М. Г.: А с кем еще дружил тогда Искандер?
Е. П.: В 1954 году вместе с Фазилем закончили Литинститут прозаики Майя Ганина, Владимир Карпов, который говорил, что во время войны стрелял таких мерзавцев, как авторы и составители альманаха «МетрОполь», поэт Кирилл Ковальджи, воспитавший целую плеяду замечательных русских поэтов конца ХХ века, драматург и публицист Леонид Жуховицкий, легендарная Зоя Крахмальникова, которой Окуджава посвятил песню «Прощание с новогодней елкой», красавица, арестованная в 1982-м за издание православного альманаха «Надежда».
М. Г.: Вы говорили, что видели личное дело Фазиля Искандера в Литинституте?
Е. П.: Даже два дела. Одно — студента Литинститута Фазильбея Искандера, комсомольца с апреля 1945 года, переведенного с 4-го курса Библиотечного института и зачисленного 31.08.1951 на 2-й курс Литинститута, так как «он прошел творческий конкурс и командирован Союзом писателей Абхазии как талантливый поэт». Характерно, что уже 12.09.1951 Искандер был перезачислен на 3-й курс с правом свободного посещения политэкономии, истории новейшего времени и зарубежной литературы. Практиковался месяц, с 7.02.1952, в г. Сухуми, газета «Советская Абхазия», а с 24.01.1953 года — в газете «Дагестанская правда», г. Махачкала. Получил месячный отпуск с 5 марта по 5 апреля 1953 года «для собирания материалов и работы над задуманной поэмой». Получил выговор за утрату студенческого билета, который у него украли в электричке. 24 июня 1954 года постановлением Государственной экзаменационной комиссии № 14 ему была «присвоена квалификация литературного работника».
Другое дело — «старшего преподавателя кафедры художественного перевода, руководителя семинара абхазской переводческой группы» Фазиля Абдуловича Искандера (1971–1973), о чем я узнал впервые. Он как-то об этом этапе своей жизни особо не распространялся. Он вообще о многом не любил рассказывать.
М. Г.: Вот интересно, можно ли считать, что тогда в Литинституте ничто не говорило о складе ума Фазиля, его парадоксализме, грядущем точнейшем понимании окружающей реальности?
Е. П.: Говорило. Фазиль есть Фазиль. Он, живя в сталинской России, и не думает скрывать, что его отец Искандер Абдул Ибрагимович, 1885 г.р., мещанин, — иностранный подданный, проживает за границей, работает на строительстве железной дороги, и даже указывает его весьма странный домашний адрес: Иран, город Решт, улица Хиабен-Шах, цветочный магазин Аллаверди. Почему он уверен, что это ему было НУЖНО, — не знаю.
А разве нет будущей «фазилевщины», когда на вопрос анкеты «ПРИНИМАЛ ЛИ УЧАСТИЕ В ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» он традиционно отвечает «нет», но совершенно не к месту добавляет «и не мог». Или хладнокровно сообщает «Кроме русского, знаю родной абхазский, имею представление о грузинском, турецком и немецком языках».
М. Г.: «ИМЕЮ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ»! Да, это уже писатель Фазиль Искандер.
Глава пятаяБрянск — Курск — Сухуми
Во глубине России
Литинститут был позади — но в Абхазию Фазиль не вернется еще два года. Будет приезжать на лето, будет публиковать в местной периодике стихи, но судьба ведет его в Брянск и Курск. Формальная причина проста — распределение, обязанность отработать определенное время по специальности. Для Литинститута работой по специальности считалась и журналистика; собственно, многие выпускники, получив диплом с квалификацией «Литературный работник», рассчитывали именно на такие места. Хотя публицистического опыта у Фазиля не имелось, умение создавать тексты в самых разных жанрах было у него врожденным.
Но и кроме того, думаем, ему самому хотелось задержаться в другом мире, отличном от мира абхазских друзей и родни. Он уехал оттуда несколько лет назад — и вот уже возвращаться? Не рано ли? Как мы знаем, окончательно Фазиль ни в Сухуми, ни тем более в Чегем не вернется.
Кстати, примерно в это же время и в сравнительно близких краях российской глубинки (Калуга) учителем и внештатным корреспондентом газеты работает другой кавказец — Булат Окуджава, который мало того что сочинил стихи, посвященные Фазилю, но еще и сделал его персонажем своей знаменитой песни о друзьях, что скоро «выбьются в начальство». Не откажем себе в удовольствии процитировать несколько строчек из этой песни. Фазиль ее очень любил и часто напевал:
…Скоро все мои друзья выбьются в начальство,
и тогда, наверно, мне станет легче жить.
Робость давнюю свою я тогда осилю.
Как пойдут мои дела, можно не гадать:
зайду к Юре в кабинет, загляну к Фазилю,
и на сердце у меня будет благодать.
Зайду к Белле в кабинет, скажу: «Здравствуй, Белла».
Скажу: «Дело у меня, помоги решить».
Она скажет: «Ерунда, разве это дело?..»
и, конечно, мне тогда станет легче жить.
Часто снятся по ночам кабинеты эти,
не сегодняшние, нет, завтрашние — да.
Самовары на столе, дама на портрете.
Просто стыдно по пути не зайти туда.
Города моей страны все в леса одеты,
звук пилы и топора трудно заглушить.
Может, это для друзей строят кабинеты?
Вот настроят, и тогда станет легче жить.
Это был 1974 год. Кабинетов не построили. Нарисовать на портрете даму забыли. Персонажи этой песни: Юрий Левитанский, Белла Ахмадулина, Фазиль и сам автор — нынче находятся в другой реальности, и встретимся ли мы еще с ними, неизвестно. Кстати, Искандеру Окуджава посвятит еще одно стихотворение, более лиричное:
Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет.
Что назначено судьбою — обязательно случится:
то ли самое прекрасное в окошко постучится,
то ли самое напрасное в объятья упадет…
Итак, в августе 1954 года Искандер отправляется в Брянск и приступает к работе в газете «Брянский комсомолец». Многие помнят, что тогда на каждую область полагалось две газеты — «молодежно-комсомольская» и «взрослая партийная». Журналистскую карьеру Искандер начал в комсомольской печати.
Много ли мы знаем о Брянске? Кроме того, что на своем жизненном пути его посетил Фазиль Искандер, а до революции там бывал юноша Паустовский, который, как он потом утверждал, именно в этом старинном русском городе полюбил русскую природу, родился как мастер живописного слова, а заодно отказался от слишком романтического мировосприятия жизни.
Во времена Паустовского в городе насчитывалось меньше 30 тысяч жителей, во времена Искандера — чуть более 100 тысяч, сейчас — почти полмиллиона. Здесь выпускают тепловозы, грузовые вагоны, автогрейдеры, асфальтоукладчики, сельскохозяйственную технику, стройматериалы, швейные изделия, другую промышленную продукцию. Идут железнодорожные линии на Москву, Киев, Харьков, Гомель, Смоленск, Орел и Вязьму, есть аэропорт, через Брянск пролегает нефтепровод «Дружба».
И по-прежнему «шумит сурово Брянский лес». В лесах Брянщины действовали партизанские отряды общей численностью до шестидесяти тысяч человек. Увы, но значительная часть мирного населения была истреблена фашистами, о чем, конечно же, знал молодой Искандер. Следы вчерашней войны здесь были особенно явственны, наглядны.
Первая публикация Искандера в «Брянском комсомольце» датирована 9 сентября 1954 года, последняя — 9 мая 1955-го. Всего же местному краеведу Андрею Кукатову удалось насчитать 14 публикаций Фазиля Искандера за те восемь месяцев, что он в Брянске работал. Что же это были за тексты? Скажем сразу: самые разные. Начинающему корреспонденту особо выбирать не приходилось.
В дебютном материале «Решения остались на бумаге» осуждалась «запущенность воспитательной работы»: «Нередко можно встретить юношей в нетрезвом виде, а колхозницы Наталья Филатова и Настя Доманова посещают евангелистскую секту».
Что еще? Несколько заметок с производства, которые смело можно пропустить. Но Искандеру удавалось разместить в газете и статьи о литературе или окололитературных делах. Например, о работе сельского литературного кружка, в котором выпускник московского вуза нашел ряд недостатков, о чем и сообщил читателям. Еще — о вышедшем в Москве сборнике современных турецких писателей (удивительный был спектр тем у областной газеты; но такое считалось в порядке вещей: провинциальная пресса должна была писать обо всём, быть информационным рупором дальнего действия — телевидения-то тогда в провинции практически не было). Самая интересная из этих статей — к 140-летию со дня рождения Лермонтова. Выводы юного Искандера о гибели Лермонтова были радикальными: «Сейчас уже доказано, что это было преднамеренное убийство. Обеспокоенное деятельностью поэта-бунтаря, его большой популярностью, царское правительство спешило избавиться от него».
Разумеется, от столь радикальных выводов Искандер впоследствии отошел.
Еще одна сфера внимания Искандера-журналиста — спорт и жизнь около спорта. Деятельность брянских спортсменов из Гордеевки, Дятькова и Дубровки описана в заметках «Забытые спортсмены» и «За культурное поведение спортсмена». Находим и фельетон «За новым фасадом», бичующий ввод в эксплуатацию Дома физкультурника паровозостроительного завода с недоделками. Материал подписан по-свойски, будто местным жителем: Ф. Искандер, г. Бежица.
Однако самое главное с Фазилем случилось в конце его брянского «почти года». Собственно, он описал это в «Созвездии Козлотура». Происшествие, что называется, имело место быть в действительности — поэтому дадим слово самому писателю. Кстати, с описания этого курьезного момента и начинается его знаменитая повесть.
«В один прекрасный день я был изгнан из редакции одной среднерусской молодежной газеты, в которой проработал неполный год».
Мы теперь знаем, как называется эта газета. Знаем и имя редактора — Леонид Андреевич Мирошин.