а меня мучают кредиторы, грозят посадить в тюрьму. Это надрывает дух мой и сердце. Я стал нервен и раздражителен. Характер мой испортился».
Он заключил с издателем Федором Тимофеевичем Стелловским (1826–1875) контракт на кабальных условиях: обязался за один месяц написать роман и представить ему в готовом виде не позднее 31 октября 1866 года. Вскоре он понял, что не сможет сдать роман в положенный срок, и тогда по контракту все права на издание его произведений перейдут к издателю. Ему посоветовали для ускорения работы пригласить стенографистку.
Преподаватель стенографии Ольхин Павел Матвеевич (1830–1915) прислал ему 20-летнюю Сниткину Анну Григорьевну (30 августа 1846 г. – 9 июня 1918 г.), которая считалась одной из лучших стенографисток на курсах. Достоевский потребовал, чтобы она пришла к нему в назначенный им день «ровно в 12 часов дня, не раньше и не позже». Девушка удивилась такой пунктуальности, не зная, что это один из признаков его болезни. Подойдя к дверям его квартиры немного раньше, она стояла и ждала, когда часы покажут ровно двенадцать.
Анна Григорьевна была из культурной, небогатой семьи. Несколько месяцев назад (6 июня 1866 года) умер ее 67-летний отец Сниткин Григорий Иванович. Мать – Сниткина (урожденная Мельтопеус,1812–1893) Анна Николаевна осталась вдовой с тремя детьми. Кроме Анны, у нее были еще одна 25-летняя замужняя дочь Мария Григорьевна Сватковская (1841–1872) и 17-летний сын Иван Григорьевич (1849–1887).
Молодая девушка обрадовалась возможности пополнить бюджет семьи и сразу же согласилась стенографировать новый роман писателя. В первый же день работы со стенографисткой Достоевский сообщил, что он болен эпилепсией и накануне у него был очередной судорожный припадок. Такое откровение ее удивило. Она была поражена изможденным видом писателя. Позже она вспоминала: «Я видела перед собой человека страшно несчастного, убитого и замученного».
В первый же день работы она убедилась, что у него неровный вспыльчивый характер. Но она старалась не обращать внимания на вспышки его раздражительности и мелкие придирки: «неясно поставила запятую, пропустила точку». Она мирилась с ними не только потому, что ей нужно было зарабатывать деньги, но в большей степени из уважения к его личности. Она находилась под обаянием его романов и повестей, особенно «Неточки Незвановой», и даже называла себя ее именем. Ей льстило, что она работает с известным писателем и первая будет знакомиться с его сочинениями. Работали они с 12 часов дня до 16. Но вскоре оказалось, что этого времени недостаточно, и ей приходилось задерживаться допоздна, а потом возвращаться домой по плохо освещенным улицам города, что для молодой девушки было небезопасно.
Работали они с непостижимой быстротой. Молодая стенографистка вскоре усвоила манеру диктовки писателя и своеобразие речи. Ведь для скорости письма имела значение не только сложность текста, но даже интонация и громкость голоса. Во время работы она была всегда сосредоточенной, серьезной, собранной и аккуратной. Дома расшифровывала стенографический текст, переписывала его обычным шрифтом и на следующий день приносила в готовом виде.
Во время короткого перерыва на обед Достоевский ежедневно узнавал подробности ее домашней жизни, о ее планах и интересах. Ему импонировало, что она была внимательна к нему, обходительна, не по возрасту рассудительна, имела гибкий ум и твердый характер. О такой спутнице жизни Достоевский всегда мечтал. Последние дни перед окончанием книги он особенно остро почувствовал, как она ему необходима, не только как стенографистка, а как друг и близкий человек.
Он ждал ее прихода с нетерпением, и сердце его трепетало, как у юноши, когда она появлялась на пороге его квартиры. Но делать предложение девушке, которая на 25 лет моложе его, он не решался. Такая большая разница в возрасте была серьезным препятствием. Он не знал, как она отреагирует на его предложение, и нашел дипломатический подход: рассказал ей эпизод, как один пожилой художник полюбил молодую девушку, но стеснялся сказать ей об этом, так как был не уверен, что она ответит взаимностью.
– Как бы вы поступили, если бы оказались на месте той девушки? – спросил он Анну.
– Если это хороший человек, то я бы дала согласие, – ответила Анна, не сомневаясь, что речь идет о ней.
– Вообразите, что этот художник – я. Что вы мне на это скажете?
Анна без всякого жеманства ответила, что готова разделить с ним свою судьбу. Вскоре роман «Игрок», рожденный талантом писателя, был написан в точно установленный срок. 31 октября 1866 года они повезли издателю новый роман, написанный всего за 26 дней. Но тот, видимо намеренно, уехал из города, а его помощник отказался принять рукопись. Федор Михайлович был в отчаянии, ведь по контракту издатель приобретает право на издание его сочинений и на получение гонорара за них в свою пользу. Но в критических обстоятельствах мысль обычно работает особенно быстро и четко. Они догадались сдать текст романа приставу под расписку, обозначив точное время.
8 ноября 1866 года 45-летний вдовец Достоевский делает официальное предложение своей избраннице, которое ею было принято с радостью. 15 февраля 1867 года их обвенчали в Троицком соборе. Своему другу Врангелю он написал: «Мне кажется, я только сейчас собираюсь жить».
Свадебные торжества продолжались две недели. Застолье сопровождалось обильной выпивкой, после чего у Достоевского случились два припадка в один день. Сестра Анны – Мария, услышав нечеловеческий вопль, за которым последовали судороги, была так напугана, что с нею «случилась истерика». Три последующих дня жених был в подавленном состоянии. Но уже через несколько дней настроение его выровнялось, и супружеская пара стала готовиться к заграничному путешествию. Перед отъездом Достоевский написал своему другу Аполлону Майкову: «Характер у меня дурной, и я предвижу, что она со мной намучается».
Глава 10За границей
И куда бы ноги ни носили,
Не найти мне счастья вдалеке.
Заграничный период жизни четы Достоевских продлился не 3–4 месяца, на которые они рассчитывали, а целых 4 года. За этот период произошло много событий в их жизни, как радостных, так и грустных.
Прибыв в Германию, они после двухдневного пребывания в Берлине обосновались на несколько месяцев в Дрездене. Этот город, тихий и уютный, с мягким климатом и множеством достопримечательностей, особенно полюбился им. Они провели в нем большую часть своей заграничной жизни. Пунктуальность Федора Михайловича вскоре проявилась и здесь. Это прежде всего коснулось распорядка дня. Работая за письменным столом (писал статьи для русских газет и роман «Идиот») в тихие ночные часы до 4 часов утра, он вставал только в 12 часов дня, пил кофе и снова работал. После прогулки по городу они обедали в ресторане, а в 22 часа, когда вокруг все затихало, он снова садился за письменный стол. Молодая жена была хранительницей его покоя. Ее доброе сердце стало его нравственной опорой, но их спокойная жизнь длилась недолго. Уже через две недели 4 мая 1867 года Достоевский уехал в Гамбург, где находился зал для игры в рулетку. В Германии в те годы 3 % мужского населения увлекались этой игрой. Федор Михайлович пристрастился к ней еще в 1862 году, во время первой поездки за границу. Игромания – трудно контролируемая страсть к азартным играм, напоминала наркоманию и приравнивалась тогда к одному из видов душевного расстройства – ее считали «симптомом психоорганического синдрома» (Справочник по психиатрии. 2011).
Рулетка – это устройство для денежной игры в виде вращающегося круга с углублениями для шарика. Вместо 4 дней Федор Михайлович пробыл в Дрездене двенадцать и вернулся только 15 мая. За эти дни он то выигрывал крупные суммы, то проигрывал их в тот же день. Играл до тех пор, пока были деньги. Болезненная инертность мышления не давала ему возможности преодолеть влечение и вовремя остановиться. «Как за письменным столом, так и за рулеткой сказалась его безудержная натура», – писали его современники.
Проиграв все деньги, которые у него были, он добрался домой и… вновь вернулся в Дрезден через несколько дней, решив отыграться. С новой суммой денег он отправился в игорный зал. 24 мая 1867 года у него опять в кармане не осталось ни копейки, и он пишет жене записку: «Меня ужасает, что скажешь ты. Один твой суд меня страшит. О, друг мой, не вини меня окончательно. Будешь ли ты теперь уважать меня?»
Бесконечные проигрыши на время отрезвляли его, и он начинал интересоваться тем, что страстно любил, – живописью и музыкой. 26 июня 1867 года он посетил с женой знаменитую Дрезденскую художественную галерею. Здесь его молодая жена узнала, насколько сильно он любил настоящее искусство. Минуя почти без осмотра многие залы, он подошел в одном из них к картине Рафаэля Санти (1483–1520) «Сикстинская Мадонна» и застыл в восхищении. Эта картина настолько сильно поражала его воображение, что он даже забывал об этикете. Чтобы лучше рассмотреть облик мадонны и ее младенца, которого она бережно прижимала к себе, он встал на стул. Служитель музея объяснил ему, что это запрещено. Но как только тот отошел, Достоевский снова полез на стул, а жене предложил перейти в другой зал, чтобы он не шокировал ее своим поведением. Вернувшись в зал, Анна Григорьевна увидела, что он по-прежнему как завороженный смотрит на мадонну. Позже он купил копию этой картины и повесил в своем петербургском кабинете.
Пока у них не было денег, он был спокоен, но как только получал из России гонорар, сразу вспоминал о рулетке. Любой выигрыш вдохновлял его, и он часами не покидал игорного зала. Однажды, когда он выиграл больше тысячи талеров, Анна Григорьевна попросила оставить двести из них на домашние расходы, но он все взял в игорный зал, в надежде выиграть еще более крупную сумму, а в результате все проиграл. И никакой, даже самый крупный проигрыш его не останавливал.