И вот летом 1884 года 19-летняя гессенская принцесса прибыла в украшенном цветами поезде в столицу Российской империи. Вместе с прекрасной невестой приезжает и ее младшая сестра — принцесса Алиса.
Великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна
Свадебные торжества решили провести в Царском Селе. 8 июня 1884 года 16-летний Николай записывает в своем дневнике, который приучен вести с детства: «Встретили красавицу невесту дяди Сережи, ее сестру и брата. Все семейство обедало в половине восьмого. Я сидел рядом с маленькой двенадцатилетней Аликс, и она мне страшно понравилась». А позже: «Мы играли и бегали в саду. Мы с Аликс дарили друг другу цветы». И наконец: «Мы с Аликс написали свои имена на оконном стекле Итальянского дома (мы любим друг друга)».
Матильда
Но, кроме Аликс, в жизни Николая была еще одна женщина.
Двадцатилетний офицер лейб-гвардейского Гусарского полка, как и полагалось гусарским офицерам, жил в свое удовольствие и веселился, как мог. В его дневнике можно встретить такие записи: «23 мая. Обедали в 8½ и вечером играли в попрыгушки»; «17 сентября. Ездили на велосипедах и здорово подрались яблоками. Хорошее времяпрепровождение для мальчиков 25-ти лет!»; «22 июня 1890 г. Бивак у Царской Славянки… Замечательно весело провели всю ночь: обедали, возились на сене, бегали в саду, лазали на крышу и после ужина рассказывали анекдоты. Вечер и ночь были идеальны»; «11 июля. Проснулся на диване около ванной комнаты. Чувствовал себя крайне неблагонадежным целый день, как будто эскадрон во рту ночевал… Вернувшись к себе после завтрака, у меня начались прискорбные последствия пирушки. Поспал у Мама на кушетке, потом погулял и пришел домой к чаю, который совсем не хотелось пить»; «31 июля. Вчера выпили 125 бутылок шампанского».
Правда, одновременно с этим отец приглашает его участвовать в заседаниях Государственного совета и Кабинета министров. По предложению министра путей сообщения С. Ю. Витте, Николай в 1892 году для приобретения опыта в государственных делах назначается председателем комитета по постройке Транссибирской железной дороги. Словом, в его жизни было место и для серьезных занятий, и для лихих гусарских пирушек.
И как многие молодые офицеры, он начал волочиться за балеринами. Разумеется, в своем дневнике он об этом не пишет, ведь записи предполагали некоторую «публичность»: в детстве их мог прочесть наставник, позже — отец. Поэтому все выглядит очень благопристойно: «23 марта 1890 г. Поехали на спектакль в Театральное училище. Были небольшие пьесы и балет — очень хорошо. Ужинали с воспитанницами»; «6 июля. Спал до 5½ дня. После обеда поехали в театр. Положительно, Кшесинская 2-я меня очень занимает»; «17 июля. Поехали в театр… Кшесинская 2-я мне, положительно, очень нравится»; «30 июля. Были в театре… Разговаривал с маленькой Кшесинской через окно».
Но вскоре им приходится прощаться, полк уходит на маневры под Нарву. Николай пишет в дневнике: «31 июля. После закуски в последний раз поехал в милый красносельский театр. Простился с Кшесинской». Но проститься не так просто: уже 1 августа он записывает: «В 12 ч. было освящение штандартов. Стояние в строю дивизии у красносельского театра дразнило своими воспоминаниями!».
Но почему Кшесинская 2-я?
Матильда Феликсовна родилась 18 (31) августа 1872 года в большой театральной семье. Ее отец Феликс Иванович, брат Иосиф и старшая сестра Юлия (ее-то и называли Кшесинской-первой) также танцевали на сцене. Девочка училась в Петербургском Императорском театральном училище и дебютировала на сцене Большого театра.
Матильда Кшесинская
Именно на выпускном вечере в Театральном училище 23 марта 1890 года и увидел ее впервые Николай. На этом вечере он, по заведенной традиции, был вместе с родителями и четырьмя братьями отца. Семнадцатилетняя Матильда исполняла па-де-де из балета «Тщетная предосторожность» — веселой истории о двух крестьянах, Лизе и Колене, полюбивших друг друга и обвенчавшихся, несмотря на недовольство матери Лизы, которой вовсе не нравился бедняк Колен и которая мечтала выдать дочь за сына местного богача. После спектакля в большом зале происходило представление выпускников Императорской семье. Кшесинская вспоминает: «Из зала было видно, как из театра вышла Царская семья и медленно двигалась в нашем направлении. Во главе шествия выделялась маститая фигура Императора Александра Третьего, который шел под руку с улыбавшейся Императрицей Марией Федоровной. За ним шел еще совершенно молодой Наследник Цесаревич Николай Александрович и четыре брата Государя…
По традиции представляли сначала воспитанниц, а потом приходящих. Но Государь, войдя в зал, где мы собрались, спросил зычным голосом: „А где же Кшесинская?“
Я стояла в стороне, не ожидая такого нарушения правил. Начальница и классные дамы засуетились. Они собирались подвести двух первых учениц, Рыхлякову и Скорсюк, но тотчас подвели меня, и я сделала Государю глубокий поклон, как полагалось. Государь протянул мне руку со словами:
— Будьте украшением и славою нашего балета.
Я снова сделала глубокий реверанс и в своем сердце дала обещание постараться оправдать милостивые слова Государя. Потом я поцеловала руку Государыни, как требовалось.
Я так была ошеломлена тем, что произошло, что почти не сознавала происходящего вокруг меня. Слова Государя звучали для меня как приказ. Быть славой и украшением русского балета — вот то, что теперь волновало мое воображение. Оправдать доверие Государя было для меня новой задачей, которой я решила посвятить мои силы».
Потом гости стали рассаживаться за столы, и император, по словам Матильды, усадил ее рядом с собой. «Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам: „Смотрите только не флиртуйте слишком“, — вспоминает балерина и продолжает: — Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в Наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на Наследника, я забывала об этом, все было как сон».
В этот день Матильда запишет в своем дневнике: «Состоялся наш школьный спектакль. У меня был голубой костюм, я надела свои цветы, ландыши, костюм вышел очень изящный. Наконец приехали Государь и Государыня, Наследник. Все бросились к дверям, и я тоже, но осталась позади всех: мне не хотелось толкаться, я знала, что еще увижу Их Величеств.
После спектакля вся Царская фамилия осталась с нами ужинать. Мы сговорились просить Государя сесть за наш стол. Наследник, что-то сказав, сел возле меня. Мне было очень приятно, что Наследник сел возле меня.
Наследник тотчас обратился ко мне и очень меня хвалил. Он меня спросил, кончаю ли я в этом году училище, и, когда я ему ответила, что кончаю, он добавил: „И с большим успехом кончаете!“. Когда Наследник заговорил с Женей, я незаметно могла его разглядывать. Он очень понравился, и затем я уже разговаривала с ним кокетливее и смелее, не как ученица».
Позже Кшесинская блистала на сцене. Она первая из русских балерин повторила 32 фуэте, исполненные итальянской примой-балериной Пьериной Леньяни на премьере балета «Золушка» на музыку Б. А. Фитингоф-Шеля на сцене Императорского Мариинского театра в Петербурге, 5 декабря 1893 года.
Матильда Кшесинская в костюме к балету «Камарго». Ок. 1902 г.
Наступило лето, гусары выехали в Красное Село на маневры, туда же отправилась и балетная труппа. Тогда-то Николай и признался в своем дневнике, что «Кшесинская 2-я» ему очень нравится. А Кшесинская пишет о том, как видела наследника в зале и за кулисами и как «необъяснимое чувство охватило меня… Я смотрела ему в глаза с волнением, не скрывая улыбки удовольствия и минутного блаженства».
Позже в своих мемуарах она будет вспоминать: «Я влюбилась в Наследника с первой нашей встречи. После летнего сезона, когда я могла встретиться и говорить с ним, мое чувство заполнило всю мою душу, и я только о нем могла думать. Мне казалось, что хоть он и не влюблен, но все же чувствует ко мне влечение, и я невольно отдавалась мечтам. Нам ни разу не удавалось поговорить наедине, и я не знала, какое чувство он питает ко мне. Узнала я это уже потом, когда мы стали близки».
А в Ильинское, имение великого князя Сергея Александровича, в гости к Элле приезжают две ее сестры: старшая — Виктория, и младшая — Алиса. И Николай записывает в своем дневнике: «Боже! Как мне хочется поехать в Ильинское! Теперь там гостит Виктория с Аликс. Иначе если я ее не увижу теперь, то придется ждать целый год, а это тяжело!!!».
Потом Николай уезжает в кругосветное путешествие. Кшесинская пишет: «Я по газетам следила за его путешествием и всегда знала, где он находится в данный момент. Хотя я никогда не рисовала раньше, я занялась рисованием, и мне удалось снять копию карандашом с гравюры Наследника, а потом срисовать его портрет с фотографии в морской форме, но этот портрет я не успела закончить… Главными пунктами остановок были Каир, Бомбей, Калькутта, Цейлон, Сингапур, Сайгон, Нагасаки и Киото. 29 апреля (11 мая) 1891 года Наследник прибыл в Оцу, и там произошло на него покушение. Японский фанатик ударил его саблей по голове, и только благодаря присутствию духа Королевича Георгия, успевшего палкой отвести удар и тем самым уменьшить его силу, рана не оказалась смертельной. Но след от нее остался у Наследника на всю жизнь, и он говорил, что у него бывают головные боли на этом месте. О покушении мы узнали тотчас, но без подробностей. Первое время никто даже не знал, в каком состоянии было здоровье Наследника. Можно себе представить мой ужас при этом известии и как я была счастлива, когда наконец дошли более успокоительные вести».
Карандашный портрет Николая, нарисованный Матильдой Кшесинской
Николай вернулся в Россию, но ненадолго — Матильда всего один раз встретила его в театре, а потом он снова уехал с родителями в Данию. Матильда снова увидит его лишь в январе 1891 года. В этот день Матильда запишет в своем дневнике: «Я пошла по коридору 2-го яруса театра. Увидела Наследника и забыла все, что делается вокруг меня. Но как я была безумно счастлива, когда Наследник подошел ко мне и подал мне руку. Я почувствовала его долгое крепкое пожатие руки, ответила тем же и пристально посмотрела ему в глаза, устремленные на меня. Я не в силах описать, что со мной делалось, когда я приехала домой. Я не могла ужинать и, убежав к себе в комнату, рыдала, и у меня так болело сердце. Первый раз я почувствовала, что это не просто увлечение, как я думала раньше, а что я безумно и глубоко люблю Цесаревича и что никогда не в силах буду его забыть».