Что же до «Спартака», то ему нужна была свежая кровь. Нужная по группе, а не от неожиданного «донора». И в сезоне 1987 года в основе закрепляется Александр Мостовой из «Красной Пресни», где, как мы видим, очень успешно трудится молодой тренер Олег Романцев.
Внешне парень вовсе не напоминал Черенкова девятилетней давности. Длинноволосый, по тогдашней моде. Несомненно, изначально более крепкий. И в первую очередь — знающий себе цену: юный хавбек сразу же не стеснялся брать игру на себя. Надо — в обводку пойдёт, стоит ударить — чаще всего в створ попадёт, пас отдать — тоже нет проблем. Хотя и в обороне отрабатывал будь здоров.
Редко задумываются над тем: отчего возникали такие славные ребята — да ещё в ту противоречивую, переменчивую эпоху?
Игрока за полгода не подготовишь. Тут и пятилетки мало. И даже отличный наставник — что в молодёжном, что во взрослом составе — не сумеет донести до юного спортсмена нечто неуловимое. Здесь, на наше счастье, таинство. Общефутбольное, которое не привязано ни к чему, кроме игры. Потому что знать всё, везде и всегда не только скучно, но и неинтересно.
Однако общение Черенкова с Сашей Мостовым происходило постоянно. Безусловно, Фёдор был кумиром: те же матчи с англичанами, которые, без преувеличения, многих сделали болельщиками, дорогого стоили. А вот подоспел и основной состав — вместе с ним, Черенковым. И что? Да нормально. Фёдор себе и Фёдор. Прост, ясен, доступен. Мостовой рассказывал в «Спартаковских исповедях», что в общении с опытными игроками никогда не фамильярничал и нашего героя называл не Федей, а Фёдором.
Несомненно, и Фёдора в своё время никто не заставлял чистить ветеранские бутсы зубной щёткой. Но, согласитесь, время всё-таки делают люди. Черенков внёс в какой-то мере свой, особый временной режим. Лучше, чем тот, что окружал всех. Как? Например, он, как нам рассказывал Сергей Шавло, потрясающе умел радоваться успеху товарища. Даже если это был не то что успех, а некое локальное достижение, не сильно заметное зрительскому глазу. Зато Фёдор расцветал: «Как ты это? Превосходно! Ну, красавец, молодец!»
И человек смеялся рядом с ним. Потому что некоторое время был на деле и красавцем, и молодцом. Затем футболист «вспоминал о главном»: «Федя, а как ты-то? Ты же вот тогда сумел. Да ещё. Потом тоже...» — «Да это... ладно. Зато как же ты тут прошёл и отдал!»
В данной связи интересно вспомнить ещё одного партнёра Фёдора Фёдоровича, Сергея Родионова. Он так нам рассказывал в беседе для этой книги о своём первом голе за сборную, забитом сборной Венгрии 27 августа 1980 года на «Непштадионе»: «После Олимпиады меня пригласили, и я готовлюсь выйти на замену. Фёдор тоже был на лавочке. Он мне описывает картину, клянусь, я ничего не придумываю: “Что, Серёг, выходишь сейчас. Гаврилов получает мяч, отдаёт тебе один на один. Только ты, единственное, прошу тебя, подсекай — и гол”. И что вы думаете? Так всё и получилось. Гаврилов вывел меня один на один, вратарь идёт на меня, и я сразу вспомнил: “Подсекай!” Я подсекаю и забиваю свой первый мяч за сборную».
Черенков, по обыкновению, радовался чуть ли не больше Родионова: «Вот видишь, подсек — молодец!» «Он умел радоваться за других, — говорит Сергей Юрьевич, — не было никогда ревности». Дальше профессиональное уточнение: «Такие люди, которые обладают и плеймейкерскими качествами, и сами могут забить, и отобрать мяч, — они, как правило, радуются тому, что происходит. Может быть, ему удовольствия больше доставляло и отдавать, не столько забивать — хотя и это приятно». Проще сказать, наверное: Черенкова радовал сам процесс игры. Когда можно упиваться футболом во всём его многообразии и помнить, что играешь за любимую команду.
Новое мышление? Или, напротив, «старое», из 30—50-х? Но ведь точно не из середины 70-х. Так каким же ещё мог вырасти после этого всего Александр Мостовой?! А что до утверждений о том, что Черенков не мог тренировать, то они, для начала, ошибочны.
Уж как минимум в любом тренерском штабе бесценен человек, который может не только рассказать, но и показать. К тому же обладающий беспрекословным авторитетом, игровым и моральным. Такого игроки будут слушать, а главное — слышать без лишних вопросов.
У «позднего» Бескова он ещё не был тренером, но уже стал связующим звеном между штабом и молодёжью. Между Бесковым и Мостовым, Шалимовым.
Да, конечно, есть книга «Невозможный Бесков» и есть фильм с тем же названием. Замечательный режиссёр Алексей Габрилович и талантливый писатель Александр Нилин дружили. Одарённым людям вместе работать — счастье. А тут ещё перестройка с гласностью и нахлынувшей свободой.
Документальный фильм про Бескова в известной мере разобран на цитаты. И, безусловно, самая известная из них: «Учиться надо у Фёдора!» Это обращение тренера к Мостовому. Александр учился — и выучился. По крайней мере, то, как он поднимается перед своим наставником Константином Ивановичем, — дорогого стоит.
Но фильм есть фильм. Бесков есть Бесков. И в нужный момент тренер оказывается спиной к радостной камере. При этом не только сообщая: «Сашенька, молодец, сражался...» А ещё быстро и незаметно напоминая про игры «один в один». Где нельзя давать себя обвести. И там еле слышно упоминается Фёдор...
Вообще говоря, Черенкова в часовом (!) фильме практически нет. Есть брошенное бесковскими губами: «Эх, Фёдор!» То ли не отдал пас, то ли не забил: мимика ничего толком не объясняет.
Зато при том самом разборе игры старший тренер вдруг сообщает совершенно удивительную вещь: «Фёдор, тебя-то я забыл поздравить!» Забыл...
Чисто сказано, от души. Тем и велик Бесков. Тем и велик Черенков, который сразу начинает добродушным тенорком разъяснять, как там у него «киксануло» и оттого не совсем получилось.
Так ведь это скромного Родионова надобно поздравлять, юного Мостового воспитывать, нервно-говорливого Бубнова выслушивать, а Черенков — некоторая «константа». Вроде всегда был. Всегда и будет.
Для Бескова уж точно. Понятное дело, Константин Иванович высоко ценил Юрия Гаврилова. Однако на время расстался с этим выдающимся маэстро. Возможно, потому, что тот действительно стал зримо напоминать его самого позднего периода. Фёдор же если кого и напоминал, то Сергея Сальникова или Николая Дементьева. Или вообще никого. А Бесков, как подлинный творец, такое дело душевно обожал. И так ему хотелось, чтобы не до конца похожий на него мастер играл за него! В его то есть команде. Да и Фёдор не видел иных вариантов.
Другое дело, что художники не всегда понимали друг друга. Или, скорее всего, нам сегодня так кажется.
По крайней мере, поразительный рассказ Сергея Родионова мы должны передать.
Два товарища жили в одном номере. И однажды Фёдор грустно объявил Сергею: «Ты знаешь, наверное, я плохой футболист». — «Почему?» — Друг был потрясён. «Так Константин Иванович всегда говорит, что у игрока должно быть три-четыре варианта, когда он пас просит. А у меня — ни одного нет». Родионов чуть задумался: «Федя, а где же мы-то тогда все, если у тебя всё так получается?» — «Да не знаю я. А только Константин Иванович говорил про три-четыре варианта». — «Так выходит же!» — «Да. Но, знаешь, как-то само...»
Действительно, у Бескова была книга «Игра нападающих», где доказывалось: думать, когда мяч получил, — уже поздно. Надо значительно раньше иметь определённый план действий. Получалось, футболист обязан непрестанно думать на поле. Однако Фёдора-то к «бездумным» точно не отнесёшь. И в чём сомнения?
Тут можно лишь версии выстраивать, однозначного ответа не будет. Скажем так: Черенкова, в отличие от многих других, не надо было побуждать к этому. Для Фёдора размышлять об игре был естественный процесс. Как сон или дыхание.
В таких случаях говорят: он живёт игрой. Выражение расхожее — и мы не всегда вдумываемся в эти часто повторяемые слова. А между тем человек обычный проживает обычную же жизнь. Игра (любая) — украшение той жизни.
Или просто работа. Как у кого. А вот коли вправду жить — в данном случае футболом, то неизбежны жертвы, потери в обыденном, естественном, привычном существовании.
Что-то в нём всегда будет не так, как у других. Что-то, по мнению большинства, необъяснимое, неправильное. Зато на поле те самые ходы, варианты появляются сами по себе. Бог знает откуда. В том и прелесть. Только нам про те вышеназванные траты душевных сил не стоит забывать. Это же ради нас с вами человек себя расходовал. С Черенковым, в частности, так и произошло.
...Но время вернуться к чемпионату СССР 1987 года. 22 июня москвичи потерпели одно из самых громких своих поражений. «Жальгирис» в Вильнюсе разгромил гостей 5:2. Безусловно, сказалось, что не было травмированного Дасаева. Его дублёр Станислав Черчесов сыграл весьма неудачно. Этот факт Станислав Саламович, нынешний главный тренер сборной России, никогда не отрицал, не собирался оправдываться и жаловаться. Такое — не в его характере. Напротив, Черчесов иногда в интервью сам, без журналистов, напоминает о той неудаче.
При этом надо всё-таки признать: и литовцы выглядели превосходно. Мощные и одновременно техничные, они напоминали тех же датчан. Только советских.
А сейчас послушаем Черенкова в «Советском спорте»: «Футболисты “Жальгириса” на сей раз сильнее выглядели во всех линиях. Как им это удавалось? Сам своей игрой я недоволен. Наш вратарь Черчесов действовал очень старательно, но отсутствие из-за травмы капитана команды Дасаева имело отрицательное влияние на игру защиты, особенно в психологическом плане. Соперник этим воспользовался сполна».
Вроде то же самое сказано. Однако нюансы, на наш взгляд, сообщают немало. Ведь всё-таки Фёдор «размочил» счёт (при 0:4, на 69-й минуте) — об этом ни слова. Как и об ошибках вратаря. Зато сам он, конечно, плохо отработал.
А как же! Причём после таких болезненных ударов игроки часто вовсе отказываются говорить. Здесь человек выступает связно и чётко — и обходится без обидных слов в чей-то адрес. Вот действительно: как ему это удаётся?