Он не давал себе возможности расслабляться, мысли его были постоянно заняты литературным трудом, и в них не оставалось места для будничных дел. Погруженный в мир жизни своих персонажей, он казался отрешенным от окружающей жизни и забывал о своих жизненных проблемах. Постоянная, не прекращавшаяся ни на один день умственная работа спасала его от глубоких изменений личности. На этом и основан принцип трудовой терапии, которая широко применялась и применяется в психиатрических больницах.
Многие отмечали непрактичность Достоевского в хозяйственных делах и «беспомощность в расходах». Во время учебы в училище за несколько дней тратил все присланные опекуном немалые деньги, а позже так же быстро тратил и заработанные гонорары и сразу же делал займы под большие проценты. Его непрактичностью и доверчивостью пользовались ловкие люди. Один из них внушил, что ему нужно обязательно научиться игре на бильярде, за обучение Достоевский отдал ему последние 100 рублей.
Достоевский был избирательно общителен, не со всеми был откровенным, далеко не со всеми делился своими сокровенными мыслями. Писательница Варвара Васильевна Тимофеева, работавшая с ним некоторое время в издательстве журнала «Гражданин» корректором, писала в своих воспоминаниях: «У него был неподвижный тяжелый, точно неприязненный взгляд (это так называемый «стальной» взгляд, присущий больным эпилепсией, но он также свидетельствовал о глубокой работе мысли), и весь он был точно замкнут на ключ». В то же время она увидела в нем «что-то строгое властное, какой-то контроль над всем моим существом. Это был человек необыкновенной духовной силы».
Помимо чувства собственного достоинства, характерными чертами личности Достоевского были стремление к совершенству и непоколебимая вера в себя, в свои возможности, и это нередко становилось поводом для насмешек над ним, для нападок на него в прессе, часто незаслуженных.
Разные люди, которые видели его или общались в разные периоды его жизни, давали ему неоднозначную характеристику, иногда прямо противоположную. Страхов Николай Николаевич (1828–1896), публицист и философ, писал: «Какое странное явление этот человек – и отталкивает, и привлекает». Страхов был много лет другом семьи Достоевских и, казалось бы, хорошо знал о болезни писателя и особенностях его личности, тем не менее позволил себе охарактеризовать его в письме ко Льву Николаевичу Толстому от 28 ноября 1883 года как отрицательную личность: «Это был несчастный и дурной человек, который вообразил себя героем. Он был труден в общении с людьми до невероятности, всех раздражал, был всем недоволен. Его характер был непереносим. Он зол, завистлив, развратен и всю жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким, и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен. Себя считал лучшим из людей. Проповедовал гуманность, а сам понукал слугами. Был высокого мнения о себе, беспорядочен в делах, вечно в долгах и вечно погружен в литературные дрязги».
Толстой дал сдержанный ответ Страхову: «Письмо Ваше очень грустно подействовало на меня, разочаровало меня. Вы были жертвою ложного, фальшивого отношения к Достоевскому, как к пророку и святому, между тем он был человек, умерший в самом горячем процессе борьбы добра и зла. Из книги Вашей я первый раз узнал всю меру его ума. Чрезвычайно умен и настоящий».
Толстой был высокого мнения о творчестве Достоевского. Прочитав «Записки из Мертвого дома», он пишет Страхову: «Не тон, а точка зрения удивительна, истинная, естественная, христианская. Хорошая, назидательная книга. Я наслаждался ею вчера целый день, как давно не наслаждался».
После смерти Достоевского Толстой понял, что это был «самый близкий, дорогой и самый нужный мне человек. Опора какая-то отскочила от меня».
Гнев у Достоевского возникал иногда по незначительному поводу и мог обернуться трагедией для того, на кого он был направлен. Однажды Анна Григорьевна ради шутки сделала выписку из книги, которую он читал, и послала ему в письме. Он не понял шутки, решив, что кто-то объяснялся ей в любви, и пришел в необыкновенную ярость, набросился на нее сначала с ругательствами, потом сорвал с шеи медальон, поранив ее цепочкой. Жена поняла, что такие шутки могут быть опасными, ведь если бы «цепочка была немного крепче, то шутка, возможно, могла стоить ей жизни». Успокоился только после того, как увидел в медальоне портрет свой и дочери.
Присущая его болезненному состоянию обстоятельность помогала ему создавать ярко выраженные черты персонажей, с мельчайшими подробностями он описывал эпизоды из жизни героев, с указанием мест их проживания, так что создавалось впечатление реальности их существования. Ни один художник слова не описывал душевный мир персонажей и их окружение с такими подробностями, как Достоевский.
Пунктуальность, обстоятельность и застревание на мелочах – это черты его болезненного характера. Его глубоко ранило злословие людей, а их, в свою очередь, раздражали его несдержанность, легкая возбудимость, его недовольство окружающим. По воспоминаниям его жены, он иногда приходил в негодование от пустяков: то чай подали крепким, то слабым, то горячим, то холодным. «Однажды он шесть раз требовал поменять стакан с чаем». Мало кто из близких к нему лиц, кроме двух-трех, понимали болезненные свойства его характера и относились снисходительно к его не совсем обычным выходкам.
Его нередко травили ядом ненависти, а иногда он становился мишенью для насмешек, и в таких случаях он или разражался гневной отповедью, или замыкался в мире своей ожесточившейся души. А он больше, чем кто-либо, нуждался в человеческом участии, искал сочувствия в людях, но не всегда находил его из-за своего, как указывалось выше, «отталкивающего характера». А такой характер был связан не только с наследственностью и тяжелой болезнью, но и с последствиями тех невероятных страданий, которые он претерпел и которые не всем под силу было вынести.
Писательница Екатерина Павловна Леткова-Султанова (1856–1937), сидевшая рядом с ним во время процедуры лечения сжатым воздухом, была поражена вспыхнувшей у него яростью из-за пустяка – неудавшегося снимка, сделанного фотографом во время процедуры. И она с трудом его успокоила. А.Н.Майков, который оставался другом Достоевского до конца дней, много времени проводил в общении с ним, вспоминал после его смерти: «Достоевский и человек, и товарищ был хороший, но страшно самолюбивый и неуживчивый. После успеха “Бедных людей” со всеми перессорился, кроме меня».
Исследователь творчества Достоевского Борис Иванович Бурсов считал, что Достоевский – это натура самолюбивая, но «в высшей степени талантливая и симпатичная». По воспоминаниям Яновского, Достоевский считал честность прямой обязанностью любого здравомыслящего человека. «Он был щедр до расточительности. Его любимая заповедь: “Дай Бог подавать и не дай Бог просить”». И он подавал людям нуждающимся, когда было что подавать. Сам же просил у людей помощи только при крайней нужде. При этом просил интеллигентно, так что трудно было ему отказать. «Голубчик, спасите меня, ведь я утопающий».
Нередко мрачная тень недовольства окружающим во время приступов дисфории закрывала для него светлые стороны бытия. В таких случаях он вспоминал о каторге, когда постоянная физическая работа без отпусков, без выходных дней не оставляла времени для тоски, тревоги и других тягостных переживаний.
Узнав о том, что Всеволод Сергеевич Соловьев тоже подвержен нервной болезни, которая проявлялась у него в виде апатии, рекомендовал ему «лечение каторгой». «Вот если бы вас на каторгу, – совершенно искренне посоветовал он. – Я только там жил здоровой и счастливой жизнью». Такой совет мог показаться одним злой насмешкой, другим – кощунством. Хотя Достоевский был недалек от истины. Ведь физический труд посильный, умеренный способен положительно воздействовать на многие нервно-психические заболевания. Лечение трудом в ХIХ веке широко применялось в психиатрических учреждениях, применяется оно и в настоящее время (трудовая терапия).
Противоречивость в оценке личности Достоевского связана с тем, что многие видели и описывали его поведение в разные периоды жизни: одни – в периоды дисфорий, другие – в спокойном состоянии. Но большинство исследователей считало Достоевского человеком почти кристальной честности, высоконравственным, легко ранимым и сострадательным к чужим страданиям. Эту же черту характера отметил и юрист Анатолий Федорович Кони. Он писал: «Любовь к страждущим и сострадание людям стали господствующими и не смолкали потом в его творчестве».
Достоевского высоко ценил немецкий философ Фридрих Ницше (1844–1900). В своей книге «Сумерки кумиров» он писал: «Достоевский – единственный психолог, у которого я кое-чему научился».
Глава 13Творческий путь
Человек смертен, но бессмертно слово.
Творческий путь Достоевского, как и у многих талантливых людей, был неровным. Появление его новых книг вызывало то взрывы восторга, то неприятие и даже осуждение. Такие контрасты способны поколебать нервную систему даже здорового и уравновешенного человека. А Достоевский было тяжелобольным с неуравновешенным характером.
Начало его творчества получило высокую оценку читателей. Один из них – граф Владимир Александрович Соллогуб, писал в воспоминаниях, что повесть «Бедные люди» привела его в восторг: «Такой оригинальный талант, такая простота и сила». Но для Достоевского особенно ценным было высокое мнение о его творчестве литературного критика Виссариона Григорьевича Белинского. Оно вдохновило 22-летнего писателя, о чем он позже писал: «В жизни моей произошел торжественный момент, перелом навсегда. Это была самая восхитительная минута в моей жизни. Я в каторге вспоминал ее и укреплялся душой». После этого даже встреченные холодно читателями две его повести – «Хозяйка» и «Двойник» – хоть и расстроили его в какой-то степени, но не смогли омрачить его радости от успеха его первого произведения – «Бедные люди». Сам же он не считал вышеуказанные сочинения худшими. Для него все его сочинения, крупные и мелкие, удачные и неудачные, были дороги, так как были выстраданы сердцем.