камергера, а через год он был удостоен ордена Святой Анны. В исторических данных не отмечено, чтобы Василий Иванович злоупотреблял своим особым положением при императрице. Разумеется, он пользовался ее исключительным доверием и был вхож к ней в любое время, что означало его огромное влияние при дворе. Известно, что многие вельможи пытались заручиться его расположением при решении личных вопросов. В 1756 г. Василия Чулкова наградили орденом Святого Александра Невского. Через четыре года ему было присвоено звание генерал-поручика, а весной 1762 г. он был отставлен от службы в звании генерал-аншефа. Скончался Василий Иванович в собственном имении в 1775 г.
Арман Лесток (1692 – 1767)
Этот непревзойденный мастер закулисных интриг, граф, государственный деятель, придворный медик и фаворит родился в 1692 г. Герман (или Арман – на французский манер) Лесток оставил во Франции старинное, но обедневшее поместье с портретами своих именитых предков и отправился искать счастья при дворах европейских государей. Заслужив там репутацию «аптекаря и хирурга», Лесток в 1713 г. появился при дворе Петра I. Отличаясь щегольством, обходительностью и приятной внешностью, Арман очаровал буквально всех и приобрел расположение самого императора. Он был неплохим медиком, но гораздо больше – повесой и беззастенчиво пользовался вниманием женщин. При этом постоянно сидел без денег и был известен как завзятый кутила. Петр I закрывал глаза на шалости своего аптекаря, оплачивал его карточные долги, но это не могло длиться вечно. Пробыв примерно семь лет при русском дворе, Лесток так и не научился осознавать грань ему дозволенного и в результате был отправлен в казанскую ссылку с формулировкой «за обольщение дочери знатной персоны».
После смерти императора Петра Екатерина I, по некоторым сведениям, также одаривавшая Лестока своей благосклонностью, вернула провинившегося фаворита ко двору и снова сделала его придворным хирургом.
Неунывающий интриган, авантюрист и повеса, Лесток заслужил безусловную симпатию опальной цесаревны. Он всегда был в курсе последних сплетен, знал, где можно раздобыть денег, и близко общался с посланниками европейских держав при русском дворе. К Елизавете Арман Лесток был вхож в любое время и, по словам современников, «весьма с ней фамильярен». Со временем из «сердечного друга» он превратился в доверенное лицо, востребованное более по своим профессиональным качествам, нежели по личным. Именно к нему часто обращалась цесаревна с просьбой прописать снадобье от «любовных недугов», происходивших от ее новых «симпатий». Лесток не был ревнив или мстителен, удачно совмещая европейское пренебрежение к условностям с истинно русской ленью. Ему нельзя было отказать в известном политическом чутье. Именно поэтому, не довольствуясь сложившимся положением вещей, он деятельно вмешивался в закулисные дворцовые интриги. Являясь по сути одним из вдохновителей дворцовой авантюры 1741 г., он до самого последнего момента только обнадеживал и подталкивал цесаревну к активным действиям, обещая ей поддержку европейских посланников и их королевских домов. Окончательный же выбор был за самой Елизаветой, и когда наступил благоприятный момент, Лесток не преминул им воспользоваться. За свои неоценимые услуги лейб-медик после благополучного исхода дворцовой авантюры получил неограниченный доступ в покои императрицы, оплату всех своих долгов и материальные пожалования. Кроме того, предприимчивый Лесток обрел возможность большого влияния на государственные дела. Многие придворные пользовались его протекцией при решении личных вопросов, за что, по свидетельству современников, выкладывали немалые суммы. По слухам, этому Лесток научился еще у Екатерины I. Известно, что жена Петра не гнушалась за свое ходатайство перед самодержавным супругом или передачу в нужный момент особой челобитной брать с сановников гонорар в виде комиссии со «стоимости дела» и аккуратно откладывала полученные деньги впрок. Собранные за годы супружества средства она размещала в двух европейских банках, и только ее скандальная связь с камергером Виллемом Монсом положила конец этой идиллии. Разгневанный Петр I арестовал счета неверной жены и конфисковал их содержимое. Говорят, что лейб-медик был причастен к приключению императрицы и от неминуемой расправы его спасло только чудо. Влияние Лестока при дворе было настолько велико, что буквально все стремились заручиться его поддержкой. Суровый вице-канцлер А. Бестужев-Рюмин вынужден был находить с ним общий язык, хотя и считал лейб-медика тайным агентом иностранных держав. Время показало, что вице-канцлер был прав. Классическая галльская веселость сочеталась у Армана Лестока с истинно немецкой практичностью. Понимая, что прежние заслуги забываются, а сегодняшний почет не может длиться вечно, Лесток вел свою дипломатическую игру с иностранными посланниками и их государями. Профранцузская политика, к которой он склонял императрицу, имела простое объяснение: историческая родина выплачивала фавориту пенсию, которую он исправно получал, не довольствуясь придворным жалованьем и различными побочными доходами. Такое двуличие возмутило принципиального Бестужева, и он окружил Лестока пристальным вниманием, не имевшим ничего общего с личным расположением. Из добытых им сведений явствовало, что означенный лейб-медик, кроме того, интриговал в пользу Пруссии, в результате чего получил от нее титул графа и пенсию. Возмущению канцлера не было предела. Но императрицу это, казалось, не особенно волновало, и только в 1745 г. Бестужев получил прямые улики служебной неверности фаворита. Предъявленная им императрице изъятая у А. Лестока переписка с представителем Франции маркизом Жаком Шетарди привела к опале Лестока и высылке маркиза за пределы страны. К измене Лестока Бестужев отнесся, как к личному делу. Он по-прежнему собирал компрометирующие материалы на вероломного фаворита, и через три года его усилия вновь увенчались успехом: допущенная в секретной переписке неосторожность привела лейб-медика к аресту и обвинению в государственной измене. Бестужев торжествовал. Императрица, если это было необходимо, умела отличать личное от государственного. Тайная канцелярия, в застенки которой был брошен А. Лесток, прямым ходом вела к смертному приговору. Но милостью императрицы Арман и на этот раз избежал жестокой казни. Опального фаворита заточили в крепостные казематы, а в 1753 г. отправили в ссылку в Великий Устюг. Только распоряжение императора Петра III, сменившего Елизавету на российском престоле, освободило ссыльного лейб-медика. Император, большой поклонник Пруссии, любезно вернул злополучному фавориту отнятые за его провинности имущество и звания. Умер Арман Лесток в 1767 г. В петербургской топонимике фамилия Лесток увековечена в названиях Лештукова моста (через Фонтанку) и одноименного переулка рядом с театром имени Г. Товстоногова. Это объясняется тем, что придворный лейб-медик имел в свое время в том районе пожалованные ему участки земли.
Алексей Григорьевич Разумовский (1709 – 1771)
Будущий фаворит, а по другим сведениям – тайный супруг Елизаветы, Алексей Розум родился в 1709 г. в семье малороссийского казака Григория Яковлевича и Натальи Демьяновны Розум в селе Лемеши на Черниговщине. Смолоду он был пастухом и не получил никакого образования, но выучился грамоте и духовному пению у дьячка соседнего села Чемер. Алексей обладал прекрасным голосом и пел в церковном хоре. Его услышал полковник Федор Вишневецкий, который в 1731 г. по поручению императрицы Анны Иоанновны набирал певчих для ее придворного хора.
По иным сведениям, Вишневецкий выполнял личные поручения Анны Иоанновны в Венгрии и, возвращаясь оттуда, был просто очарован прекрасным голосом молодого казака.
Под именем Алексея Григорьева молодого Розума зачислили в придворный хор певчим. Его приятный голос, обходительные манеры и крайне привлекательный внешний вид не могли оставить равнодушной цесаревну Елизавету. При посредничестве государственного деятеля К. Левенвольде, как свидетельствуют современники, Разумовского определили в придворные бандуристы цесаревны, а затем он стал гоф-интендантом (управляющим двора ее высочества). И получил полный контроль над ее землями и доходами. Следующей ступенью к власти стало звание камер-юнкера. Это событие положительно отразилось на судьбе родных Алексея: его мать открыла в родном селе корчму и удачно выдала замуж своих дочерей. Разумовский носил шлейф государыни, на правах особо доверенного лица выполнял различные ее поручения. То, что он, будучи обласкан высокими привилегиями, продолжал оставаться человеком честным, справедливым и чуждым интриг, вызывало расположение к нему большинства придворных. При короновании Елизаветы Петровны (25 апреля 1742 г.) Разумовский был назначен обер-егермейстером и награжден орденом Андрея Первозванного, имениями в Малороссии и Московской губернии. Ему принадлежали также несколько домов в Санкт-Петербурге и Москве (в том числе Аничков дворец). Алексей не получил никакого образования, но из своей врожденной дипломатичности и склонности к людям ученым окружил себя людьми незаурядными и талантливыми. В их число входили переводчик и адъюнкт Академии наук Г. Теплов, математик и переводчик В. Ададуров, поэт, писатель и большой поклонник театра И. Елагин и поэт, баснописец и автор театральных пьес А. Сумароков. По некоторым данным, в ноябре 1742 г. в селе Перово под Москвой состоялось тайное венчание Елизаветы Петровны и Разумовского. Согласно другим сведениям этому морганатическому браку способствовал всесильный канцлер А. Бестужев-Рюмин. С того момента Разумовский негласно считался супругом императрицы и стал пользоваться еще большим почетом и влиянием при дворе. Покои его были смежными с апартаментами государыни. По свидетельству современников, императрица лично ухаживала за Разумовским, когда он болел, часто обедала с ним в его комнатах. К чести Алексея Григорьевича нужно сказать, что он при этом всегда хорошо относился к своей семье и землякам. Мать Разумовского, Наталья Демьяновна, и его близкие были привезены в Москву, где их сначала разместили в великолепном дворце, а затем специально для них выстроили загородный дом в малороссийском стиле. Тем не менее столичная жизнь пришлась не по вкусу пожилой женщине и она вернулась домой. Семья ее пользовалась всеобщей любовью как при дворе императрицы, так и на родине в Лемешах, где они слыли как «люди благонравные и незлобивые». Разумовский стал законодателем придворной моды на все малороссийское. Была создана украинская капелла из певцов и певиц, которые участвовали не только в церковных песнопениях, но и в театральных постановках. Кроме того, стала крайне популярна итальянская опера, которую Разумовский очень любил.