Заведующий канцелярией Министерства Императорского двора полковник A. A. Мосолов писал, «что, по установленному в Министерстве Императорского двора порядку, письма и ходатайства, заключающие в себе подобного рода советы, оставляются без ответа и без дальнейшего движения».
Но императрица постоянно чувствовала, что не оправдывает ожидания подданных. Нервы ее были так расстроены, что у нее развилась ложная беременность. Она располнела, ощущала все признаки беременности, но по вполне понятным причинам не торопилась сообщать о ней. Наконец скрывать изменения уже было нельзя, и о беременности объявили официально. Сергей Юльевич Витте писал: «Императрица перестала ходить, все время лежала. Лейб-акушер Отт со своими ассистентами переселился в Петергоф, ожидая с часу на час это событие. Между тем роды не наступали. Тогда профессор Отт начал уговаривать Императрицу и Государя, чтобы ему позволили исследовать Императрицу. Императрица по понятным причинам вообще не давала себя исследовать до родов. Наконец она согласилась. Отт исследовал и объявил, что Императрица не беременна и не была беременна, что затем в соответствующей форме было объявлено России».
А вот отрывок из письма великой княжны Ксении Александровны княгине A. A. Оболенской, ближайшей фрейлине и подруге императрицы-матери Марии Федоровны: «Мы все ходим как в воду опущенные со вчерашнего дня… бедная А. Ф. оказалась вовсе не беременна — 9 месяцев у нее ничего не было и вдруг пришло, но совершенно нормально, без болей. Третьего дня Отт ее видел в первый раз и констатировал, что беременности никакой нет, но, к счастью, внутри все хорошо. Он говорит, что такие случаи бывают и что это происходит вследствие малокровия».
Великий князь Константин Константинович записал в своем дневнике 20 августа 1902 года: «С 8 августа ежедневно ждали разрешения от бремени Императрицы… Аликс очень плакала, когда наконец допущенные к ней доктор Отт и Гюнст определили, что беременности нет, но и не существовало».
Факт ложной беременности решили скрыть и 21 августа 1902 года опубликовали сообщение: «Несколько месяцев назад в состоянии здоровья Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны произошли перемены, указывающие на беременность. В настоящее время, благодаря отклонению от нормального течения, прекратившаяся беременность окончилась выкидышем, совершившемся без всяких осложнений при нормальной температуре и пульсе. Лейб-акушер Д. О. Отт. Лейб-хирург Гирш. Петергоф 20 августа 1902 года».
Разумеется, этому сообщению не верили. Государственный секретарь A. A. Половцов в августе 1902 года писал: «Во всех классах населения распространились самые нелепые слухи, как, например, что императрица родила урода с рогами». Другие обвиняли императрицу в неадекватном поведении. Тот же Витте называет ее «ненормальной истеричной особой».
А великая княгиня Мария Александровна после своего посещения России пишет: «Такое впечатление, что Ники и Аликс скрываются от всех больше, чем когда-либо, и не встречаются ни с кем». И добавляет: «Аликс совсем не пользуется популярностью». Но Николай все же сделал последнюю попытку.
Великие княгини Ольга и Татьяна в формах подшефных полков. Царское Село. 1910-е гг.
В 1903 году, когда Дом Романовых праздновал свое 290-летие, в Зимнем дворце состоялся так называемый «Исторический бал» — маскарад, на котором император и императрица, многочисленные родственники и приближенные императора появились в костюмах XVII века — в роскошных одеждах московских царей и цариц, бояр и боярышень, стрельцов и сокольничих. Николай — в костюме Алексея Михайловича, его любимого русского царя, Александра Федоровна — в платье царицы Марии Милославской. Бал начали русской пляской и хороводом, который вели великая княгиня Елизавета Федоровна и княгиня Зинаида Юсупова. Потом были вальсы, кадрили, мазурки, потом ужин под пение Архангельского хора.
Исторический костюмированный бал 1903 г.
Великий князь Александр Михайлович писал в своих воспоминаниях: «22 января 1903 года „весь“ Петербург танцевал в Зимнем дворце. Я точно помню эту дату, так как это был последний большой придворный бал в истории Империи.
Почти четверть столетия прошло с той достопамятной ночи, когда я и Ники смотрели на появление Царя Освободителя под руку с княгиней под сводами этих зал, отражавших в своих зеркалах семь поколений Романовых. Внешность кавалергардов оставалась все та же, но лицо Империи резко изменилось. Новая, враждебная Россия смотрела чрез громадные окна дворца. Я грустно улыбнулся, когда прочел приписку в тексте приглашения, согласно которому все гости должны были быть в русских костюмах XVII века. Хоть на одну ночь Ники хотел вернуться к славному прошлому своего рода».
После бала всех участников праздника сфотографировали петербургские фотографы, и позже выпустили альбом, экземпляры которого распространялись за определенную плату. Собранные средства пошли на благотворительные цели.
Мы не знаем, о чем думал Николай, глядя на кружащиеся пары. Возможно, он надеялся, что ему удастся прийти к такому же согласию со своим народом. Но, скорее всего, он не сомневался, что это согласие непоколебимо. Что в его праве на самодержавную власть не сомневается никто, кроме нескольких смутьянов. Во всяком случае, что касается Александры Федоровны, то, судя по отзывам современников, она верила, что народ по-прежнему любит царя, а мешают всему дурные министры. И она всеми силами пыталась оградить Николая от их влияния.
Ненавистная немка
Николай стремился, продолжая политику отца, закрепиться на восточном побережье страны — в Маньчжурии и в Порт-Артуре, незамерзающей гавани для российского флота. Это привело к войне с Японией, поражение в которой ударило по репутации царской семьи.
В разгар Русско-японской войны в семье Николая родился долгожданный наследник. «Я чувствую себе более счастливым от известия о рождении сына и наследника, чем при вести о победе моих войск, — писал Николай, — ибо знаю — это знак того, что война будет успешно завершена». Народ тоже ликовал.
Но мы уже знаем, что их надежды не сбылись. Война закончилась катастрофой в Цусимском проливе и поражением русской армии на суше. А у новорожденного после пересечения пуповины кровотечение никак не прекращалось, и Александра с ужасом поняла, что ее сын болен гемофилией. Этот факт долго скрывали от общественности, что привело к еще большей замкнутости царской семьи и к еще большему недоверию к ней. После событий «Кровавого воскресенья» в России возобновили свою активность террористические организации, от бомбы которых погиб дядя императора, муж Елизаветы Федоровны, великий князь Сергей Александрович, позже убиты министры Сипягин, Плеве, Столыпин. Императрица с детьми почти не покидали Царское Село. Император жил с ними и при необходимости ездил в Петербург. Когда он уезжает надолго, императрица пишет ему: «Очень грустно мне не сопровождать тебя, но мне казалось, что мне лучше остаться спокойно здесь с детками. Душа и сердце всегда с тобой: с нежной любовью и страстью окружаю тебя своими молитвами. Я рада поэтому, что, как только ты завтра уедешь, я могу пойти ко всенощной, а утром в 9 часов к обедне».
Николай II и Александра Федоровна с сыном
В другом письме: «С эгоистической точки зрения, я страшно страдаю от этой разлуки. Мы не привыкли к ней, и я так бесконечно люблю моего драгоценного милого мальчика. Вот уже скоро двадцать лет, что я принадлежу тебе, и какое блаженство это было для твоей маленькой женки!».
В Александровском дворце вставали рано — в половине девятого. Александра Федоровна еще в постели пила гоголь-моголь. В девять Николай пил чай у себя в кабинете и шел на прогулку по парку. С десяти часов он принимал первые доклады. Дети в это время занимались с приехавшими из Петрограда учителями.
А. М. Горностаев. Александровский дворец. 1847 г.
Завтрак подавался в час. После завтрака Николай работал в кабинете, затем гулял по парку вместе с детьми и снова принимал приезжавших из Петербурга министров. Александра Федоровна занималась рукоделием или рисовала. В пять часов пили чай без посторонних, в кругу семьи. Затем дети обычно делали уроки, взрослые занимались государственными делами.
Обедали в восемь часов. Александра Федоровна была вегетарианкой. Она питалась по особому режиму и пищу для нее подогревали на специальных спиртовках прямо перед подачей на стол.
В одиннадцать часов снова пили чай с подсушенным хлебом и английскими бисквитами. На чаепитие собирались в кабинете Александры Федоровны. В этой комнате на столе был звонок с тремя кнопками. Рубиновая вызывала лакея, жемчужная — прислугу, когда нажимали на бриллиантовую, звонок раздавался в детской, и дети сбегали по лестнице через ванную государыни в ее кабинет. Там, в углу, стояла большая корзина с игрушками, и после чая дети играли на полу.
По вечерам обычно читали. Александра Федоровна очень любила эти вечерние чтения и никогда их не пропускала. Читал обычно сам Николай по-русски, по-английски, по-французски, по-датски и по-немецки. Государыня обычно выбирала философские или религиозные книги. Николай II предпочитал художественную литературу, очень любил Гоголя и превосходно читал вслух. Но много заниматься чтением ему не удавалось. Начальник канцелярии Министерства Императорского двора Александр Александрович Мосолов вспоминает, что заведующий собственной его величества библиотекой Щеглов представлял царю каждый месяц по меньшей мере двадцать интересных книг, вышедших за этот период. В Царском Селе книги эти лежали на столе в комнате, близ покоев императрицы. Прикасаться к ним нельзя было никому из прислуги и даже детям императора — Николай раскладывал их в особом, одному ему понятном порядке. Вероятно, дело было в том, что читать ему приходилось изредка, урывками, и он попросту боялся забыть, где остановился.
Интерьер Александровского дворца. Полукруглый зал. Здесь при Николае II на Рождество зажигалась елка