Отцу предстоит лететь целые сутки на 9 километрах? И даже выше?
Для самолета такие «горки» обычное дело. Но для пилота аэростата – смертельный риск. На таких высотах он дышит кислородом. Выше 10 километров кровь и межтканевая жидкость начинают закипать: чем выше, тем разряженнее воздух, и тем меньше требуется температура, чтобы жидкость закипела. Например, на Эвересте вода кипит не при 100 °C, а при 70 °C.
Лететь выше Эвереста целые сутки… А если погода ухудшится, придется подниматься до 10 км? Организм может не выдержать… Пилоту 65 лет!
– Других вариантов нет? – с надеждой спрашиваю Дэвида.
– Можно попробовать снизиться до высоты 1–2 км и двигаться в сторону Австралии со скоростью циклона. Но это существенно увеличит время полета…
По прогнозу, скорость циклона составляла 60 км/ч. Мы быстро провели расчеты и поняли, что у Фёдора закончится топливо на сутки раньше, чем он увидит сушу.
Вот тебе и рекордный финиш. Мне стало страшно. Я снова поймал себя на мысли, что эта кругосветка будет держать нас в напряжении до последней минуты.
Метеоролог продолжал:
– Я рекомендую лететь в сторону Антарктиды. Если Фёдор сможет выдержать заданный эшелон, он достигнет точки разворота в районе 60-го градуса южной широты. Струя очень узкая, но если в нее получится попасть и удержаться, я смогу вернуть Фёдора на курс в Австралию.
Карта фактического маршрута шара «Мортон» на отрезке Южная Америка – Австралия
А если не получится удержаться в потоке? Тогда шар останется в Антарктиде. Там сейчас полярная ночь…
Мне, как руководителю полета, коллеги поручили озвучить Фёдору план дальнейших действий. Я решил выдавать инструкции поэтапно, чтобы не демотивировать пилота. Поэтому мне пришлось скрыть информацию про необходимость лететь до 60 градуса.
Говорить на очередном сеансе связи я старался как можно спокойнее, и выдал следующие указания:
– Фёдор, у нас всё под контролем. Тебе надо подняться на следующий эшелон и держать высоту от 9 до 9,5 тысяч метров. Необходимо находиться строго в этих 500 метрах и двигаться на юг до архипелага Кергелен. Будет трудно, надо потерпеть….
Отец хорошо знал эту группу французских островов в Индийском океане, расположенную в районе 50-го градуса южной широты.
– Ну, что ж, понятно… Буду держаться…
Для всех начались изматывающие сутки.
Когда аэростат прошел самый южный островок архипелага Кергелен, мы снова связались с пилотом:
– Фёдор, ты молодец! Но надо ещё немного пролететь курсом на юг…
52-й градус:
– Надо еще…
53-й градус:
– Еще немного…
54, 55, 56, 57-й градус!
– Ещё надо. Ещё, ещё и ещё!
На таких «подсказках» отец и держался до 60-го градуса.
В Антарктиде жуткий холод, да ещё и полярная ночь. В короткий световой день, без привычной активности солнца, гелий практически не нагревался. Фёдору приходилось безустанно следить за горелками, чтобы они работали и подкачивали тёплый воздух внутрь оболочки.
На высоте 10 километров кислорода мало, горение слабое, а расход топлива выше обычного. Все элементы – против нас. Любой технический сбой, в первую очередь отказ горелок, мог спровоцировать охлаждение оболочки и падение в ледяные воды Южного океана. Для понимания, это как отказ двигателя у одномоторного самолета над океаном… Что тут можно сделать?
Голова шла кругом: «Как действовать, если шар начнет падение с 10-километровой высоты?». Мне, как человеку, отвечающему за риск-менеджмент, пришлось туго. Мозг закипал. Нет подходящих алгоритмов, чтобы исправить ситуацию. Понятно, что Фёдор в условиях Южного моря не сможет выжить долго. Речь может идти о нескольких часах. Но мы в любом случае должны искать его и пытаться спасти. Найти аэростат или всё, что от него останется…».
В какие бы ситуации отец ни попадал, мы не опускаем руки. Я твердо знаю, что в любом шторме его лодка останется на поверхности. Даже если борт пробьет, она не затонет. На самый крайний случай, есть спасательный плот. Варианта «всё пропало, мы закрываем офис на ключ и уходим» в алгоритме действий нашего Экспедиционного штаба нет. Пока Фёдор на маршруте, мы его ведём.
У нас в команде существует принцип – бороться до конца. Когда я учился в яхтенной школе RYA в Англии, мой инструктор говорил: «В любой критической ситуации – бороться до конца, взбивать молоко в кувшине, пока оно не превратится в масло, – у них тоже есть такая история про лягушку в кувшине с молоком. – В яхтинге есть правило: даже если яхта уходит под воду, ты должен стоять на топе мачты и бороться. А вдруг пролетит самолет и сбросит тебе спасательный плот? Или корабль, получивший сигнал бедствия, появится на горизонте? Пока не ушел на дно – не сдавайся!»
Да, мы прозевали неблагоприятный прогноз погоды… Да, мы допустили некоторые технологически ошибки… Мы убеждали Фёдора, что всё будет хорошо, а на рассвете его поджидала смертельная гонка на запредельной для человеческого организма высоте… Да, шар может не перелететь через облака… Фёдор летит, и мы не должны унывать и опускать руки, работаем!
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МЕТЕОРОЛОГА ПРОЕКТА ДЭВИДА ДЕХЕНАУ:
Когда Фёдор стал приближаться к территориальным водам Южной Африки, антициклон принёс необходимый нам всем спокойный период. Однако через пару дней я сообщил в ЦУП, что отрезок из Южной Африки в Австралию будет самой трудной частью маршрута, потому что струйное течение в Индийском океане заставит Фёдора идти на юг, и полет будет проходить в зоне очень активного циклона. Значит, опять нужно будет пересечь активный холодный фронт. Но это единственный путь к успеху.
Область высокого давления (антициклон) над Индийским океаном блокировала возможность прямого полета от Мадагаскара до Австралии (Фоссетт в 2002 году сумел воспользоваться этим северным струйным течением, и временами скорость его полета на этом участке превышала 300 км/ч!). Я прогнозировал мощные Cb вдоль холодного фронта, но ещё разразились и грозы, и Фёдор был очень близко к ним. Ему удалось уйти от гроз. Это пример прогноза, который не был на 100 % точным. Но это не изменило стратегию, при грозах пилот должен обходить их или, если это невозможно, взлететь достаточно высоко, чтобы уменьшить количество вершин облаков, возвышающихся над уровнем полёта воздушного шара.
Время от времени Фёдору приходилось лететь на высоте более 10 км! Это, безусловно, иллюстрирует необходимость хорошей подготовки пилота, а также присутствия некоторой доли удачи. Тем не менее, не было места даже для небольшой погрешности в прогнозе струйного течения и выборе правильной высоты в нём, чтобы остаться в струйном течении и снова повернуть на север вместе с ним.
В 2002 году Фоссетту пришлось отправиться на юг в Южной Атлантике, и я извлек опыт из этого полёта, чтобы помочь бедному Фёдору, который находился в режиме выживания после сбоя в работе отопительной системы и при этом приблизился к 60-й широте, намного глубже к югу, чем Стив в 2002 году… Фёдор был очень близко к Антарктиде, где в июле царит зима и полярная ночь. Если он выпадет из струйного течения, он останется навсегда в Антарктиде.
Я осознавал необходимость заверить всю команду в моей уверенности в прогнозе и убедить их, что Фёдор в конце концов выйдет на Австралию. Однако, чтобы это произошло, ему придётся все это время лететь выше отметки в 9000 метров, чтобы наверняка остаться в струйном течении! Если у него закончится топливо или выйдут из строя горелки, он опустится ниже потока и будет дрейфовать в сторону Антарктиды. Поэтому я призвал команду убедиться, что горелки будут работать исправно. Выход из строя горелок на 60-м градусе южной широты означает, что шар потеряет высоту, выпадет из потока и останется в Антарктиде в зимнее время.
Я также рассчитал, в какое время Фёдор повернет на север. И он это сделал точно в соответствии с расчётом! Держась на заданной высоте около 10 000 метров, шар Фёдора с увеличивающейся скоростью устремился на северо-восток в сторону Австралии в хороших погодных условиях…
Кнопка подачи сигнала SOS специально была заклеена, чтобы случайно не нажать. Особенно в ночное время
На финальном отрезке полёта, по словам Фёдора, он перешел в «режим выживания». Это была жизнь в «зоне смерти», на высоте выше десяти километров. Чем выше эшелон полёта, тем ниже забортное атмосферное давление. Наша гондола негерметичная, и давление в ней такое же, как и за бортом.
Фёдор практически постоянно находился в атмосфере, давление которой в три раза меньше, чем на уровне моря. Во время полёта он неоднократно сообщал о покалываниях в кончиках пальцев. Говорил:
«Ощущение такое, как будто сотни мелких иголок пронизывают». Это одно из проявлений работы на большой высоте при низком атмосферном давлении. Позже, на пресс-конференции, отвечая на вопрос австралийского журналиста, как прошел полёт, отец сказал такие слова: «Сначала было тяжело, а потом все тяжелее и тяжелее».
Легко запомнить: чем выше эшелон полета, тем ниже забортное атмосферное давление
ИЗ ДНЕВНИКА ЧЛЕНА ЦУП В АВСТРАЛИИ – АЛЕКСЕЯ ВИКУЛОВА (21 ИЮЛЯ 2016 ГОДА, АВСТРАЛИЯ):
Высота полёта аэростата Фёдора Конюхова только что достигала 10 614 метров. Давление воздуха в 7 раз меньше, чем привычное нам у поверхности Земли. Температура минус 40. При неработающей печке в гондоле чуть теплее. Его шар все ещё несёт к Антарктиде (уже 52-й градус южной широты), а до поворота ещё далеко. Прогноз такой, что его может снести до 65-го градуса южной широты (практически до Полярного круга), и только потом начнется разворот на северо-восток.
Днем Фёдор Конюхов опять пролетел через грозовое облако со всеми вытекающими и теперь держит такую высоту, чтобы перелететь грозовые облака. Такие высоты и температуры за пределами человеческих возможностей. Только большие самолёты могут на таких высотах летать с герметизацией и под давлением. А тут человек в кислородной маске без обогрева, с необходимостью иногда выходить на открытый воздух. Но мы все равно молимся и надеемся, что всё обойдётся. Фёдор сообщает, что он ощущает лёгкое покалывание в пальцах рук и ног. Сказывается большая высота и разреженный воздух.