это имя, «дщерь Петрова», отныне закрепилось за Елизаветой, подчеркивая ее связь с отцом и связь ее царствования с царствованием Петра. Как будто и не было никакого Петра II, Анны Иоанновны и уж подавно Анны Леопольдовны, а была лишь непрерывная линия наследования от отца к дочери.