П ь я н и ц а. Надо дать ему девственницу, чтобы она его успокоила…
К а п и т а н. Вышвырните мертвецов за борт. Наш птенчик расчувствовался — он не выносит зрелищ подобного рода… Закалка не та… Эй, цыпленок, не плачь.
Первый рыдает, закрыв лицо руками.
Что с тобой?
П е р в ы й. Попробуй тут не заплачь! Александр Великий в моем возрасте уже завоевал полмира, а я еще ничего не совершил…
К а п и т а н (удивлен). Значит, наши злодеяния тебя не приводят в ужас?
П е р в ы й. Разве это злодеяния? Смех один. Жалкие лирики! Вы убиваете ради самого убийства, а не ради величия и славы. Вам не покорить мир, ничтожные идеалисты. С вашим наивным бескорыстием вам никогда не сделать карьеры! Ни военной, ни политической! Вместо того чтобы шагать по трупам к власти, вы швыряете трупы рыбам… Младенцы! Вешаете людей, наслаждаетесь их смертью, освобождаете человека от зла, от страданий и еще подыгрываете на свирели. Дилетанты… Вы простодушны, и ваш корабль — это корабль глупцов. Вы довольствуетесь малым, детки. У вас еще молоко на губах не обсохло, молокососы.
К а п и т а н. Ничего не понимаю! Наверное, я постарел.
П е р в ы й. От старости ты впал в детство. Вот что грустно. Ваше время прошло, нежные мои пираты. Вы безнадежно отстали, наивные дети.
Т о щ и й. Это наглое оскорбление. Я протестую! Я старше тебя и не нуждаюсь в твоих советах.
П е р в ы й. Я старше вас всех, потому что моложе. Послушайте меня, я многое знаю. Сосунки!
П ь я н и ц а. Меня мутит от молока!
П е р в ы й. Детки мои, сегодняшних пиратов называют по-другому, они пострашнее вас! Вы мечтатели. Вас можно было бы назвать романтиками, но это слово появилось много позже.
К а п и т а н. Мы опустошаем все на своем пути, вешаем людей…
П е р в ы й. Вы вешаете только тех, за кого не платят выкуп. Вместо того чтобы продавать пленных в рабство, вы вздергиваете их на виселицу. Да еще услаждаете их слух музыкой!
К а п и т а н. Весь мир трепещет от страха…
П е р в ы й. Бред! Мираж! Эй, сосунки, сосите молочко!
К а п и т а н. Мы попираем все писаные и неписаные законы!
П е р в ы й. Ш-ш-ш. Тихо! (Задумался.)
К а п и т а н (испуганно). Что ты делаешь?
П е р в ы й. Перевожу стихи из Еврипида.
Т о щ и й. При чем здесь стихи? Лично я попираю все законы!
П е р в ы й. Истинно говорю тебе — взгляни на себя в зеркало! (Капитану.) Послушай, что сказал Еврипид: «Если уж право нарушить, то ради господства, а в остальном надлежит соблюдать справедливость».
Т о щ и й. Я слыхом не слыхивал ни о каком Еврипиде.
П е р в ы й. Детка, ты даже обо мне ничего не слышал. Беседуешь со мной и знать не знаешь, с кем разговариваешь. А если бы знал, не грубил бы.
Т о щ и й. Ну и кто ты?
П е р в ы й. Я — Цезарь, Юлий Цезарь.
Т о щ и й. Не слыхал.
Ц е з а р ь. Тебе не дано знать, что именно на меня сойдет божественное вдохновение, когда я буду стоять на берегу Рубикона и решать, переходить мне его или нет…
Т о л с т ы й. Божественное вдохновение?
Ц е з а р ь. Да, знак, поданный мне богами.
Т о л с т ы й. Какой знак?
Ц е з а р ь. Пастух, играющий на свирели…
Т о л с т ы й (Тощему). Молчи, не перебивай его, а то ничего не разобрать…
Ц е з а р ь (берет в руки дудку). И тогда я выхвачу у воина горн и протрублю походный марш… (Трубит.)
Т о л с т ы й (Тощему). Это он тоже видел во сне. Уж если ему чего снится — так снится как следует!
Ц е з а р ь. И крикну: вперед! На врага! С нами боги! Жребий брошен!
П ь я н и ц а. Вот, кстати, бросим-ка лучше кости.
Т о л с т ы й. Точно. А Цезарек пусть травит свои байки про богов… Что тебе еще снилось, малыш? (Бросает кости.)
К а п и т а н (Цезарю). Эта история про Еврипида мне понравилась. Значит, ты утверждаешь, что мы попираем законы, но ничем не обладаем?
Ц е з а р ь. Обладаете. Бескрайними водными просторами.
К р и в о й (Цезарю). Эй, тебе кидать.
Ц е з а р ь (бросает кости). Я выиграл!
К а п и т а н. Пусть мы владеем лишь водными просторами, но зато нами никто не владеет.
Ц е з а р ь. А ты поэт, капитан. Лирик! Чудной ты человек. У тебя большой живот, а ничего дельного родить не можешь… Все вы милые, наивные чудаки. Сыграем лучше в классики. Это вам больше подходит. Дети вы, дети… (Чертит классики.) Вы даже до посредственности не доросли. (Прыгает.) Посредственность — это огромная сила. Она разрушит Римскую республику, она всегда права, никогда не ошибается, потому что ничего не делает. Она разъедает мир, как ржавчина.
Теперь и Капитан прыгает на одной ноге.
Это серая масса, покрытая позолотой… Зависть у них зовется честью. Двадцать четыре кинжала вонзят в мое тело двадцать четыре дубовые головы… Свиньи всегда оказываются в выигрыше: они ни к чему не испытывают отвращения, даже к собственному дерьму. Они своего не упустят… Их разжиревшие тела нечувствительны к пинкам, надежно защищены слоем жира. Лицемеры — они прикидываются скромниками.
К а п и т а н (останавливается, показывает Цезарю, что теперь его очередь прыгать). Тебя-то скромником не назовешь…
Ц е з а р ь. Я гениальный!
К а п и т а н. Ты так считаешь?
Ц е з а р ь. Не сомневаюсь.
Т о щ и й. Капитан, он издевается над нами, морочит нам голову. Надо узнать, сможет ли его кто-нибудь выкупить. За денежки я готов терпеть его брехню, только сомневаюсь, чтобы кто-то захотел раскошелиться ради этого психа…
Т о л с т ы й. Ошибаешься, дружище, сегодня психи в цене, тем более гениальные, да еще божественного происхождения…
Т о щ и й. Какой он гений?! Он просто шут!
Ц е з а р ь (Тощему). Сдается мне, что ты изрядная свинья.
Т о щ и й. Я не свинья!
Ц е з а р ь. Пока, возможно. Но имеешь все задатки… Ты завидуешь моей гениальности, вот тебе главное доказательство! Но запомни, копченая селедка, мой дух будет мстить и после моей смерти, разыщет и убьет всех моих убийц до последнего.
Т о щ и й. Капитан, он обозвал меня свиньей.
К а п и т а н. Сожалею, но он сказал, что ты можешь стать ею…
Ц е з а р ь. Гений у всех вызывает зависть…
Т о щ и й (злобно). Пусть назовет имена тех, кто заплатит за него двадцать талантов.
Т о л с т ы й. Ну, ты загнул!
Ц е з а р ь. Тихо. (Тощему.) Ты назвал сумму. Вот еще один повод задуматься: что превращает человека в свинью? Жадность? Желание нахапать как можно больше и взобраться как можно выше… На мачту! Там ты станешь выше самого себя. Я повешу тебя раньше, чем ты превратишься в свинью. Не люблю висящих свиней…
Т о щ и й. Ладно, ладно — ты меня повесишь, только напиши сначала имя того, кто даст за тебя выкуп. (Протягивает ему грифельную доску и грифель.)
Ц е з а р ь (пишет, показывает Капитану). Прошу. Вот адрес и сумма.
Все испуганно смотрят.
К а п и т а н. Пятьдесят талантов. Но это слишком много, Цезарь!
Ц е з а р ь. Для Цезаря не может быть много.
К а п и т а н. Это баснословная сумма.
Ц е з а р ь. Гений стоит дорого!
Т о щ и й. Это какая-то безумная сумма. Он псих.
Т о л с т ы й. А ты в этом сомневался?
Ц е з а р ь. Ведь я сам себя выкупаю, кретины, а я самый дорогой человек во вселенной! Разве я могу стоить меньше? Я бы заплатил за себя и больше, но боюсь, что ваш корабль пойдет ко дну от золота. Золото — тяжелый металл. Знаете, почему я назвал эту сумму? Ведь придет и ваш час — когда я стану рубить ваши головы. Так пусть это будут головы богатых людей, тогда ваше богатство снова вернется в мой карман.
Все смеются.
Смейтесь, смейтесь, но помните: хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Т о л с т ы й. Это умная пословица. Может, ты знаешь и другие?
Ц е з а р ь. Палкой бьют свинью иль плеткой, ей все кажется — щекотка…
Т о щ и й. Опять он на меня намекает.
К а п и т а н. Ничего подобного, он философствует… (Нескольким пиратам.) Доберетесь туда… (Показывает доску.) Потребуете эту сумму… Скажете, это за того, кто называет себя Юлием Цезарем… Будьте осторожны, ребята!
Пираты уходят.
А теперь пусть Шкура покажет нам свое искусство.
Пираты выталкивают вперед Шкуру.
Ц е з а р ь. Тебе нравятся собаки?
К а п и т а н. Они самые преданные друзья человека.
Ц е з а р ь. И самые верные слуги.
Ш к у р а. Я не слуга… (Лает с чувством собственного достоинства.)
Ц е з а р ь. Лучше быть слугой, чем свиньей. Что есть свинья? That is the question![1] Проблема из проблем…
Т о л с т ы й. Нацепи свинье хоть серьги, а она все в навоз. Свинья свинье всегда чистюлей кажется. Свинья свинью не обидит. (Тощему.) Скажи и ты какую-нибудь поговорку.
Т о щ и й. Этот тип — наш пленник, с чего вдруг я буду перед ним изгаляться? Он наш слуга, а не мы — его.
Ц е з а р ь (хватает Тощего, вынуждает его встать на четвереньки, заносит руку). Вы мои слуги, потому что вы ждете выкупа, а не я.
Т о щ и й. Молчи! Ты наш пленник.
Ц е з а р ь. Я единственный свободный человек на корабле. Я — Цезарь и могу говорить правду вам в лицо! А вы должны терпеть правду, это вам выгоднее… Черт возьми, я вам хорошо плачу, могу я за свои деньги доставить себе удовольствие немного поиздеваться над вами?
К а п и т а н (Тощему). Кто платит за музыку, тот и танцует…
Т о щ и й. Он держится так, будто мы его рабы.
Ц е з а р ь. А вы и есть рабы, рабы моего золота. От жадности вы не смеете тронуть меня. Я пользуюсь вашей алчностью и превращаю в своих рабов.
Т о л с т ы й (Тощему). Ну напрягись ты, придумай что-нибудь про свинью и отделаешься…
Ц е з а р ь. Я не называю вас свиньями, просто у меня божественный дар превращать людей в свиней. Свиней-то я знаю отлично.