Для Павла Аракчеев был незаменим: он помог провести ряд мероприятий, которые помогли модернизировать организацию артиллерии и всей русской армии, причем в средствах для достижения этих целей не стеснялся, чем снискал себе нелестную славу. «Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут, – говорил генерал, – да что делать?» Говорят, что перед самой смертью Павел в очередной раз сменил гнев на милость, отозвав Аракчеева из ссылки, однако тот был задержан на въезде в Петербург по распоряжению самого графа Палена и не успел спасти своего патрона от неминуемого покушения. Также ходили слухи, что Павел буквально «завещал» Аракчеева престолонаследнику Александру.
Император Александр I по молодости и наивности поначалу немного посмеивался над Аракчеевым, чуточку презирал его, но потом обнаружил, что просто не может без него обходиться. В 1803 г. назначенный инспектором всей артиллерии генерал Аракчеев активно внедрял новую ее организацию и развивал систему ее снабжения. Эти нововведения весьма пригодились в военной кампании 1805 г., когда он сумел моментально наладить доставку в армию артиллерийских боеприпасов. После той кампании он сосредоточил свое внимание на подготовке артиллерийских кадров и даже составил «Наставление батарейным командирам», пригодившееся в совершенствовании тактики русской артиллерии в дальнейших сражениях начала ХIХ в.
В 1808 – 1810 гг. военный министр Аракчеев принимал деятельное участие в проведении военных реформ, что укрепило русскую армию в подготовке к Отечественной войне 1812 г. Особенные перемены были заметны именно в артиллерии, которая была выделена в отдельный род войск, составленный из рот и бригад; введена система экзаменов, учебных занятий и боевых стрельб, отрегулирована материальная часть, создан научно-технический отдел при артиллерийском управлении, начато издание «Артиллерийского журнала». Однако и тщеславие не было чуждо кристально честному Аракчееву. Так, разобиженный на то, то создание Государственного совета состоялось без всякого его участия, он в январе 1810 г. отпросился с поста военного министра, объясняя свой демарш тем, что время-де требует «более просвещенных министров». Усовестивившись, император назначил верного Алексея Андреевича в Государственный совет председателем департамента военных дел.
Во время Отечественной войны 1812 г. генералу Аракчееву дел хватало: он постоянно занимался вопросами подготовки резервов для армии и снабжения ее продовольствием. Когда император в декабре 1812 г. собрался выехать к армии, он взял с собою Аракчеева и уже не отпускал его от себя до окончания военных действий в Европе. По окончании военной кампании 1812 г. Александр I даже вознамерился присвоить любимому верноподданному звание генерал-фельдмаршала, но Аракчеев скромно отказался, посчитав такую честь для себя слишком высокой.
Почему-то основным деянием генерала Аракчеева принято считать пресловутые военные поселения, возникшие после войны 1812 г. Крепостное ярмо, удесятеренное тяжестью солдатчины и казарменной регламентацией быта, явилось для солдат-победителей воистину «царской милостью». Ибо автором этого «ужаса аракчеевщины» был никак не Алексей Андреевич, а его патрон – император Александр I, который любил появляться в имении Аракчеева Грузине без предупреждения – как снег на голову. И каждый раз поражался необыкновенному, своеобразно гигиеническому порядку, царившему на улице села. Все в Грузине было выстроено по немецкому порядку: вылизанные двухэтажные домики на две семьи, чудесно выметенные дороги, никаких пьяных или бездельников на улице. И император загорелся благой, как ему казалось, идеей солдатских поселений. Суть их сводилась к тому, чтобы солдаты не только несли службу, но и занимались земледелием. И все это по приказу: когда пахать, когда сеять, когда фрунтовой и всякой другой военной подготовкой заниматься… Аракчеев, исключительно при помощи палок да побоев наводивший идеальный порядок в своей вотчине, моментально понял всю тщету и бесполезность царских мечтаний. Но, будучи ревностным служакой, не привыкшим обсуждать приказы начальства, тут же взялся за дело. В Новгородской губернии возникли требуемые военные поселения, чтобы государь имел возможность полюбоваться на сбывшуюся свою мечту. В реальности несчастным крестьянам в солдатской форме строго предписывалось все на свете: не только как и когда заниматься земледелием, но даже сколько и каких горшков иметь в доме, как и куда их ставить. Не мудрено, что солдат-пахарь вскоре волком взвыл от такой царской «милости». Одно за другим последовали крестьянские выступления, которые жестоко подавлялись.
Военные поселения просуществовали вплоть до смерти Александра I, а потом незаметно сошли на нет. К 1815 г. могущество всесильного графа Аракчеева стало столь безоговорочным, что его по праву считали чуть ли не первым лицом в государстве. Ни один чиновный вельможа не мог рассчитывать на аудиенцию у императора, если на то не было разрешения сиятельнейшего Алексея Андреевича. Приемная в его доме начинала заполняться с четырех утра. Министры и другие сановники томились в ожидании по нескольку часов. Но тут из Грузино пришла весть, которая буквально подкосила всесильного графа: ночью дворовые люди зарезали многолетнюю любовницу Аракчеева – некую Настасью Минкину, бабу необъятной толщины и такой же необъятной злобности. С детства ненавидевшая односельчан, эта дочка конюха, завоевав благорасположение барина, порола их за самые невинные промахи. Особой «любовью» Минкиной пользовались дворовые девки, с которыми она обращалась особенно люто – одной даже обезобразила лицо с помощью щипцов для завивки волос. Аракчеев, сраженный вестью о кончине любовницы, в делах, скорее, стал похож на сомнамбулу – ни к чему не проявлял должного интереса. Даже когда провокатор И. Шервуд доложил ему о готовящемся заговоре, он и пальцем не пошевелил для того, чтобы предотвратить декабрьское (1825 г.) восстание на Сенатской площади. Тем более, что обожаемый император Александр к тому времени уже ушел в мир иной, еще больше разбив сердце своего преданного вассала.
Аракчеев изо всех сил старался так же верно служить новопомазанному императору Николаю I, как служил его отцу и брату, но пик его политической активности уже прошел. Теперь он занимался тем, что возводил в собственном имении мемориал памяти любимого императора Александра. Когда здравствующий император Николай I пожаловал Аракчееву 50 000 рублей на лечение, граф распорядился щедрым подарком по-своему: учредил пять стипендий имени Александра I при Павловском институте по воспитанию дворянских дочерей в Новгородской губернии. Такую же сумму он завещал на написание полной и достоверной книги о жизни и деятельности почившего в бозе императора, которую следовало издать через 100 лет (к 1925 г.). К тому времени, по подсчетам самого Аракчеева, капитал должен был превысить 800 000 рублей. Этот поступок лишний раз доказывает, насколько Аракчеев был уверен в правильности своего курса и не боялся суда потомков. Накануне своей смерти граф внес в казну 300 000 рублей, на проценты с которых должны были постоянно учиться 12 воспитанников Новгородского кадетского корпуса. После кончины Аракчеева в 1834 г. Николай I особым указом передал имение Грузино и все деньги, оставшиеся после смерти графа, в распоряжение того же Новгородского кадетского корпуса, который стал именоваться аракчеевским. В него же перекочевала значительная часть богатейшей библиотеки генерала, насчитывавшей 15 000 томов, в том числе и на иностранных языках, и его архива.
Мария Алексеевна Нарышкина (1762 – 1822)
Мария Алексеевна Нарышкина – выпускница Смольного института, любимая фрейлина Екатерины II, статс-дама, член Женского патриотического общества. Мария Алексеевна была младшей дочерью адмирала Алексея Наумовича Синявина. В 1767 г., в возрасте 5 лет, ее отдали в Смольный институт благородных девиц. В течение 12 лет Мария Алексеевна воспитывалась в институте, получая в нем все необходимые знания и умения, без которых в то время не могла обойтись ни одна знатная дама. В 1779 г. ее обучение окончилось, а в декабре 1781 г. Мария стала фрейлиной императрицы Екатерины II. Вскоре она вышла замуж за Александра Львовича Нарышкина, который впоследствии стал камергером. В 1799 г. Нарышкин получил должность главного директора императорских театров и проработал на этом посту до 1819 г.
В течение долгого времени супруги Нарышкины находились в числе самых близких к императорскому двору лиц. Капризы сменявшихся властителей государства обошли их стороной, что было нетипично для того периода, сопровождавшегося частой сменой фаворитов. Нарышкины смогли сохранить привилегированное положение при трех монархах: Екатерине II, Павле I и Александре I.
Нарышкины вели роскошный образ жизни, их дом всегда был полон гостей, все высшее общество столицы бывало на балах и приемах, проводившихся в доме Нарышкиных.
Графиня В. Н. Головина вспоминала: «Дом Нарышкина вообще отличался тем, что его ежедневно посещало самое пестрое общество. Хозяин был доволен главным образом многолюдством гостей, хотя бы это и был разный сброд».
В 1799 г. Мария Алексеевна была награждена орденом Святой Екатерины Малого креста – специальной наградой для княгинь и дам высшего света. В январе 1808 г. Нарышкина стала статс-дамой.
В 1812 г. Мария Алексеевна в числе первых вступила в Женское патриотическое общество. Это благотворительное общество было создано женой Александра I императрицей Елизаветой Алексеевной, чтобы помочь пострадавшим во время войны с Наполеоном. В военные годы множество детей осталось без попечения родителей. По инициативе Женского патриотического общества для них было создано Училище сирот для детей штаб– и обер-офицеров (с 1822 г. – Патриотический институт). В 1816 г. было также организовано женское учебное заведение – Дом трудолюбия (позже переименованное в Елизаветинское училище). С 1816 г. сфера деятельности Женского патриотического общества заметно расширилась. Дамы помогали инвалидам, старикам, вдовам, сиротам и семействам, кормильцы которых погибли в войне 1812 г. Петербург был условно поделен на несколько секторов, каждый из которых взяла под свою опеку одна из дам – членов Общества. У попечительниц было по одной помощнице и одной собирательнице взносов.