И о а н а. Но у него ведь есть профессия.
М а р к у. Профессия его не интересует. Он футболист, гуляет, не спит ночами…
И о н. У него же нет комнаты, где ему спать?
М а р к у. Где? У женщин. Ты задаешь мне тот же вопрос, что и он. А почему он не может снять комнату?
И о н. Он ждет, когда ему даст комбинат.
М а р к у. Дадут, когда подойдет очередь. Ждут же семейные, многие и работают на комбинате дольше, чем он.
И о н. Не могу понять: как это получается, что ты всегда прав? И всем желаешь добра. Петру ты поставил в ночную смену, а он, непутевый, отрезал себе пальцы! Мне хочешь добра… Я не женился на Иоане, тогда женился ты…
И о а н а. Я ухожу! Сильвия, ты остаешься?
С и л ь в и я. Нет, иду. Ион, прошу тебя, запомни одну вещь: я очень редко даю клятвы…
Сильвия и Иоана уходят.
М а р к у. Ты опозорил Иоану, а я женился, чтобы спасти ее честь.
И о н. Я опозорил? Почему? Я же не был ее крестным…
М а р к у. Ты опозорил ее в загсе. Я женился, чтобы спасти ее…
И о н. Кто бы мог подумать?! Оказывается, в глубине души ты рыцарь.
М а р к у. Я не жил с ней, как ты утверждаешь…
И о н. И женился ты, чтобы избавить ее от страданий… Замечательный человек! Мамалыга с молоком, да и только. С молоком и с мухами. А теперь ты и мне желаешь добра. Чтобы продемонстрировать, как ты обо мне печешься, ты меня познакомил с Сильвией. Сильвия, подумал ты, поймав мужа, будет держать его на коротком поводке. Не так ли? Очень уж ты боялся, что я тебе с Иоаной наставлю рога и сделаю посмешищем всего города. Вот и решил меня утихомирить, погасить мои порывы. Но сдается мне, что я тебя ненавижу, а ненависть даже женщина не в силах погасить… Разве могу я простить, что из-за тебя столько времени провел за решеткой? А ты хочешь, чтобы я продал свои страдания в обмен на жену и продвижение по службе. Не выйдет: свободу, покой, душу нельзя купить за гроши, которые тебе ничего не стоят! Видишь, какие у меня мускулы! И в голове шарики вертятся. И свою совесть я взаймы не даю. Ни за какое золото мира не продам и не сдам в аренду! Ясно? Меня мутит!..
Кристеску выходит из зала заседаний.
К р и с т е с к у (Марку). Собрание начинается. Держись, Марку… Все будет хорошо… Сначала изложат обстоятельства дела. Потом будет несколько выступлений… Ты пообещаешь впредь быть более внимательным. Я тоже возьму слово, вынесу тебе порицание за то, что ты такой рассеянный. Это чистая формальность, не более того… (Иону.) Ты что, тоже хочешь присутствовать?
И о н. А разве нельзя?
К р и с т е с к у. Можно, но не убежден, что нужно. Я против сведения личных счетов… Скорее всего, тебе слова не дадут, очень много желающих. Я не понимаю, чем ты недоволен?
И о н. Вот когда я умру, тогда всем буду доволен. Тогда у меня не будет претензий.
К р и с т е с к у. У тебя ведь есть все, что нужно, — зарплата приличная, квартиру мы тебе дадим, путевку в Кэлимэнешть выделим. Если, конечно, будешь паинькой…
И о н. Ты теперь профсоюзный босс? Распределяешь путевки в Кэлимэнешть? Но туда мне не надо, водные процедуры я не выношу. Водичку не употребляю. Можешь спросить у Марку… Нам друг друга не понять. Я мечтаю иметь гораздо больше, чем у меня есть.
К р и с т е с к у. Заболел модной болезнью? Вещизмом?
И о н. Мура собачья.
К р и с т е с к у. Да знаем мы вас! Постепенно, незаметно, глядишь, модная стрижка, телевизор, «Фиат-600», «Фиат-1300». Потом количество переходит в качество — и сознание мещанина сложилось… Это мы изучали…
И о н. Да, поднабрался ты культурки.
К р и с т е с к у. Зря смеешься, я действительно за последнее время изучил много материалов…
И о н. Чему ты действительно научился, так это не закрывать рта… Болтать на заседаниях. Словом, во всех мероприятиях участвовать языком. Вот в чем дело! Ты всегда и везде присутствуешь. Какая бы проблема ни решалась, ты тут как тут…
К р и с т е с к у. Это говорит о моей любви к комбинату.
И о н. Довольно демагогии… Даже Марку, наивный и трусливый Марку, больше тебе не верит, а уж я и подавно. Ты здорово развил свой говорильный аппарат, а не мозг. Слышишь, Кристеску! Через твою пасть проходят все земные блага! Прямо в желудок. Мозги расположены этажом выше, они сладко спят, а рот болтает, жует, жует, все что ни попадя…
К р и с т е с к у. Это ты мне читаешь мораль?
И о н. Да. А кто ты такой? Святой Петр, что ли?
К р и с т е с к у. Пусть я тебе не по душе, это твое личное мнение. По-твоему, я плохой человек. Прекрасно! Я уважаю чужое мнение. А что ты уважаешь? О чем мечтаешь? Чего хочешь?
И о н. Хочу я многого!.. Но подарков мне не надо. Я всего добьюсь своими руками.
К р и с т е с к у. Это правда, руки у тебя золотые, и ты брал ими все, что плохо лежит: велосипеды, часы, будильники, половики…
И о н. Было дело…
К р и с т е с к у. И будет. История повторяется, сказал один великий человек, не помню кто…
И о н. Я крал, но не попрошайничал. Как ты, например.
К р и с т е с к у. Я больше с тобой говорить не желаю! И доведу до сведения компетентных органов эти оскорбления… Марку — свидетель.
И о н. Ах, умираю от страха. Весь дрожу.
К р и с т е с к у. Ладно, еще посмотрим, кто кого… Всякие деклассированные элементы и хулиганы станут нас учить!
И о н. Это точно. Только заметь, я не деклассированный и не хулиган! И если ты меня еще раз обзовешь, так врежу, что зубы тебе придется собирать в совочек…
М а р к у. Успокойтесь!
И о н. А ты не встревай между мной и этим кретином. Ты уже встрял однажды… И повторял за ним как попугай. Он тогда уже твердил, что я хулиган и меня надо сдать куда следует.
К р и с т е с к у. Видишь, Марку, он и тебя ни во что не ставит…
И о н. Не перебивай меня, а то и правда врежу!
М а р к у. Он ведь старше тебя…
И о н. И поэтому я должен поддакивать всякому кретину?
К р и с т е с к у. Ты всегда выказывал недовольство нашей работой на комбинате… Кричал на меня, на Марку, на других, никогда не переставал сражаться с нами, со всеми…
И о н. Никогда!
К р и с т е с к у. Значит, признаешь?
И о н. Да. Я никогда не переставал быть человеком. И надеюсь, что и тебе не удастся подстричь меня под свою гребенку…
К р и с т е с к у. Сегодня же на собрании я поставлю вопрос о твоем поведении… Мне не нравится твое отношение, Ион!
И о н. Господин Ион!
К р и с т е с к у. Ты всегда увиливаешь от конкретных задач, не хочешь брать личных обязательств, не участвуешь в общественной работе. Разве не так?
И о н. Так. У меня нет времени.
М а р к у. Ион, зачем сводить счеты?
И о н. Мне нравится сводить счеты.
М а р к у. Что значит — у тебя нет времени?
К р и с т е с к у. Взять обязательство?
И о н. Выполнить его.
М а р к у. Надо найти время.
И о н. Это сложно… Я много времени потерял… Я мог бы учиться в институте, иметь жену… Для любви нужно время…
К р и с т е с к у. Иными словами, для женщин.
И о н. Точно. Для одной или нескольких женщин. Как бог решит.
К р и с т е с к у. Значит, женщина для тебя главнее комбината?
И о н. Конечно. Женщиной все начинается: небо, земля — это, по-моему, сказал какой-то ученый, не помню кто…
К р и с т е с к у. А как насчет самопожертвования? Социализм обеспечил людей жильем, хлебом. Сейчас все не так, как было раньше.
И о н. Точно. Но социализм должны строить люди достойные, а не второгодники. Я читал где-то: великие идеи рождают великих людей. А с такими ничтожествами, как ты и Марку, социализма не построишь.
М а р к у. Может, ты хочешь занять мое место?
И о н. Ни в коем случае! Разве у меня своего нет?! Каждому по способностям…
К р и с т е с к у. Тогда твое место за решеткой.
М а р к у. С тех пор как ты здесь появился, ты цепляешься ко мне, словно хочешь…
И о н (Марку). Ты путаешь место в жизни с местом мастера, которое занимаешь. С этого места ты слетишь, можешь не сомневаться. Час твой пробьет. И без поста ты останешься голеньким, то есть таким, какой ты есть на самом деле… И эта бездарь Кристеску — тоже… Я у вас ваши места не отниму — найдутся более достойные… Еще я где-то читал, что не место красит человека, а человек место.
М а р к у. Ты решил прочесть нам лекцию?
И о н. Нет. Просто хочу обратить ваше внимание…
М а р к у. Зачем тебе присутствовать на собрании? Ты же знаешь — я не виноват.
И о н. Во-первых, мне нравится участвовать в работе собрания и отныне я стану присутствовать на всех заседаниях. Во-вторых, хочу полюбоваться, как ты будешь выглядеть, когда знаешь, что не виноват, а люди будут утверждать обратное.
К р и с т е с к у. На самом же деле никто так не думает. Пустая формальность… не больше. Он не виноват. (Входит в зал.)
И о н (идет за ним). А если виноват?..
Дома у Марку. И о а н а и П е т р у разговаривают.
П е т р у. Пальцев мне не жалко, жалко, что не смогу играть на гитаре. Мне ведь их не целиком отхватило, а только кончики. Будто подстригли… Работать такой рукой можно, а вот ласкать женщину — вряд ли… Хотя, может, и привыкну. Но на гитаре бренчать не смогу… Иоана, я когда-нибудь просил тебя вспоминать обо мне каждый день в пять часов?
И о а н а. Нет.
П е т р у. Значит, я тебе не лгал. У меня есть такая тактика — когда я вижу, что у женщины голова домом не занята, я ей говорю: завтра в пять часов подумай обо мне хотя бы пяток минут. А я вспомню о тебе. Все это ложь. Я о ней, конечно, не вспоминаю.
И о а н а. А женщинам это приятно, и они думают о тебе… Как важно знать, что кто-то целых пять минут думает о тебе.
П е т р у. Да, с моей стороны это чистое надувательство. Зато я делал их счастливыми… Иногда! Пять минут счастья! Разве мало? Любовь без обмана — не любовь… Самая капелька лжи — она, как перец, обостряет вкус. Женщину можно покорить комплиментами и мороженым.