Бристоль. Наклейка регистрационных знаков и российского флага на оболочку аэростата перед отправкой в Австралию
В каком-то смысле, такая внутренняя бескорыстность важна и в отношениях со спонсорами. Мы никогда не «раздуваем» бюджет за счёт личных потребностей. Изготовление шара, логистические расходы, проживание и питание команды – это всё понятно. Но в наших сметах не бывает статьи «Зарплата». Никогда. Это, думаю, тоже импонирует всем спонсорам…
Итак, финансирование было восстановлено. Однако мы опять потеряли больше месяца драгоценного времени.
Мы беспокоились о том, как будет идти сборка готового купола объёмом в 20 тысяч кубических метров из более чем сотни промаркированных кусков ткани. Дон Кэмерон сказал, что тренировочного подъёма не будет, и первый раз все увидят оболочку в наполненном состоянии только в ночь старта в Австралии.
Эти переживания не отпускали нас до дня старта. Обнадёживало то, что в Cameron Balloons нет текучки кадров. Это семейный бизнес. 40 человек многие годы работают как одна команда. Три швеи в 2002 году готовили оболочку для Стива Фоссетта. И вот, спустя 12 лет, они же мастерят шар для Фёдора.
В марте 2016 года в огромном ангаре под Бристолем, где когда-то проектировался и строился реактивный самолёт Concorde, команда Cameron Balloons разложила внешнюю оболочку и наполнила её холодным воздухом (поднять вертикально 60-метровый шар нам не позволила высота потолков ангара). Технические специалисты сделали проворот на 360 градусов и удостоверились, что все части шара сшиты корректно, а система управления парашютным клапаном проведена правильно.
Еще не совершив пилотируемого полета, гондола уже проделала путь длинной в тысячи километров из Бристоля в Нортхэм
После устранения небольших дефектов работы по созданию оболочки завершились. А вот с гондолой дела обстояли неважно. Из-за паузы, образовавшейся в проведении третьего платежа, случился простой у одного из субподрядчиков. Далее срыв сроков по всей технологической цепочке. Итог – корзину не успевают построить к той дате, когда в Австралию уходит зафрахтованный контейнеровоз. Получалось так, что мы могли упустить весь полётный сезон: июнь-июль-август. Что делать?
На помощь пришла компания DHL Express, наш давний логистический партнёр. Российский офис согласился доставить гондолу из Англии в Австралию самолётом за пять суток (вместо 40 на контейнеровозе). Так, мы выигрывали целый месяц на достройку гондолы! В конце концов, так всё и распределилось: оболочка шара, баллоны для топлива и горелки отправились в Австралию морем, а гондола – по воздуху.
Волнение при приемке важного груза
Правда, и здесь не обошлось без приключений. Гондола прибыла на аэродром с… водой. Как только её сгрузили с машины, я сразу запрыгнул внутрь – и как будто в лужу приземлился. Огляделся, а внутри капсулы воды по щиколотку! Катастрофа! Бортовое оборудование должно быть в идеальной сухой среде. А тут…
Начали выяснять, в чём дело. «Да, – говорят нам, – при перегрузке в Бангкоке был ливень. А гондола ваша без герметичного люка…»
Осмотр издержек транспортировки: одна невыверенная процедура могла поставить под угрозу срыва весь многомиллионный проект!
Делать нечего. На свой страх и риск откачали всю воду и установили специальные приборы, которые абсорбируют влагу из окружающей среды. Сушка заняла почти две недели. Слава Богу, ни один высокоточный прибор в ходе этой вынужденной процедуры не пострадал.
Сложнейший и очень нервный европейский этап завершился. Отправляясь в Южное полушарие, мы ясно понимали, что дома нас ждут только с рекордом.
10. Почему стартовали из Австралии
Так случилось, что впервые в Австралию я попал спустя год после одиночного похода отца на Северный полюс. Осенью 1990 года при поддержке страховой компании «Дальроссо» Фёдор отправился в Сидней, приобрёл там парусную яхту «Караана» (Swanson 36) и за 222 дня обошёл вокруг света. Так он стал первым россиянином, который совершил одиночную кругосветку нон-стоп. Помогали ему в подготовке – Анатолий Большаков (Москва), Леонид Лысенко (Владивосток) и Исаак Штейман (Сидней, Австралия).
Почему Фёдор Конюхов отправился в своё первое кругосветное плавание из Австралии? Дело в том, что учитель Фёдора – Леонид Константинович Лысенко – несколько лет назад был в Австралии и вернулся оттуда с самыми лучшими воспоминаниями.
В 1988 году в Австралии широко отмечалось 200-летие с начала освоения континента европейцами. Юбилейные торжества продолжались целый год, а «гвоздём программы» был грандиозный парусный фестиваль, на который собрались самые разнообразные парусные суда со всего света. Открытие и освоение австралийского континента прямо связаны с мореплаванием. Парусные суда занимают особое место в истории Австралии.
По приглашению организаторов парусного фестиваля в Австралию прибыли две советские яхты – «Адмирал Невельской» и «Командор Беринг». Оба этих «Цетуса» принадлежат Дальневосточному высшему инженерному морскому училищу, в составе их экипажей – преподаватели и курсанты училища, а также работники Дальневосточного пароходства, в прошлом выпускники ДВВИМУ. Капитаном яхты «Адмирал Невельской» был доцент ДВВИМУ Леонид Лысенко.
Приняв участие в гонках на обоих побережьях Австралии и познакомившись с местными яхтсменами, Леонид Константинович и предложил Фёдору отправиться в знакомую Австралию выбрать там подходящую яхту и стартовать из Сиднея. К тому же в этом городе жил друг Леонида – яхтсмен из Киева Исаак Штейман. Исаак сильно помог с поиском и покупкой яхты.
Не могу не рассказать эту историю. Хотя бы коротко. Яхта по рекламному проспекту стоила 100 тысяч долларов. У Фёдора была ровно эта сумма в трэвел чеках, но любая яхта требует ремонта и подготовки, тем более к такому сложному походу, как кругосветный. Исаак сказал Фёдору и Леониду – предоставьте переговорный процесс с австралийцами мне. Через пару дней австралиец согласился продать яхту за 65 тыс. долларов! Вот так Исаак провёл переговоры! Что он там рассказал про яхтсмена из СССР Фёдора Конюхова и какие аргументы привёл, чтобы получить такую скидку, мы не знаем, но на сэкономленные деньги удалось дооборудовать и качественно подготовить яхту.
Несмотря на то, что пути Фёдора Конюхова и Леонида Лысенко разошлись в 1994 году, я всегда слышал только добрые слова от отца в адрес своего учителя и капитана из Владивостока.
В июне 1991 года мне предстояло попасть на Зелёный континент, чтобы принять участие в торжественной встрече отца после кругосветного плавания. Это была моя первая поездка за границу. Так как я улетал в Австралию до того, как мне исполнилось 16 лет, в отличие от большинства своих сверстников, я сначала получил заграничный паспорт, а потом уже общегражданский.
Из Владивостока прямого авиарейса в Австралию не было. Директор порта «Восточный», наш хороший знакомый, предложил: «А давайте я вас с мамой и сестрой посажу на контейнеровоз. На нём вы доберётесь до Японии и уже из Токио полетите в Сидней». Вот так по-простому, без бюрократии. Эх, в какие благословенные времена мы жили!
На контейнеровозе меня поселили в лазарет, так как это была единственная свободная каюта. Переход из Владивостока в Японию длится три дня, заболеть никто толком не успевает, но лазарет должен быть на любом судне. Это отдельная каюта со своим гальюном, удобной койкой и большим иллюминатором. Я лежал, слушал через открытый иллюминатор шум Японского моря и думал: «Как же мне повезло! Я простой советский парень, иду на судне в Японию, а потом лечу в Австралию рейсом крутой авиакомпании JAL (Japan Airlines)».
Можно сказать, в Страну восходящего солнца я попал прямо «из лазарета». Сошёл я с трапа и попал в абсолютно новый мир. Для 16-летнего пацана, выросшего в Советском Союзе, посещение Японии, где уже тогда по высокоскоростной сети железных дорог «Синкансэн» (Shinkansen) поезда «летали» на скорости 200 км/час, стало переворотом сознания.
В Австралию я приехал переполненный впечатлениям, но быстро пришлось включиться в подготовку к встрече отца из кругосветки. Так случилось, отец сумел преподнести мне незабываемый подарок – финишировал с 8 на 9 июня, на мой день рождения.
Наша семья вышла навстречу Фёдору на арендованном катере. Помню, миль за 30–40 от берега я впервые увидел двух- и трёхметровые океанские волны, а потом пробивающуюся через них яхту «Караана». Когда мы подошли поближе, я обратил внимание на то, что её корпус сильно оброс ракушками и зеленой морской травой. Лопнувшая ванта, сломанный авторулевой, потёртые и перешиты паруса.
Яхта «Караана» заходит в порт Сидней после 222-дневного кругосветного плаванья
И вот я увидел отца, который провёл в океане 222 дней: Фёдор был не похож на себя, будто прибыл из другого мира. Весь заросший, худой, чуть сутулый под тяжестью мокрого штормового костюма. Он называется «непромоканец», но в тот момент его вернее было называть «полностью промоканец» – мембрана уже давно не задерживала забортную воду.
Я внимательно вгляделся в лицо отца и ясно понял истинную цену этого похода, всю степень испытаний, которые опять выпали на его долю. Признаюсь, мне очень тяжело далось осознание той личной жертвы, которую отец принёс ради этого океанского проекта.
На катере было человек двенадцать. Мы смотрели на Фёдора и не верили своим глазам. А он смотрел на нас такими же удивлёнными глазами и не мог понять, почему видит самых родных ему людей, движущихся навстречу со стороны австралийского берега…
«Диванные» критики часто пишут в комментариях на наших страницах в социальных сетях: «Кому это надо? Какой смысл делать то, что уже кем-то сделано?» Критику в свой адрес я воспринимаю философски. Это полезно, это смиряет… Но когда пытаются уколоть моего отца, я сразу вскипаю. Для меня это нестерпимо. Потому что как никто другой знаю, через что он прошёл, чтобы добиться того или иного результата. Даже если он просто преодолел какой-то маршрут вслед за другим первопроходцем, всё равно это колоссальный труд: сначала в подготовке, а потом в реализации.