Нелегко в это время было с ним и окружающим, прежде всего семье.
«В самой работе меня настолько захватывает чисто творческая сторона дела, — рассказывал много лет спустя Искандер, — что всякие цензурные соображения не приходят в голову. Наверное, отдаленно я чувствую: это напечатать будет нельзя, а это, может, и удастся. Но такие мысли не приносят мне ни радости, ни горя, поскольку само творчество — источник такой радости, которая сильнее всего остального. И вот вещь написана. Передо мной — готовая рукопись. Тут положение дел немного меняется.
Начинается работа, в ходе которой не раз приходится идти на редакционные купюры. О некоторых из них я сейчас жалею, о других — нет. Это нужно понять: если бы я не шел на некоторые уступки, ничего не смог бы напечатать. К сожалению, уступки уступкам — рознь. Скажем, текст „Сандро…“ был просто-таки чудовищно истоптан. В свое время я даже написал заявление в редакцию о том, что не желаю работу печатать и рукопись забираю. Редакция примерно на пять процентов удовлетворила мои претензии. В таком виде роман и увидел свет».
В беседе с Евгением Поповым Искандер выразился еще определеннее:
«У меня по отношению к „Сандро“ был какой-то комплекс вины. Я принес роман в „Новый мир“, когда там уже Твардовского не было, другие люди были, и они сократили то, что я им дал, процентов на пятьдесят. Или на шестьдесят даже. Я был в мучительном состоянии, даже написал, наконец, заявление, что отказываюсь печататься, ну, они вернули… процентов десять. Всё равно это было чудовищно искажено, все главные мысли, главные главы были сокращены. Но мне были нужны деньги, неоткуда было их достать, и я согласился. А чувство вины оставалось — как бы за порубленного собственного ребенка…»
Ужасное сравнение! И не так важно, сколько «процентов» вернули в редакции — пять или десять.
Не следует принимать слова Искандера о деньгах как свидетельство его «рвачества». Вспомним, что он не работал нигде, кроме как за письменным столом. А семью нужно было кормить, и Искандер, как мужчина, да еще и с кавказскими традициями, остро чувствовал свою ответственность. Оттого и впадал в депрессию, что случилась «сшибка» двух ответственностей, двух долгов — перед родными и перед своей книгой, тоже, в сущности, родной, тоже ребенком… Об этом он и говорит.
Эллендея Проффер, напечатавшая полного «Сандро из Чегема» в легендарном издательстве «Ардис», подтверждает, что переживать из-за насильственных сокращений действительно стоило:
«Цензура совершенно изуродовала эту книгу. Можно сказать, что полный текст — это здоровый человек, а сокращенный — калека. „Сандро из Чегема“ — яркая многоцветная вещь, она сродни „Тысяче и одной ночи“. Но советская цензура изъяла оттуда целые главы, например, главу „Пиры Валтасара“, то есть вырвала у книги ее живое сердце. Даже „Мастер и Маргарита“ Булгакова не потеряла от сокращений так много. Советская цензура была в этот период очень жестокой».[73]
Поэтому Искандер пошел на нелегкий для себя шаг — передал рукопись для публикации на Западе. Сделать так — означало вступить в прямую конфронтацию с властью. Печататься на Западе — это не письма протеста подписывать. «В появлении этой книги ТАМ была некая самореабилитация, и это меня как-то душевно успокоило», — много позже скажет автор «Сандро».
Эллендея Проффер так вспоминает об обстоятельствах публикации книги в «Ардисе»:
«Рукопись мы получили в Москве прямо от Фазиля Искандера. Знакомый дипломат вывез роман из России. Это была великолепная книга, и мы с гордостью напечатали ее. Послали Искандеру несколько экземпляров, он был очень рад. Однако позже у Фазиля начались неприятности с советскими властями, и тогда мы официально заявили, что напечатали эту вещь без его ведома. У нас был подписанный Искандером контракт, разрешающий публикацию, но мы не могли никому его показать, потому что это положило бы конец карьере Фазиля в Советском Союзе».[74]
В общем, прием был известный. Из-за него спустя много лет случился забавный казус: когда уже вовсю шла перестройка и Эллендея, которую в СССР перестали пускать после истории с «МетрОполем», смогла в 1987 году приехать в Москву, ей предъявили претензии. И не кто-нибудь, а ВААП — Всесоюзное агентство по охране авторских прав. Мол, занимаетесь пиратством, печатаете книги без согласия авторов. Пришлось объясняться…
А в 1979 году, когда появился ардисовский «Сандро», пришлось объясняться Искандеру. Он говорил:
«Я помню, как Вася Аксенов вручил мне типографский экземпляр „Сандро“, который я уж не знаю, как к нему попал из „Ардиса“, я помню эту необычайную радость, но и связанную с ней некоторую тревогу — как, что будет дальше?»
Его вызывали куда надо, он — как и положено — отрицал, что передал рукопись намеренно. А потом грянул великий скандал с «МетрОполем», и небольшой скандал с «Сандро» затих как-то сам собой.
«Кстати, к слову говоря, как раз к этому времени мы издали наш альманах, и весь скандал, который я ожидал по поводу „Сандро“, обрушился на „Метро́поль“, и у НИХ, как бы это… иссякли силы. ОНИ потом уже вызвали меня… И, как боксер, висящий в изнеможении на своем противнике, спросили: „Как эта книга попала на Запад?“ Я говорю — не знаю, она по рукам ходила… А сейчас скажу — Карл Проффер честно спросил меня, можно ли издавать, и я ответил: „Можно“», — признался Искандер в 1998 году.
Тем временем вырезанные главы, прежде всего «Пира Валтасара», начали самиздатовскую жизнь. Один из авторов этой книги был свидетелем подпольной квартирной читки этой главы, где вдруг сцепились два корифея литературного андеграунда — поэт Александр Величанский и прозаик Венедикт Ерофеев. Прозаик, дело прошлое, был строг и считал, что тиран Сталин слишком весело описан. Поэт вспылил, началась рукопашная, и самиздатские листы полетели по углам…
Кстати, как восприняли «Сандро из Чегема» в США, уже местные читатели, познакомившиеся с переводом, который вышел в 1981 году? По свидетельству Эллендеи Проффер:
«Искандером занималась Сюзен Брансбергер, великолепный переводчик. Но „Сандро из Чегема“ — очень трудная вещь для американского читателя. Люди понимали, что это нечто фантастическое и великолепное. Но это — переводная литература. „Сандро“ было очень трудно найти своего читателя, потому что в то время американцы не очень интересовались Грузией и Абхазией, в которых происходило действие книги. Это были какие-то малоизвестные крошечные части советской империи. <…> И всё же можно сказать, что у „Сандро“ был свой круг читателей, но очень ограниченный, хотя все издатели знали, что это отличная вещь. Ее продавали во Франции и в Германии, никто не потерял на издании деньги. Но в Америке вообще очень трудно продавать переводную литературу, конкуренция слишком велика»[75].
Да, скажем откровенно, не для американцев и писано. То есть, конечно, и для них, и для европейцев, но все-таки прежде всего для нас с вами, читающих на русском языке, выдающимся мастером которого (после создания «Сандро» это стало очевидно всем) является Искандер.
Из чего состоит «Сандро»?
Здесь и далее мы будем говорить о «каноническом» тексте «Сандро из Чегема», каким он сложился к концу восьмидесятых годов.
После выхода журнальной версии, затем советской книжной версии, несколько расширенной по сравнению с журнальной (в 1977-м, в составе большого сборника), наконец, версии «Ардиса», самой полной на тот момент, Искандер продолжал работать над книгой. Так, в 1981 году в «Ардисе» вышло издание с новыми главами «Сандро». Туда вошли такие важные тексты, как «Умыкание, или Загадка эндурцев», «Харлампо и Деспина», «Бригадир Кязым», «Дядя Сандро и раб Хазарат» и, наконец, «Джамхух — Сын Оленя, или Евангелие по-чегемски».
Завершилась эта работа выходом в 1989 году в издательстве «Московский рабочий» трехтомника объемом в целых сто авторских листов без малого! То есть «Сандро» по объему превосходит «Братьев Карамазовых», хотя и уступает «Войне и миру».
Беседуя уже в новом тысячелетии с одним из нас, Фазиль Искандер признавался:
«Немало глав я написал уже после семьдесят девятого, поэтому самое полное, законченное издание все-таки появилось на родине в этом трехтомнике, потом уже однотомник был издан. И на этом я долгий свой путь по написанию „Сандро“ закончил».
Однако в предисловии к этому изданию, много проясняющем в позиции автора, Искандер говорит, что роман законченным не считает:
«„Сандро из Чегема“ еще не совсем законченная книга, хотя данная рукопись — самая полная из всех, которые где-либо и когда-либо выходили. Хочется дописать судьбу Тали и некоторых других обитателей Большого Дома».
Думается, во многом здесь авторская игра — вольная или невольная. Так долго складывающаяся книга не могла остановиться просто так, «на всём скаку». Кроме того, «Сандро» — структура развернутая, которая будет продолжаться всегда. Скажем пафосно: в Вечности. И поэтому обречена оставаться недописанной.
Искандер работал над «Сандро» более двадцати лет. В 1966 году на страницах газеты «Неделя» появилась новелла «Сандро из Чегема». Окончательный вариант, повторим, вышел в свет в 1989 году.
Тридцать две новеллы романа не объединены единой сюжетной линией, — а тем не менее перед нами проходит вся жизнь и судьба главного героя, его близких, его соседей-чегемцев.
В романе действуют или упоминаются реальные исторические лица, но все они так или иначе связаны с родиной автора. Сталин (в романе его часто называют Большеусый). Глава Абхазии в двадцатые — тридцатые годы Нестор Лакоба. Вся сталинская верхушка в знаменитых «Пирах Валтасара». Лидер грузинских меньшевиков и одно время правитель Грузии Ной Жордания. Царский родственник принц Ольденбургский… Но таких, РЕАЛЬНЫХ, не очень-то и много. В книге полно прежде всего вымышленных героев и даже целых вымышленных народностей (эндурцев и кенгурцев). Есть и главы, в которых главными героями являются животные. В новелле «Широколобый» — буйвол. В новелле «Рассказ мула старого Хабуга» повествователь — мул Арапка. Есть и мифические существа — фольклорные персонажи (глава «Джамхух — Сын Оленя, или Евангелие по-чегемски»). Вообще, «Сандро» — чрезвычайно населенная книга. По разным подсчетам, количество так или иначе действующих персонажей составляет несколько сотен, а если считать только упоминаемых — доходит до тысячи.